Белва Плейн - Обещание счастья
Но детей, видимо, не очень-то увлекала эта прогулка и ботанические пояснения отца. Они наблюдали за Руфусом, почти незаметным в высокой пожухлой траве.
– Ладно, пора возвращаться, – сказал Адам. – Наверное, Рэнди уже приготовила обед.
– А может, поедим на улице? – предложил Дэнни, увидев, что стол для пикника не накрыт.
– Слишком холодно, на дворе конец ноября, – возразил Адам.
– Да на солнышке нормально. А мне даже жарко в свитере.
«Похоже, Дэнни всем недоволен, это что-то новое», – подумал Адам.
За столом во время обеда Рэнди обратилась к Джулии:
– Очень жаль, что тебе не понравилось пианино. Увидев его на распродаже, я сразу подумала о тебе. Оно отлично поместилось в подвале, мы планируем со временем устроить там отличную комнату для отдыха.
– Прекрасно, что ты подумала о Джулии, – заметил Адам. – Пианино пригодится, когда она вернется к занятиям музыкой. Но мы не будем торопить тебя, Джулия.
– По-моему, пианино ей не понравилось. – Рэнди улыбнулась. – Оно для нее не слишком хорошее, правда, Джулия?
Девочка вспыхнула:
– Я просто не хочу играть.
После обеда дети вышли на улицу, а Рэнди и Адам остались пить кофе.
– Я так надеялась, что Джулия обрадуется пианино, – начала Рэнди.
«Ох, лучше бы она оставила эту тему! – подумал Адам. – Конечно, Рэнди проявила доброту и щедрость, купив пианино. Но как она не понимает, что Джулия привыкла к инструменту, подаренному бабушкой».
– Не огорчайся. – Адам взглянул на Рэнди. – Вот и Джулия тоже расстроилась.
– Мне больно было смотреть, как она тайком вытирала слезы. За весь обед Джулия не сказала почти ни слова.
– Рэнди, ей очень трудно. Я понимал, разумеется, что мой уход повлияет на детей, однако не ожидал такой сильной реакции.
– Ради Бога, Адам, но ты же не умер и не сидишь в тюрьме! Все дело в том, дорогой, что твои дети плохо воспитаны.
– Нет, Рэнди. Конечно, с ними бывает всякое, но воспитаны они хорошо.
– Тогда скажи мне, почему Дэнни повсюду таскает за собой собаку?
– Он привез сюда Руфуса, чтобы пес побегал на воле. И кроме того, собака успокаивает его.
– Успокаивает! Разве здесь мучают Дэнни? Ты добрая душа, Адам Крейн, но слишком уж мягкотел по отношению к своим детям.
Адам обиделся. Да, сегодня Дэнни и Джулия вели себя не особенно хорошо. Но почему они всегда должны быть паиньками? Рэнди доброжелательно к ним относится, но у нее нет опыта общения с подростками… Безусловно, нельзя ожидать, что Рэнди будет развлекать их каждую субботу… однако он не может видеться с ними в другие дни… Что ж, Рэнди вправе иметь свое мнение о детях…
– Я, наверное, расстроила тебя, – проговорила Рэнди. – Тебе кажется, что я не люблю твоих детей. – Она поднялась, обхватила ладонями лицо Адама и поцеловала. – Дорогой, прости меня. Я люблю их. Ведь это же твои дети. Но разве мне нельзя иногда откровенно высказать свое мнение? Пожалуйста, пойми меня и скажи, что не обиделся.
– Я не обиделся.
– Правда? Тогда улыбнись.
Адам улыбнулся.
По пути домой все молчали. Дэнни слушал по радио музыку, пела какая-то группа с идиотским названием, которого Адам не запомнил… что-то вроде «Кладбищенские вышибалы». Обычно такая музыка раздражала Адама, но сейчас он был поглощен своими мыслями.
Тяжелее всего он переживал тот момент, когда дети шли к двери дома, который когда-то был и его домом. Остановив машину, Адам уже собирался сказать привычное: «До следующей субботы», – как вдруг Дэнни спросил:
– Ты когда-нибудь зайдешь в дом вместе с нами?
– Посмотрим. – Адам сознавал, что сын воспринял его ответ как дурацкую отговорку.
Адам уже начал отъезжать, когда увидел Меган, приближавшуюся к дому с другой стороны улицы. В руках у нее были книги, поэтому Адам предположил, что она возвращается из библиотеки. Сердце его дрогнуло. Меган была очень хороша собой в темно-синих юбке и свитере, с длинными распушенными волосами. Адам не видел ее с того дня, как ушел из дома. Перебравшись на пассажирское сиденье, он высунулся в окно.
– Меган! Здравствуй. Как дела?
Девочка остановилась.
– Все в порядке.
– А я вот знаю, что не все. Но здесь не стоит разговаривать. Может, приедешь как-нибудь ко мне вместе с Джулией и Дэнни?
– Нет, я не поеду в дом этой женщины.
– Меган, не надо. Рэнди добрая, сердечная.
– Да, сердечная, как кобра. Неужели после всего случившегося ты надеешься, что я буду поддерживать с ней отношения?
Адам устал от объяснений. Что ему сказать дочери?
– То, что она… да и ты… сделали с мамой… Вы просто отшвырнули ее, как использованное бумажное полотенце. Тебе абсолютно наплевать на маму.
– Нет, Меган, она небезразлична мне.
Глаза Меган сверкнули огнем.
– Тогда почему ты не заходишь домой? Мы начали бы все сначала… снова любили бы друг друга… – Голос ее дрогнул.
– Меган, я не могу. Все не так просто. Мне трудно объяснить… да ты и не поймешь.
– И это все, что ты способен сказать? Я не пойму? Да, ты прав, я не понимаю, почему ты отвернулся от нас и ушел. Иногда я просыпаюсь по ночам и думаю, что мне все просто приснилось.
Меган пожирала отца взглядом. Видя ее напряжение, Адам догадывался, что она ждет от него слов, которые он не в состоянии произнести. Прошло несколько секунд, и Адам заметил, что надежда в глазах Меган угасла.
– Ты даже не обеспечил нам достойную жизнь! – вскричала она. – Эта машина, эта рухлядь…
– Я заплатил половину стоимости за коробку передач.
– Но она все равно осталась рухлядью. И нам нужна зимняя одежда. А газонокосилка слишком тяжела для Дэнни. Что же с нами будет?
– Я сделаю все, что в моих силах. Я знаю, что вам нужна одежда, но у меня сейчас нет лишних денег. Действительно нет.
– Но для нее у тебя денег хватает.
– Нет… Кто тебе это сказал?
– Только не уверяй меня, что ты живешь там бесплатно. Ты купил ей золотой браслет, а на день рождения подарил золотое ожерелье. Мама никогда не получала таких подарков.
«Наверное, Рэнди похвалилась Джулии», – подумал Адам. Ему стало трудно дышать. Господи, как все сложно, как тяжело!
Меган не отрывала от него взгляд воинственно сверкающих глаз.
– Ты всех нас сделал несчастными, даже Дэнни, которому всего тринадцать лет. Он привык веселиться и дурачиться, а сейчас ходит как в воду опущенный. И в этом только твоя вина! Знаешь, что я тебе скажу? Я презираю тебя и твою грязную шлюху.
Меган повернулась и ушла.
Боже, он услышал такие упреки от любимого ребенка, от его Меган! А ведь она была такой послушной, благоразумной…
