Ирэн Фрэн - Набоб
— Дхарма, дхарма… Покажи мне моего сына.
— Какая ты нетерпеливая! — воскликнула Сита. — Значит, к тебе быстро возвращается жизнь! На, посмотри на своего сына, его смазали золотым порошком, медом и маслом! И отпусти брахмана, он должен составить гороскоп. Ну вот! А теперь я должна омыть младенца водой с кардамоном.
— Ему уже дали пососать золотую ложечку?
— Конечно, госпожа. Не успел он расправить легкие, как амброзия коснулась его губ.
— Бхавани…
Сарасвати видела все как в тумане, но она узнала раджу, появившегося в глубине комнаты.
— Сын… Так у меня сын!
Ребенок заплакал; Сита передала его отцу.
— Сын мой, — воскликнул раджа, — я желаю тебе мудрости! Пусть тебя никогда не покидает мведа, да сопутствуют тебе процветание, долголетие, ум, сила и защита богов!
Сарасвати улыбнулась и закрыла глаза. Она победила. Бхавани был здесь, сияющий, тихо нашептывающий на ухо ребенку священные слова. Еще две недели, вплоть до ее второго омовения, Бхавани не подойдет к ней, не сможет даже коснуться ее, но она была счастлива: она дважды выполнила свой долг женщины. Она попросила дать ей ребенка.
— Вот ведь нетерпеливая, — ворчала Сита. — Говорю же тебе, с ним все в порядке!
— Он прекрасен, как солнце. У него твой цвет кожи… — сказал Бхавани.
Он действительно был бледным и таким легким! Сарасвати приласкала его.
— Он не очень слабенький, Сита? Смотри, какой он бледный.
— У женщин Севера рождаются дети со светлой кожей. Посмотри на его глаза!
Они были не такими, как у Гопала. Более светлые, более ясные, в них можно было сразу узнать взгляд его матери.
— Я думаю, он будет спокойным. Спокойным и мечтательным… Такие глаза… Но какое имя ему следует дать?
— Брахман еще не закончил составление гороскопа. Надо подождать, пока он скажет нам первую букву, — ответил Бхавани.
— И послать кого-нибудь захоронить пуповину, — добавила повитуха.
Раджа бросил на нее торжествующий взгляд и ушел. Вдруг Сита задрожала. Она лихорадочно обшарила комнату взглядом, потом стала переворачивать все находящиеся в ней предметы.
— Что случилось? — спросила Сарасвати.
Сита не ответила. Она еще два или три раза передвинула тазы.
— Этого не может быть, госпожа, этого не может быть…
— О чем ты? Позови ко мне служанок; ты устала, я тоже. Поди поешь и выспись!
Сита опустилась перед царицей на колени:
— Прости меня, госпожа, прости меня… Похититель охотился не за твоим ребенком, или, скорее, похитительница…
— Похитительница? О чем ты?
— Охотились за твоей силой, госпожа. Пуповину украли…
* * *Мохини, как сумасшедшая, мчалась по длинным коридорам зенаны. Задохнувшись, она остановилась на пороге комнаты Сарасвати.
— Должна ли я рассказать ей? Она, наверное, так утомлена…
Она не заметила, что думает вслух. Перед ней вдруг появился Мохан.
— Мохини, если ты знаешь что-то такое, что поможет отогнать зло, то нужно рассказать.
Мохини от неожиданности вздрогнула.
— Так ты усилишь защиту, Мохан?
— Похитители могут напасть еще раз!
— Похитители… Или похитительницы?
— Говори, я приказываю. Но не царице. Иди сюда. Она спит. — Брахман подтолкнул Мохини в угол. — Первая супруга, не так ли?
— Как ты догадался?
— Мохини, я угадываю, что думают звезды, боги, люди, звери, даже растения. Что бы стало с нашим миром в эру Калиюги, если бы не осталось на земле существ, способных предчувствовать?
— Женщины тоже иногда предчувствуют, — сказала Мохини. — Я уже давно подозревала. Но то, что произошло теперь… Это такой ужас, такой ужас! Нет, я даже представить себе такого не могла. Я думала, что это какая-нибудь сумасшедшая неприкасаемая, что такие преступления могут совершать только женщины низких каст!
— Ненависть поражает и брахманов, и кшатриев, Мохини.
— Мохан! Я еще не пришла в себя. Этот запах… Я не могу больше! Она даже не пряталась, представляешь? Она все приготовила сама.
— Ни одна служанка, даже самая злобная, не согласилась бы сделать это. Но успокойся. Время от времени такое случается. Уже два или три раза в Годхе бывало, что ревнующая женщина крала и съедала пуповину сына своей соперницы. Первая супруга думает, что это вернет ей плодоносную силу, и может статься, так и случится. Видишь ли, Мохини, брахман, дух чист, вечен и неизменен. Боги же уже загрязнены преходящими поступками, их могущество может проявляться и в жестокости. Кали, как и Кришна, не лишена страсти. И это хорошо.
Мохини пожала плечами.
— А теперь успокойся, — продолжал брахман. — Ни слова Сарасвати. Пусть ей скажут, что повитуха ошиблась, что она забыла, как я позвал служанку, что ритуал был выполнен, как положено. Первая супруга на время успокоится; она теперь будет думать только о том, как бы еще раз залучить раджу на свой чарпаи, а я сделаю так, что он не останется равнодушным. Тем временем Сарасвати и ее сын наберутся сил. Иди поторопи служанок, пусть ей принесут кувшин имбирного молока, пирожки со жженым сахаром и миндалем. Успокойся, Мохини.
Молодая женщина, еще не оправившаяся от волнения, не смогла улыбнуться в ответ. Она поправила складки своего сари и тихо сказала:
— Я успокоилась. Я буду молиться Кришне.
— Это мудрое решение, Мохини.
Она пошла прочь по коридору, и вид у нее был разгневанный.
«В эту ночь луна еще останется полной, — подумал брахман. — Я пойду в Янтар-Мантар».
Чистая формальность. Он знал, что звезды подтвердят расчеты, сделанные в час рождения. Сатрубхава — вот астрологический дом этого ребенка. Сатрубхава: препятствия, болезни, несчастья, враги — так говорят книги, и их слова неоспоримы. Какое из этих бедствий выбрать? Как предсказать? Как посметь объявить о несчастье, о худшем из всех, потому что звезда новорожденного находится в самой мадхья бхаве — наиболее активной точке пагубного дома? Чтобы сказать об этом, нужно сначала определить судьбу его матери, которая остается туманной уже несколько месяцев, с тех пор как приехали фиранги. Единственное, что он смог установить, — это то, что в Сарасвати постоянно пребывает дух войны. И именно поэтому Мохан, человек знаний и молитв, не мог не относиться с любовью к этой юной матери, которая почти еще ничего не знала о жизни.
* * *Вот уже двадцать месяцев брахман пребывал в неуверенности. Царица еще не успела отпраздновать свое выздоровление после родов, когда подле ее сына, лежавшего на разложенных на мраморе подушках, появилась королевская кобра внушительных размеров. Она не тронула ребенка. Сарасвати запретила убивать ее; она увидела в этом доброе предзнаменование:
