Элизабет Хойт - Таинственный спаситель
Она взглядом пообещала возмездие, и его рот расплылся в улыбке.
Он сел рядом и налил ей чашку крепкого чая, без подсказки добавив молока и сахара. Кристофер напряженно сидел напротив них и не пил чай, хотя с вожделением поглядывал на тарелку с булочкой.
— Это твоя мама? — Мальчик, на вид примерно одного с Кристофером возраста, наклонился и сипло прошептал вопрос.
Кристофер метнул осторожный взгляд на Изабель.
— Нет.
— А у тебя есть мама? — не унимался мальчуган.
— Да, — отозвался Кристофер. — А у тебя разве нет?
— He-а. Ни у кого из нас нету. Потому мы и живем в приюте.
— О! — Кристофер на минутку задумался, потом взял булочку и откусил от нее. — У меня нет папы.
Мальчик мудро кивнул.
— У меня тоже. Хочешь посмотреть на мышь?
Кристофер оживился.
— Да, очень.
— Генри Путмен, — сказал Уинтер, не поднимая глаз.
— Да, сэр? — Мальчик, разговаривавший с Кристофером, невинно заморгал.
— Надеюсь, эта мышь не в доме?
Генри Путмен наморщил лоб.
Уинтер вздохнул.
— Ладно, после чая можете с Кристофером вынести ее во двор.
— Хорошо, сэр. — Генри Путмен энергично закивал и залпом выпил чай. — Джозеф Шанс тоже может пойти с нами. Это он спас ее от Черныша.
Третий маленький мальчик просиял.
Пять минут спустя Изабель наблюдала, как Кристофер убегает со своими новыми друзьями. Остальные дети тоже унеслись. Очевидно, это был час, предназначенный для прогулки на свежем воздухе.
— Ты так здорово управляешься с ними.
— Это нетрудно, — отозвался он. — Надо только обращаться с ними с уважением и слушать.
— Для тебя, может, и легко, — возразила она, — а меня всегда беспокоит, что я сказала ему — или, может, чего не сказала.
Он кивнул.
— Подозреваю, что всех матерей волнует, как растить своих детей.
Она нахмурилась.
— Я не его мать.
— Ну конечно, нет, — пробормотал он. — И все же ты привезла его сюда сегодня. В последний раз, когда я видел тебя с Кристофером, ты выпроваживала его из своих покоев. Что изменилось?
— Не знаю, — ответила она. — Возможно, это твоя святость так на меня действует.
Он поглядел на нее, вскинув бровь.
Она вздохнула.
— Или, может, я просто устала причинять боль нам обоим, отталкивая его.
Он улыбнулся, неожиданно тепло, и она задалась вопросом, засмеется ли он когда-нибудь при ней.
— Как бы там ни было, я рад, что ты привезла его.
Она неловко пожала плечами и оглядела классную комнату. Помимо длинных столов и скамеек, в классе почти ничего больше не было. Мраморный пол голый, на одинокой книжной полке стопка грифельных досок и одна-единственная книжка — судя по размерам, скорее всего Библия.
Она снова посмотрела на него.
— Эта комната ужасно спартанская. Наверняка сейчас есть средства, чтобы украсить приют.
Уинтер поднял брови, словно это замечание удивило его.
— Что именно ты бы тут изменила?
— Ну, не мне решать… — Она смолкла и покачала головой. — Во-первых, ковер. Зимой пол будет очень холодным. Несколько гравюр в рамках, или даже картин, на которые дети могли бы смотреть. Шторы на окна… — Она снова смолкла, потому что он улыбался ей. — Почему ты на меня так смотришь?
— Просто восхищаюсь тому, что ты знаешь, как сделать здание домом.
Она фыркнула.
— Это не так трудно.
Сейчас они были одни в классе, и Уинтер неожиданно привлек ее к себе и поцеловал крепко и быстро. Когда он поднял голову, она все еще хватала ртом воздух.
— Ты сделаешь мой дом домом, Изабель?
Она кивнула, странно молчаливая, ибо он выглядел таким довольным. С испугом она гадала, не означают ли его слова чего-то большего.
Изабель не знала, ожидать ли его этой ночью. Уинтер не дал ей никакого знака или намека — не считая того единственного знойного поцелуя в классной комнате, — что хочет снова видеть ее.
Что хочет снова любить ее.
Но после того как все домочадцы ушли спать, ноги сами принесли ее в библиотеку. Она бродила вдоль полок, водя пальцами по кожаным и матерчатым корешкам, то там, то тут вытаскивала какую-нибудь книгу, только чтобы через минуту поставить на место. Ба! Да она ведет себя прямо как юная дебютантка, жаждущая хоть одним глазком увидеть карету потенциального поклонника из-за портьер окна в гостиной матери.
Когда наконец Изабель услышала тихий звук открывающейся двери, то даже не смогла изобразить безразличие. Она резко развернулась, увидела его, и сердце ее наполнилось восторгом.
Он был в костюме Призрака.
— Ты что, хочешь болтаться на виселице? — налетела Изабель на Уинтера. — Жаждешь принести себя в жертву ради обитателей Сент-Джайлса? Мало того что отдаешь себя им день и ночь, так теперь ты должен отдать еще и свою жизнь?
— У меня нет желания жертвовать собой, — мягко отозвался он, наблюдая, как она швыряет его шляпу и кожаную маску на пол и развязывает плащ.
— У тебя весьма странный способ показать это. — Она просверлила гневным взглядом пуговицы его туники — чтобы не расплакаться. — Если тебя поймают, то без промедления повесят, и не будет никакого спасения в последнюю минуту, как для Микки О’Коннора. Тебя некому спасать.
— Изабель. — Уинтер поймал ее дрожащие руки и крепко удерживал, не давая ей вырваться. — Тише. Никто меня не поймает.
Она не будет при нем плакать.
— Ты не невидимка, — прошептала она. — Я знаю, ты так думаешь, но это не так. Ты из плоти и крови, такой же уязвимый, как любой другой человек.
— Не расстраивайся ты так, — прошептал он, скользя губами по ее шее.
— Как же мне не расстраиваться, когда ты упорно рискуешь своей жизнью?
Он подхватил ее и усадил на стол, а сам встал между ее раздвинутыми ногами.
— Я должен найти этих похищенных детей. Они нуждаются во мне.
— Все в Сент-Джайлсе нуждаются в тебе. — Изабель схватила Уинтера за волосы обеими руками. — Но если ты будешь нуждаться в них, никто и пальцем не пошевелит. Бог мой, да ведь они гнались за тобой и избили, когда ты спас пирата!
— Так что же, я должен помогать только тем, у кого достанет храбрости помогать мне? — пробормотал он, сминая ее юбки в кулаках. — Может, спасать только тех, кто прошел некую проверку на милосердие?
— Нет, конечно же. — Она ахнула, когда широкие ладони прошлись по ее бедрам, потом гневно взглянула на него. — Но даже если бы такую проверку и можно было устроить, ты бы и не подумал ею воспользоваться. Ты спасаешь всех, невзирая на то, стоят они этого или не стоят. Ты, чертов святой.
Он коротко усмехнулся, и она отметила вскользь, что впервые слышит этот звук.
