Кэтрин Дюксвилл - Аметистовая корона
Тьери вопросительно взглянул на Сенрена, но тот уже шел к дороге.
— Я должен идти, — сказал он поспешно. — Держи язык за зубами о бедных путешественниках…
— О да, конечно, и я, и моя жена, — уверил его старик.
Когда они прошли, он хитро посмотрел им вслед и прищелкнул языком.
Старик оказался прав — погода ухудшилась, похолодало. На дорогах подморозило. Ллуд спросила Констанцию, что дал ей старик. Графиня понюхала узел.
— Овсяные лепешки, турнепс и, должно быть, сыр. Только сыр может так пахнуть…
Сенрен шел впереди. Тьери за ним, а женщины сзади.
Ллуд замедлила шаг и внезапно спросила Констанцию:
— Ты несчастлива сейчас? Графиня задумалась.
Тьери и Ллуд наверняка слышали их этой ночью, да и как можно было не слышать? Ничего не ответив, она посмотрела на Сенрена, который шел впереди. Как она могла быть несчастлива, когда мужчина, которого она любит, нес ее на руках, а потом подарил замечательную ночь любви — до сих пор ее душа переполнена страстью, восторгом и любовью. Она продолжала удивляться, как судьба сыграла с ними, позволив полюбить друг друга, ей — знатной, богатой леди и ему — нищему бродячему менестрелю. Но Констанция ни о чем не жалела, наоборот, она благодарила Господа за эту любовь.
Мысли графини вернулись к реальности. Она подумала, что будет чудо, если они благополучно доберутся до замка Морлакс.
— Я отрезала ваши великолепные волосы, а потом мы одели вас как мальчика… вы не обижаетесь на нас за это?
Констанция, услышав вопрос Ллуд, удивленно посмотрела на нее.
— Обижаюсь?! В такое опасное время вы сделали самое лучшее, что было в ваших силах. Я благодарна вам до глубины души. Как я могу обижаться?! Я не жалуюсь по поводу одежды, только очень жаль волосы, но я прекрасно понимаю, что другого выхода не было.
Услышав такой ответ, Ллуд подумала, что люди правы, когда просят за нее Господа в своих молитвах. Она повернулась к Констанции и попросила ее выбрать камень величиной с ладонь.
— Камень? — удивилась графиня. — Это предсказание? — спросила она, пристально глядя в лицо женщины. — Я не верю в это…
Леди Морлакс вскрикнула от удивления, когда Ллуд развернула тряпицу.
— О, какая прелесть! Где ты взяла такие прекрасные камни? Можно я выберу?
— Конечно, — ответила Ллуд. — Но только один.
Констанция долго рассматривала их и, наконец, остановилась на белом камне с серебряной полоской. Он был плоский, как будто разглаженный водой ручья.
— Я выбрала вот этот, белый… Это что-нибудь значит? Это моя судьба? — забросала графиня женщину вопросами. — Сначала я хотела выбрать красный, но потом передумала…
Ллуд отдернула руку и убрала камни в глубокий карман в складках ее одежды.
— Нет! Только не красный… Это не для тебя! — проговорила она, и женщины стали догонять мужчин, ушедших вперед.
Ветер постепенно затих, и начал идти снег, скоро он уже падал большими хлопьями с мрачного серого неба, покрывая поля и деревья. Мимо проехала группа торговцев на лошадях. Потом им встретился местный житель на повозке, и они спросили его о ближайшем поселении. Он сказал им, что оно находится в миле к северу отсюда.
Вскоре путешественники свернули в лес — Сенрену не понравилось лежащее перед ними поле открытое со всех сторон. Странники еще не добрались до леса, когда услышали топот лошадей. Жонглер прислушался и приказал всем бежать как можно скорее. Достигнув леса, они упали лицом в снег.
Длинная колонна рыцарей в черных и красных туниках поверх кольчуг, с пиками и флагами, цвет которых принадлежал Клеру, промчалась по дороге, которую они только что оставили.
Тьери удивленно прошептал:
— Куда они едут?
Сенрен, немного подумав, ответил:
— На месте Роберта Гилберта я послал бы рыцарей искать графиню в Баскборн.
Констанция подумала о своих детях. Хорошо, что это были девочки, мальчиков бы уже давно убили.
Рыцари проехали, и путешественники продолжили свой путь. Этой ночью они спали в овраге. После ужина, который благодаря жене извозчика был достаточно сытным, их мучил только холод. Старые дубы, под которыми они спали, спасали их от снега. Женщины спали в середине, Констанция положила голову на грудь Сснрена — так было немного теплее, но ноги прикрыть было нечем, и они сильно мерзли. Наутро есть было уже нечего, и, утолив жажду снегом, они отправились дальше. Снег продолжал идти…
Это было путешествие, которое Констанция никогда не забудет. У них не было еды… Они копали корни растений. Тьери искал вдов в деревнях, мимо которых они проходили, и приносил еду… Один раз ему удалось украсть буханку хлеба. Однажды в сильный снегопад они заблудились и целый день пытались найти дорогу. Сенрен опять нес графиню на спине.
— Мы умрем? Это неудивительно — погибнуть на такой дороге. Вы все знаете это, не так ли? — спросила она, приложив губы к самому уху жонглера, но он ничего не ответил. Сенрен все чаще и чаще ставил ее на ноги и отдыхал. Намотав кусок материи на уши и лоб, он спасался от обморожения. Его волосы и борода были совсем белыми от мороза. Он походил на снежного великана из детских сказок.
Констанция дотронулась до его лица и почувствовала под пальцами снег. Она прошептала замерзшими губами:
— Сенрен, помни, я тебя очень люблю… Из се глаз покатились слезы.
Сенрен не подал вида, что услышал ее. Они шли по дороге одни, никто не встретился на их пути, никто не путешествовал в такую погоду. Они редко разговаривали, берегли силы.
Наконец Тьери не выдержал и, взглянув на Ллуд, спросил:
— Мы умрем здесь?
Она только покачала головой, было трудно понять, что она хотела этим сказать.
Приближалась ночь. Констанция умоляла Сенрена опустить ее на землю, но он, не обращая на нее никакого внимания, продолжал нести ее.
Неожиданно кто-то окликнул их. Тьери пытался ответить, но так замерз, что не смог даже шевелить губами. Люди подошли ближе и заглянули в лицо Констанции.
— Это мальчик, — проговорил один из мужчин разочарованно. — Мы ищем людей, идущих на север по дороге от Базинстока, — объяснил он. Графиня задрожала от страха.
— Какого черта вам это нужно? — загремел голос Сенрена.
Подошел другой мужчина и внимательно всмотрелся в лицо Констанции.
— Это не мальчик, — уверенно проговорил он. — Графиня, — сказал он, обращаясь к Констанции, — я — сэр Унибоод, у нас две лошади.
Констанция почувствовала, как напряглись мускулы Сенрена.
Мужчина продолжил:
— Вы не можете меня знать, но в этом году вы помогли моему брату — дали ему еды, когда нечем было кормить детей, и мы в долгу перед вами…
Графиня молча смотрела на них. Она никого из них не знала.
