Жанна Монтегю - Укрощенная любовью
Он поднял глаза и произнес раздраженно:
– Моя дорогая леди, вы совсем измучены? Какой изнурительный день! Так долго в седле… Клянусь, что никогда больше не смогу свести колени.
– Что, больше не хочется никаких приключений?
«Бедный Перегрин, – думала Беренис, – это из-за меня он терпит такие неудобства».
– Не думаю, что я создан для приключений, – заметил он с кислой миной.
– Но тебе понравилось в Чарльстоне?
– Конечно! Там я вращался в высшем свете и, думаю, не будет преувеличением сказать, что имел успех, – произнес он самодовольно, и она улыбнулась, вспомнив, какие завистливые взгляды бросали на нее дамы, когда Перегрин сопровождал ее.
– Значит, то же самое тебя ждет и в Джорджтауне, не так ли? – намекнула она, спрашивая себя, можно ли положиться на его храбрость. Она решила попытаться и накрыла его ладонь своею. – Перегрин, послушай меня! Давай убежим – как мы и планировали. Мне кажется, я запомнила дорогу к реке, откуда можно переправиться в Чарльстон и найти корабль, который доставит нас на север.
Эта идея ему понравилась. Он уже устал подчиняться приказам Себастьяна и окрикам этого грубого полковника. Одного дня оказалось вполне достаточно. В отличие от Дэмиана, Перегрин не находил ничего привлекательного в непристойных шутках сообщников Себастьяна и приходил в ярость оттого, что Беренис была вынуждена ехать среди них. Они, разумеется, слишком хорошо понимали, что их главарь постоянно начеку, чтобы позволить себе фамильярности с его женой, но это не ограждало ее от их взглядов и произносимых вполголоса комментариев относительно ее лица и фигуры. Себастьян воздвигнул между нею и своими наемниками внушительный барьер, словно феодал, охраняющий собственность, и даже Далси запрещено было приближаться к ним, но все равно Перегрин беспокоился. Предположим, с Себастьяном что-то случится, и тогда?.. Полковник – пожилой человек, с которым будет легко справиться. А Грег Лэттимер? Перегрину не нравилось, как южанин смотрит на него.
Учитывая все это, он склонен был согласиться с предложением Беренис, хотя и сознавал весь риск такого предприятия. Он страшился не только ярости Себастьяна, если они будут обнаружены, но и подстерегающих их в пути опасностей, поскольку они совершенно не знали здешних мест. Удастся ли им благополучно добраться до Чарльстона?
– Так мы сделаем это? – Беренис придвинулась ближе. – Давай убежим завтра, пока остальные будут отдыхать во время полуденной жары?
– А как быть с охраной? – колебался он. Беренис неприятно удивила его осторожность, но она храбро уверяла себя, что причина кроется в его беспокойстве о ней.
– Я пойду в лес под предлогом того, что мне нужно в туалет, а ты в это время скажешь, что поведешь коней к ручью на водопой. – Ее лицо пылало таким страстным желанием совершить побег, что Перегрин тоже начал загораться от этого огня. – У меня есть немного денег – достаточно, чтобы заплатить за переправу, а потом, в Чарльстоне, я сниму еще со своего счета. Уверена, мы сможем найти в порту капитана, который возьмет нас до Джорджтауна. Ты все еще хочешь быть со мной, Перегрин?
– Конечно да, ангел мой! – прошептал он, сжав ее пальцы. Теперь он чувствовал себя почти счастливым, потому что она снова стала его другом. Он боялся, что потеряет ее, учитывая таких сильных соперников, как Брэдли Бейнис и ему подобные.
Она бросила взгляд на поляну, но было слишком темно, чтобы их заметили. Перегрин попытался поцеловать ее, но из-за волнения был неловок и промахнулся, найдя щеку вместо губ.
Ее мозг лихорадочно работал, обдумывая каждую деталь их побега. Беренис пока еще не очень хорошо себе представляла, что станет делать, если им действительно удастся добраться до Джорджтауна. Без сомнения, будет погоня. Возможно, ей придется просить защиты у тетки Перегрина. Все, что она хотела, – это вернуться в Англию, объяснить все отцу и умолять аннулировать брак. Это будет нелегко, и, возможно, потребуются годы, но она была убеждена, что, как бы там ни было, это все равно лучше, чем рабское послушание, которого ждал от нее Себастьян.
Она оставила Перегрина и вернулась к Далси, которая была все еще занята разговором с Квико.
– Ты не умеешь читать? – услышала она слова служанки и улыбнулась, когда та добавила: – Я научу тебя! И писать тоже.
Подошел Себастьян, держа несколько одеял. Он бросил их Беренис со словами:
– Постели вон под тем деревом. Этого будет достаточно для нас обоих.
– Ты ждешь, что я буду спать рядом с тобой? Под открытым небом? – возмущенно выдохнула она.
Он искоса взглянул на нее:
– Ты предпочла бы лечь рядом с мужчинами? – спросил он с кривой ухмылкой.
– Я думала… полагала… фургон… я могла бы устроиться там.
– Нет места. Все забито багажом.
– Тогда я, пожалуй, сама найду себе местечко в лесу, – начала она, но остановилась, вспомнив о диких зверях, и, быть может, ядовитых змеях. Они могут подкрасться, когда в лагере все стихнет. Раздраженно фыркнув, она побрела к тому месту, которое он указал, и начала расстилать одеяла. Нет, он самый невыносимый из мужчин! Со времени их последней ссоры его отношение к ней было холодным – вплоть до полнейшего равнодушия. Ограничиваясь элементарной заботой об удобствах, насколько позволяли условия, он игнорировал ее, смотрел сквозь нее, когда их пути пересекались. Такая грубость лишь усиливала раздражение Беренис. Себастьян вел себя так, словно она и не существовала, и Беренис чувствовала себя оскорбленной. Если он намерен и дальше так вести себя с ней, то есть ли смысл оставаться рядом с таким грубияном?
Она металась и ворочалась на неровной земле, ее вдруг стала пугать непроглядная темнота леса, рычание животных, рыскающих вокруг лагеря. Она слышала осторожные шорохи в подлеске и была уверена, что там скрываются подкрадывающиеся индейцы. Она натянула на голову грубое одеяло, тоскуя по успокоительному ощущению его сильного тела рядом и рукам Себастьяна, дающим защиту. Проваливаясь в беспокойный сон, она подумала, как было бы хорошо уткнуться лицом в его широкую грудь, зная, что он охраняет ее от всех опасностей ночи.
Она, наконец, задремала, но проснулась от панического ужаса: показалось, что кто-то дотронулся до одеяла. В ту же секунду она оказалась в объятиях Себастьяна, прильнув к нему всем телом. Он держал ее, успокаивал и гладил рукой по спине, словно испугавшегося ребенка. Здравый смысл подсказывал Беренис, что нужно отодвинуться от него, но она не могла пересилить своего страха и спрятала лицо в его накидке. Она дрожала, измученная, не в силах испытывать никаких чувств, кроме одного-единственного желания: чтобы он был рядом. Он подвинулся так, чтобы ее голова лежала у него на плече, и чувство успокоения снизошло на нее.
