Вирджиния Линн - Любовь авантюриста
Сжав кулаки, Джеймс попытался унять бешеную пульсацию в паху. Если его сейчас попросят встать, килт не скроет возбуждения. Но будь он проклят, если выставит себя на посмешище перед многочисленными гостями!
Пальцы Джеймса проникли под тяжелый каскад волос жены и принялись ласково поглаживать ее затылок. Он любил ее волосы, их прохладный шелк и ощущение легкости, невесомости. Ему хотелось погрузить в них обе руки, притянуть маленькую головку ближе, переплести пальцы с длинными локонами и опуститься вместе с ней на постель. Господи, он сошел с ума, и если вовремя не остановится, то шокирует гостей и опозорит родителей, утащив Саммер наверх, не дожидаясь традиционной церемонии проводов в опочивальню.
Черт бы побрал эти традиции!
Время текло невообразимо медленно, и Джеймсу казалось, будто целая вечность отделяет его от долгожданного момента. Он вдыхал нежный аромат, исходящий от жены и не позволяющий напряжению отпустить его.
Посмотрев в окно и заметив, что сумерки начали сгущаться, виконт взял в руки кубок, наполненный виски, и поднялся со своего места.
Саммер вздрогнула. Она разговаривала с Катрионой, замужней сестрой Джеймса, и, почувствовав, что тот встал, увидела, как гости начали сосредоточивать внимание на их столе.
– Повернись к мужу, – прошептала Катриона, и Саммер повиновалась.
Джеймс терпеливо ждал, и Саммер внезапно поняла, что пришло время отправляться наверх. Сердце бешено забилось. Она не должна была бояться первой брачной ночи, но все же... По какой-то непонятной причине эти новые, законные отношения с Джеймсом и их интимность казались ей гораздо более значимыми, чем те, что были между ними раньше.
Саммер положила руку на широкую ладонь мужа, и виконт помог ей подняться. Она чувствовала на себе взгляды гостей и, несмотря на то, что музыканты по-прежнему наигрывали печальную мелодию, навевавшую мысли о ветре, гуляющем в ветвях деревьев, ей казалось, что музыка стихла.
– Подними свой кубок, Саммер, – тихо подсказал виконт, и она взяла кубок свободной рукой, чувствуя, как ее колени дрожат под шелковой клетчатой юбкой. Ей оставалось только надеяться, что никто из присутствующих этого не заметил.
Все еще держа Саммер за руку, Джеймс повернулся к гостям и произнес громко и отчетливо:
– Я хочу выпить за здоровье моей красавицы жены – леди Уэсткотт.
Вокруг раздались радостные возгласы, бокалы взметнулись ввысь. Не сводя глаз с Саммер, виконт знаком показал, что нужно выпить, и она сделала то же, что и он.
Опустив кубок, Саммер услышала шепот Катрионы:
– А теперь скажи то же самое!
Саммер подняла свой кубок и твердым голосом произнесла:
– Хочу выпить за моего мужа, красивого и храброго шотландца...
Джеймс усмехнулся и залпом выпил остаток виски. Отовсюду послышались тосты – одни из них не совсем пристойные, другие искренние, – а когда смех утих, музыканты заиграли чудесную мелодию. Звуки музыки наполнили зал, и Саммер ощутила, как муж слегка сжал ее руку.
– Я полагаю, пришло время удалиться в ваши покои, миледи, – многозначительно произнес виконт, и под его взглядом Саммер вздрогнула, словно от удара током.
Подхватив длинный плед одной рукой, она повернулась, как в тумане, и, к своему счастью, увидела подошедших к ней Катриону и леди Глендейл.
– Сюда, миледи!
Саммер почувствовала, как кто-то взял ее за руку и повел прочь от стола сквозь толпу гостей и дальше, на второй этаж, по широким каменным ступеням лестницы, мимо французских гобеленов и семейных портретов.
К тому времени, как они достигли приготовленной для молодоженов спальни, все трое смеялись, запыхавшись от быстрой ходьбы. Саммер ловила ртом воздух, не в силах отдышаться. Катриона позвала служанок, ожидающих у дверей, и Саммер заметила, что здесь же находятся остальные сестры виконта и еще какие-то женщины. Казалось, каждая из них хорошо знала, что делать. В спальне царила суматоха, и Саммер находилась в самом ее центре.
Не прошло и получаса, как ее искупали и нарядили в ниспадающую складками шелковую сорочку, которая едва скрывала тело. Теперь Саммер, дрожа, стояла у скрытой пологом кровати.
– Боже! – прошептал кто-то, и Саммер вполне поняла ощущения говорящего. Сорочка была слишком откровенной. Глубокое декольте спускалось к талии, опоясанной тонкими шелковыми лентами цвета слоновой кости. На плечах сорочка поддерживалась завязанными на бант лентами, а по бокам красовались разрезы, обнажающие стройные, молочного цвета ноги до самых бедер. Когда Саммер двигалась, легкая ткань разлеталась в стороны, а падающий на спину свет четко очерчивал ее силуэт.
– Только не становись перед лампой, – посоветовала Катриона с такой тактичностью, что напряжение мгновенно отпустило Саммер. – Иначе я гроша ломаного не дам за эту сорочку, когда наш Джеймс расправится с ней.
В комнате послышалось нервное хихиканье, и леди Глендейл улыбнулась, заметив бледное лицо Саммер и ее пылающие ярким румянцем щеки.
– Мэри, – обратилась она к одной из своих дочерей, – принеси-ка своей новой сестре бокал красного вина.
Саммер вздрогнула от удивления, а леди Глендейл потрепала ее по руке.
– Видите ли, дорогая, все мы здесь – одна семья, но к вам придет только Джеймс. Он очень мягкий человек, хотя временами может показаться жестоким. Однако я не вспомню ни одного раза, когда бы он сделал что-то непристойное или отвратительное. По крайней мере умышленно.
Глядя на свекровь, Саммер машинально взяла бокал, который Мэри сунула ей в руки. Красивое лицо леди Глендейл осветила улыбка.
– Выпейте это, миледи. Я слышу мужские голоса, и нам лучше уложить вас в постель до их прихода, иначе Джейми придется защищать вас с помощью своего кортика. Если, конечно, ему оставят кортик.
Побледнев от страха, Саммер сдавленно пробормотала:
– Они что, в самом деле идут сюда?
– Ну да, – как ни в чем не бывало ответила леди Глендейл, а потом успокаивающе добавила: – Это просто часть забавы, дорогая. Пока вас готовили для вашего мужа, мужчины тоже захотели подготовить его для вас. Когда Даллас женился, Джейми принес его на брачное ложе пьяного в стельку и голого, словно только что снесенное яйцо. Ох, и разозлилась же тогда Шина!
– Да, именно так все и было, – с улыбкой подтвердила темноволосая Шина Камерон. – Я выпроводила глупца за дверь и заперла дверь на ключ, а ему пришлось бродить по замку в чем мать родила, пока кто-то не смилостивился и не одолжил ему плащ.
Саммер тихо рассмеялась. Казалось, добродушные подшучивания и смех были привычным делом для этих людей. Даже когда были живы ее родители, они не общались между собой с такой легкостью и непосредственностью. Подобные отношения казались Саммер странными, но ужасно импонировали ей.
