Джулия Берд - Искренне Ваша
Хардинг быстро произвел подсчеты. Все это случилось двадцать пять лет назад. Значит, дочь лорда Осборна – ровесница мисс Крэншоу… Лайза Крэншоу!
Едва эта ошеломляющая мысль посетила секретаря, большие часы в углу пробили полчаса. Гулкие удары раздались так внезапно, что на миг у Хардинга онемели ноги, а лицо покрыла бледность.
– Сэру вы знаете имя своей дочери? – Секретарь жадно опустошил свою чашку. Чай успокоил натянутые нервы.
– Нет. Я ее никогда не видел. Только слышал, как миссис Холлоуэй шепталась о ней после смерти Дезире. Известию я был рад – у нас с женой не было детей. Если бы я нашел девочку, я признал бы ее моей дочерью и завещал ей состояние. Возможно, она даже не подозревает, кто она такая.
Хардинг чуть не поперхнулся чаем.
– Простите, сэр, как вы сказали? Миссис Холлоуэй?
– Да, экономка Дезире. А вы ее знаете?
– Понаслышке. Она писала родственникам Дезире.
Граф устремил на секретаря полный надежды взгляд:
– Вы думаете, среди этих родственников есть моя дочь?
– Я… не уверен, сэр, но может быть… – Хардинг медлил, хотя втайне был готов поручиться, что так оно и есть. Все сходилось. Миссис Холлоуэй пристроила ребенка Дезире в семью Крэншоу. И этот ребенок – Лайза. Очевидно, лорд Баррингтон узнал тайну, а Лайза пыталась уберечь приемных родителей от скандала. Неудивительно, что мисс Крэншоу безгранично доверяла миссис Холлоуэй! Только экономке она могла доверить свой секрет – что она незаконнорожденная дочь аристократа.
Лорд Осборн умолк, попивая чай, потом снова перевел на Хардинга проницательный взгляд.
– Я принял вас, мистер Хардинг, подумав, что вы знаете что-то о моей дочери.
Хардинг поставил чашку на блюдечко и с сожалением покачал толовой:
– Сожалею, милорд, хороших вестей я не привез. И не могу разглашать подробности дела: мой работодатель, поверенный, обязан по долгу службы соблюдать строжайшую конфиденциальность. Могу только сказать, что в Миддлдейле вдруг всплыло имя Дезире. Когда ситуация прояснится, мистер Фэрчайлд известит вас. И еще… я хотел бы увидеть портрет Дезире, если он у вас: есть. Может быть, мне удастся узнать вашу дочь по сходству с матерью.
– Вот он. – Граф указал на дальнюю стену комнаты. Хардинг увидел на ней еще один портрет – на этот раз поразительно прекрасной женщины. Полотно было небольшим, не более фута в высоту, и висело не в середине стены, а ближе к краю, словно оставляя место для другого портрета. – Подойдите поближе, посмотрите, как она была хороша, – предложил граф и повел Хардинга к картине.
Секретарь в изумлении воззрился на портрет. У женщины на нем была белоснежная кожа и темно-синие глаза необычного разреза. И белые волосы – Хардинг не сразу понял, что это напудренный парик, какие носили в те времена. Тончайшую талию подчеркивали корсет и покрой платья, женщина смотрела перед собой задумчиво и грустно.
– Она… изумительна, – неловко произнес Хардинг.
Он действительно уловил в Дезире сходство с Лайзой Крэншоу, но оставил эту мысль при себе.
– Да, Дезире была прекраснейшей из женщин. – Граф скрестил руки на груди и поднял брови, словно впервые осознал: смысл собственных слов. Заметив, что Хардинг с любопытством посматривает на пустую стену рядом с картиной, он объяснил: – Здесь висел еще один портрет Дезире, но его украли в прошлом году. Обе картины работы Томаса Лоуренса, который теперь знаменит. Его полотна резко выросли в цене.
– Украли, говорите? Какая жалость.
Его сочувствие смягчило графа.
– Вы правы. Особенно потому, что его украл, можете себе представить, виконт. Юнец без стыда и совести, позорящий славное имя предков. Я пригласил его в гости потому, что знаком с его отцом, а этот молокосос украл портрет. Несомненно, чтобы расплатиться с карточными долгами или побывать в курильне опиума. Он из таких. Я не стал поднимать шума из уважения к его отцу, маркизу Перрингфорду.
Хардинг чуть не ахнул вслух. Все кусочки мозаики укладывались на свои места с головокружительной скоростью.
– Простите, сэр, не хочу показаться назойливым, но не был ли этим человеком лорд Баррингтон?
Осборн нахмурился.
– Да, клянусь Иовом! Слушайте, сэр, думаю, вам пора объяснить истинную цель своего визита.
Хардинг ответил ему взглядом в упор.
– Милорд, хорошие секретари не выдают тайны хозяев. Но кажется, у меня есть сведения о вашей дочери и даже о пропавшем портрете. Это только догадки; но уверяю вас, как только они подтвердятся, я сразу сообщу вам все – едва мистер Фэрчайлд разделается с этим негодяем. Я знаю одного торговца, который воспитал вашу дочь, как родную. Как только я приду к убеждению, что не ошибся, я напишу вам. Моего слова вам достаточно, милорд?
– Полагаю, мне в любом случае придется им удовлетвориться. Я уже отчаялся найти дочь, потому рад любой помощи и надежде. – Твердые губы графа медленно растянулись в улыбке. – А теперь предлагаю допить чай. Таких хороших новостей мне уже давным-давно никто не привозил. Я не прочь насладиться чудесной минутой.
Глава 27
Хардинг переночевал на постоялом дворе «Вздыбленный конь» и на следующий день вернулся в Миддлдейл. Граф уговорил его отправиться в обратный путь в роскошном ландо – таком мягком, покойном и богато отделанном, что у Хардинга не повернулся язык отказаться. Ради гордости не стоило жертвовать комфортом. Была бы рядом миссис Брамбл! Покачиваясь на мягком сиденье, Хардинг чувствовал себя почти королем, в одиночку разъезжающим в карете, запряженной четверкой.
Хардинг долго и напряженно размышлял о разговоре с графом. Откровения Осборна потрясли его. Кража портрета доказывала, что именно о Дезире мисс Крэншоу упоминала в письмах. Очевидно, этим портретом Баррингтон шантажировал ее и вынуждал выйти за него замуж. Хардинг уже почти не сомневался, что мисс Крэншоу утаила от Джека истину. Значит, она дочь лорда Осборна! Хардинг не мог дождаться минуты, когда сообщит эту новость мистеру Фэрчайлду.
Ландо лорда Осборна остановилось у миддлдейской конторы на закате. Хардинг с разочарованием обнаружил, что и его хозяин, и клерк куда-то исчезли. В записке говорилось, что после какого-то трагического события они уехали в замок Татли. Хардинг решил завтра нанять экипаж и отправиться за ними, пускаться в такое путешествие ночью он не отважился.
В доме на Хенли-стрит он провел бессонную ночь и поднялся рано, чтобы заняться неотложными делами для Бартоломью Крэншоу. В конце концов, мистеру Фэрчайлду требовалось не только рассчитаться с долгами, но и зарабатывать себе на жизнь. К середине утра Хардинг взялся за шляпу и уже собирался уйти, как в дверь постучали. Раздосадованный неожиданной помехой, он хотел было не открывать и ускользнуть черным ходом, но совесть не позволила.
