Вирджиния Браун - Посланец небес
Но Ганна не привыкла сдаваться, без борьбы уступать даже неизбежному. И, простившись с юношей, погибшим, защищая ее, она встала и вернулась в пещеру к Криду.
Следующие несколько часов она собирала корм для лошадей, и снова, и снова смачивала лицо Крида, и меняла на лбу мокрые тряпки, вливала живительный напиток ему в рот и проверяла повязки, которые, несмотря ни на что, очень быстро пропитывались кровью. И она постоянно меняла их, кипятила и развешивала сушиться. Но рана не переставала кровоточить.
Устало откинув с лица волосы, Ганна поднялась с одеял и вдруг поняла, что в своих попытках спасти Крида совершенно забыла о еде. Ей показалось сложным сейчас готовить бобы, и она стала жевать кусок жесткого вяленого мяса. Мясо было невкусным, но Ганна убеждала себя, что оно поможет набраться новых сил. Это была ее вторая ночь в пещере.
Теперь ей ничего не оставалось — кроме ожидания. Ганна снова села рядом с Кридом. Он спал, но беспокойно. Она сменила тряпку на его горячем лбу. Сейчас, вот так лежа на одеялах, он был таким непосредственным, таким беззащитным. С нежностью Ганна коснулась пальцами его лица, и ее сердце заныло от невыплаканных слез. Она хотела помолиться, но нужные слова не приходили. Ее соломинка, за которую она всегда так держалась, ускользала от нее.
Наконец, прямо перед наступлением сумерек, Крид стал легче дышать и что-то забормотал. Рана стала кровоточить меньше. Она положила ему руку на лоб: температура снизилась, Ганна немного успокоилась. С усталой улыбкой она провела рукой по лицу.
Крид будет жить — кризис миновал.
Она сняла нижнюю юбку с кружевами и аккуратно повесила ее, затем сняла корсаж и положила его на нижнюю юбку, поправила складки на одеяле Крида, затем свернулась калачиком у костра и наконец заснула.
Ей снились густые ленивые облака над головой, ярко-голубое небо и она на золотых лучах солнца — словно верхом на коне. И увидела радуги — небесные создания, которые так редки на земле, — радуги, обещающие видящему их счастье и радость. Ганна поняла этот сон: Крид будет жить.
5
— Эй!
Еще не совсем проснувшись и в легкой дремоте размышляя над своим сном, Ганна сначала не придала услышанному значения. Но звук повторился — глухой голос.
— Эй… Ганна.
Она подняла тяжелые веки и с восторгом уставилась на Крида. Он проспал почти три дня и сейчас впервые открыл глаза. И понял, что так и не вознесся на Небеса.
— Эх ты, соня, — поддразнила его Ганна, ощущая неожиданную волну нежности и тепла. — Как ты себя чувствуешь?
— Как вареная куропатка. — И добавил: — Есть хочу.
Ганна рассмеялась от радости: как он это сказал!
Ведь он был жив после этих трех дней борьбы со смертью!
— А как хочешь? — спросила она, поднимаясь и стряхивая пыль и листья со своих юбок.
— Я так голоден, что могу съесть Генерала, если он еще существует. — Крид приподнялся на локтях, превозмогая боль. — Я полагаю, у нас совсем нечего есть?
— Так, совсем немного, — ответила Ганна, сдерживая слезы радости, — Я кое-что нашла в тюках.
Крид осмотрел пещеру и нахмурился.
— Что ты сделала с телами?
Оторопев от его резкого вопроса, Ганна ответила:
— Я их похоронила.
— Сама?
— А что в этом удивительного? Я не такая уж беспомощная, как ты думаешь.
— Возможно, но я знал тебя именно такой, — слабым голосом ответил он.
— Тогда пришло время узнать меня получше. Что ты хочешь: бекон с бобами, или бобы с вяленой олениной, или бобы с бобами?
Крид скорчил гримасу.
— Звучит великолепно… и удивительно.
Ганна напоила его крепким бульоном из оленины и дикорастущих овощей.
— А завтра, — пообещала она, — если тебе станет лучше, получишь кукурузные лепешки и компот из свежих ягод. Тебе надо есть почаще, но понемногу.
Его бок разламывался от боли, а голова немилосердно гудела, но он был жив. Он все еще не мог поверить в то, что Ганна сумела удалить пулю и этим спасла ему жизнь. Как ей это удалось? Она была сама неожиданность. Его взгляд скользнул по ее лицу. Оно выглядело утомленным. Неужели она не отходила от него все это время?
Крид пошевелился на своей соломенной постели, и глаза его засветились нежностью, когда Ганна поднесла ложку.
— Честно говоря, я давно не пил такого вкусного бульона, Ганна, — сказал он с благодарностью.
Она улыбнулась и влила ему в рот еще ложку. Когда она кончиками пальцев касалась его щеки, рука ее слегка вздрагивала. А он смотрел на нее тяжелым взглядом, с непонятным блеском в глазах, что напоминало ей… ту ночь, и неожиданно для себя она почувствовала то же желание. Она надеялась, что он не заметит ее волнения.
— Воды? — живо спросила она.
Он покачал головой.
— Виски.
— Крид Браттон, ты знаешь, как я отношусь к алкоголю!
— А в тот день ты не думала так…
— Тогда это не имело никакого значения, — чопорно ответила Ганна.
Покривившись, Крид сказал:
— Я вижу, ты не очень уверена в своих врачевательных способностях. Черт возьми, Ганна! Даже Библия разрешает небольшие дозы…
Она нахмурилась.
— Не говори ерунды!
В уголках его рта мелькнула улыбка, и он процитировал:
— «Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина…»
Перебив его, Ганна отпарировала:
— «Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, от чего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает».
— Не по тексту, милая Ганна: «…ради желудка твоего и частых твоих недугов».
Она возразила уже с некоторым раздражением в голосе:
— «Ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют».
— Прекрасный выбор, правда? Ну, и как ты думаешь, к кому я отношусь? И вообще, кто говорит, что я хочу что-то наследовать? — ответил Крид. — Может, мои Небеса здесь, на земле, а, Ганна?
Она встретилась с его горящим взглядом, и сердце ее учащенно забилось.
— Что… что ты имеешь в виду?
— Подойди сюда, — сказал он хриплым и низким голосом и, когда она в нерешительности осталась сидеть на соломенной подстилке, поманил ее пальцем: — Подойди ко мне, любимая.
— Крид, ты ранен. У тебя еще лихорадка не прошла, и тебе надо отдохнуть. У тебя может разойтись шов, или…
— Можешь помолчать немного? Я болен, не забудь! Меня надо нежить и баловать, а не перечить и поучать строгими словами… — Его теплые пальцы нашли ее руки и тянули к себе до тех нор, пока она не оказалась лежащей на его ногах.
Ее сердце бешено забилось.
— Крид, — сказала она с нежностью, ее рука дрожала. — Крид, я люблю тебя…
