Дениза Иган - Грешная женщина
Уорд помотал головой:
– Ты не знаешь, о чем говоришь, Ро. Она отказывалась выйти за меня, пока я ее не принудил.
– Она сопротивлялась, чтобы ты не передумал.
Уорд. Эми и Уорд тревожно переглянулись. Эми пожала плечами:
– Просто вы не знаете Морган. Это ром? – спросила она. – Можно мне глоточек?
– Нельзя, – отрезал Эдвард. – Леди так себя не ведут, Эмилия.
Уорд украдкой глянул на Ро. Тот сердито покачал головой. На какое-то мгновение обоим показалось, что Эмилия начнет спорить, но она только вздохнула и села.
– Так вот, – произнес Ро. – Уорд, а о бабушке ты подумал? Когда ты собираешься представить ей свой образец совершенства – до или после того, как Бостон забьет тебя камнями?
– Я подумываю написать в объявлении, что мы обвенчались в ноябре прошлого года. Заручившись согласием бабушки, можно будет сказать, что мы откладывали объявление, потому что ей не очень понравился мой выбор, но, разумеется, после того, как она увидела своего правнука, она примирилась и с Морган.
Эдвард присвистнул.
– О, бабушка будет в восторге от возможности изобразить чудовище в твоей сказке!
Ро расхохотался:
– Зато это ей здорово подходит!
– А как насчет обвинения в убийстве? – спросила Эмилия, Уорд отхлебнул рома и нахмурился:
– Я объявлю ее в газете как Морган Рейнольдс. Что до всего прочего… – добавил он, сделав глубокий вдох. Господи, как все сложно! – У меня еще нет всех ответов.
Эдвард нахмурился:
– Кто-нибудь обязательно докопается. А вот когда правду обнаружат, придется, черт возьми, расплачиваться – я уж не говорю об осложнениях с законом.
– Морган боится, что ее все равно повесят, – испуганно произнесла Эмилия.
Эдвард покачал головой:
– Женщин вешать не любят, особенно занимающих высокое положение в обществе. Даже если Тернер будет занудствовать, ее всего лишь посадят в тюрьму.
– О, разумеется, это намного лучше! – приторно-сладко пропела Эми.
– Морган, – сказал Уорд, входя в комнату. – Нам нужно поговорить.
Морган не хотела разговаривать. После того ужасного визита Эми больше не приходила. Собственно, ее не посещал никто, кроме доктора. Чудовищная несправедливость ситуации все еще жгла сердце Морган, поэтому она накричала и на доктора. Теперь ее ненавидели все. Прекрасно. Она тоже их ненавидит.
– Мне нечего тебе сказать, – сердито кинула Морган.
– Значит, говорить буду я.
– Говори, я все равно не слушаю.
Уорд вздохнул и потянулся к ее руке. Морган быстро спрятала ее под одеяло. Когда их взгляды встретились, боль, которую она увидела в глазах Уорда, пронзила ее мягкое сердце. «Лучше вспомни, – тут же велела она себе, – как эти глаза стали чернее ночи. Вспомни, каким дьяволом был этот человек, когда ты рожала, как он стоял, скрестив на груди руки, равнодушный к твоим мучениям, отказывая тебе в помощи».
– Морган, ты должна простить меня.
– Это почему я должна? Что ты сделал, чтобы заслужить прощение?
– Да ты не дала мне такой возможности!
– А это, – едко ответила Морган, – потому, что ты совершил непростительное.
– Я сделал это только ради твоего блага!
– Ты сделал это по своим эгоистичным соображениям, совершенно не думая об опасности.
Она резко втянула в себя воздух, чувствуя, как от ужаса все в груди сжимается. Господи, будь у нее хоть чуть-чуть храбрости, она бы убила себя прямо сейчас, освободив всех от грозящих им несчастий!
– Ты сейчас почти в безопасности, во всяком случае, в большей, чем раньше. Закон считает тебя моей собственностью, а следовательно, не может забрать тебя у меня без серьезных оснований. Ты трижды была замужем и знаешь закон, Морган. Власти должны пройти через множество препонов даже для того, чтобы просто забрать тебя в Пенсильванию. С хорошим адвокатом мы сможем оттягивать твой отъезд в Филадельфию очень долго, а за это время наверняка разработаем какой-нибудь план, чтобы либо выиграть твое дело, либо вообще закрыть его.
– Разработаем план?
Раздраженно вздохнув, он снова сел в кресло.
– Даже если у меня ничего не получится, Морган, тебя все равно не повесят. Большинство судов против смертных приговоров женщинам.
Озадаченная Морган спросила:
– Так они никогда не вешают женщин? Почему же Тернер так свирепо добивается моего ареста?
– Полагаю, потому что он верит в возможность смертного приговора. Однако ему придется иметь дело со мной.
– Да почему он должен думать о тебе, если у тебя даже плана никакого нет?
– Ты недооцениваешь меня, Морган. Если бы ты в меня верила, я бы уже придумал толковый план. В любом случае сначала я собирался увезти вас в Массачусетс и поселить, может быть, в Марблхеде у Ро. Но после твоих выходок очень сомневаюсь, что он тебя примет. Да и полиция продолжает поиски, так что я решил увезти тебя в Нью-Порт.
– Полиция меня разыскивает?
– Это началось через три дня после твоего отъезда, так что он оказался как нельзя кстати.
Все внутри у Морган словно перекрутилось, стоило ей представить опасность, которой она едва избежала. Сделав глубокий вдох, она спросила:
– В Нью-Порт? А где это?
– В Род-Айленде. Это летняя резиденция моей бабушки.
Ее глаза тревожно расширились.
– Твоей бабушки? Ты что, с ума сошел?
Уорд пожал плечами:
– С ней, конечно, будет непросто, но ты моя жена. Она примет тебя.
– А где будешь ты? – спросила Морган, нервничая, что ей придется встретиться с неукротимой женщиной, управляющей жизнью ее капитана. Женщина, которая может управлять таким мужчиной… о нет, Морган не желает с ней встречаться!
Уорд нахмурился:
– Разумеется, с тобой. Или ты думаешь, что я удеру?
Нет, она никогда не познакомится с бабушкой Уорда, потому что ей придется отправиться в Филадельфию. О, лучше она будет жить с Уордом в Нью-Порте, лучше познакомится с сотней его бабушек!
– Я намерен оставаться там с тобой не меньше двух недель. Потом мне придется время от времени возвращаться и Бостон, чтобы заниматься делом.
Морган потерла глаза, представляя себе долгие месяцы споров и тяжб по поводу совершенно очевидного убийства. Какой в этом смысл?
– Думаю, пройдет месяц-другой, прежде чем бабушка свыкнется со всем этим. А потом с ее одобрения мы объявим о нашей женитьбе и рождении Ли и вернемся в Бостон.
– Интересно, и как, по-твоему, общество будет приветствовать предполагаемую убийцу и ее семью?
Уорд поморщился:
– Тебе-то какая разница, ведь ты не любишь общество?
– Ты прав. Я и в самом деле ни в грош не ставлю мнение общества, но не настолько забыла о правилах приличия, чтобы не понимать, как сильно ты – и твой сын – будете от этого страдать.
