Сари Робинс - Все мужчины негодяи?
– Мне нужно, чтобы ты продолжал. Ты нужен Эвелине. И мне тоже.
По спине Салливана пробежал неприятный холодок.
– Скажи, где мы сейчас находимся?
Амхерст отвел глаза, взял со стола кружку и стал пить.
– Филипп! – Салливана сковал страх.
Его друг поставил кружку на стол и посмотрел на него, молча покачав головой.
И Салли догадался. Сам обо всем догадался.
И вместе со страхом его охватила глубокая печаль. Только сейчас он заметил то, на что не обратил внимания раньше. Кровь в уголках рта Филиппа, мертвенно-бледный цвет лица. Салли наклонился к другу и потянул его за полы плаща. Филипп был залит кровью. Кровь текла из раны в боку. Это была рана от пули. Салли глянул на пол. Стол Филиппа стоял в большой луже крови.
– Ты мертв! Это было по-настоящему!
– Возвращайся и закончи наше общее дело. Правосудие должно свершиться.
– Но зачем? Эвелина, кажется, начала здесь новую жизнь. Мы научили ее всему. Она может позаботиться о себе сама. – Салливан опустил глаза и с удивлением обнаружил, что на его собственном теле не осталось никаких следов насилия. Что же в таком случае послужило причиной его смерти? Яд? Салли попытался это вспомнить, но не смог. Было только ощущение, что какое-то время он находился без сознания.
– Мне нужно, чтобы ты вернулся, Салливан. Сейчас же.
Филипп называл его полным именем, только когда категорично настаивал на чем-нибудь. Но Салли по-прежнему возражал:
– Даже если я вернусь, что я со всем этим могу поделать? Раз мы здесь встретились с тобой, должно быть, мои дела из рук вон плохи.
– Помнишь, когда ты в первый раз пришел ко мне? После смерти Альберта. Тогда тебе казалось, что ты лишился цели в жизни. Думал, что тебе незачем больше жить.
Салли улыбался, вспоминая о том, каким потерянным он чувствовал себя в то время. Тогда Филипп помог ему вновь обрести смысл в жизни и найти свой путь.
– Ты показал мне, как можно жить, помогая другим, служа своей родине. Как стать частью чего-то большего, чем я сам.
– Да, и вместе мы с тобой составляли отличную команду. Изменить положение монархов, потрясти сознание узколобых бюрократов, привнести в мир покой и порядок – все было в наших силах.
– И вот полюбуйся, к чему это нас привело! – Глядя в изнуренное лицо Филиппа, Салливан хрипло пробормотал: – Ты умер.
– Ну давай, Салли, не сдавайся! И даже если меня нет рядом, чтобы тебя поддержать…
Салли фыркнул и скрестил руки на груди.
– Да это я всегда тебя поддерживал, Филипп! – Друзья постоянно спорили из-за этого.
Его друг улыбнулся. Улыбка его была такой теплой и трогательной, что у Салли защемило сердце.
Он провел руками по ногам, чувствуя под пальцами тонкую шерстяную ткань брюк. Салливан внезапно ощутил прилив сил. Ему вдруг захотелось действовать. Сейчас же.
– Отправляйся назад, Салли. Ты нужен Эвелине. И я не могу позволить, чтобы тот подонок одержал верх.
– А как же ты?
– А мне нужно двигаться дальше. – Филипп посмотрел на большую кружку, стоящую перед ним на столе. – Сейчас только сделаю еще один глоток и пойду.
Что это за свист? Салли повернул голову и посмотрел на дверь.
Откуда-то издалека раздался грубый окрик:
– Болван! Тебе нужно было развязать этому человеку язык, а не отправлять его к праотцам.
Салливан оглянулся и увидел, что Филипп пропал. Расшатанный деревянный стул, на котором он сидел до этого, опустел. Большая кружка эля исчезла со стола.
Какой-то яркий белый свет стал бить ему в глаза, ослепляя его. Словно кто-то сдернул с его глаз темную пелену. Салли опять ощущал дикую, нестерпимую боль. Каждый новый вздох приносил невыносимые страдания. Хотелось как можно скорее снова впасть в забытье.
Он приоткрыл свинцовые веки и увидел над своей головой фонарь, который держала чья-то здоровенная рука в черной перчатке.
– В этом состоянии его нельзя перевозить. И к тому же два надежных укрытия, как назло, засвечены. – Салливан услышал глухой звук удара. – Ты как слон в посудной лавке, Хелдерби.
Хелдерби! Салли внутренне ликовал. Теперь он знает имя своего мучителя! Ему пока рано отдавать концы: у него есть еще дела на этом свете. Он должен расквитаться с врагами и заставить их платить по счетам. Салливан почти ощущал привкус мести на своих запекшихся губах.
– Он потребуется нам живым, если девчонка Амхерста не станет с нами сотрудничать!
Эвелина! Салливан пытался понять, кому принадлежит этот голос, но ему становилось все труднее оставаться в сознании.
– Я вызову доктора. Не трогай его, слышишь? Тебе еще придется ответить за то, что чуть не загубил все дело своей глупостью.
Погружаясь в благословенное забытье, Салли успел с благодарностью подумать о своем старшем товарище, который не оставил его даже сейчас.
Глава 26
Джастин проснулся в холодном поту. Когда он вспомнил ужасный кошмар, который ему приснился, неприятный холодок пробежал у него по спине. Все еще находясь под впечатлением страшного сновидения, маркиз тяжело дышал.
Знакомая боль в груди и виске вернула его к реальности. Уставясь неподвижным взглядом в потолок своей спальни, он ждал, когда сердце перестанет учащенно биться.
Баркли осторожно сел, разжал стиснутые кулаки и судорожно вздохнул. Ему снилось, что Эвелина – изменница родины, прибывшая в страну с тайной целью ее уничтожить. Полковник обвинял его в убийстве Эвелины, которое Джастин совершил, чтобы спасти жизни миллионов англичан. Он целился ей прямо в сердце, потому что к этому его призывало чувство долга. Стоя под дулом пистолета, Эвелина смотрела на него дерзко, с вызовом, выражая взглядом свое презрение к маркизу из-за его предательства. Джастин проснулся в тот самый момент, когда, собираясь выстрелить в Эвелину, он начал во сне медленно нажимать на курок.
Ощущая неприятную горечь во рту, Баркли сделал глоток холодного чая, чашка с которым стояла на тумбочке возле кровати.
Джастин наклонился и выдвинул ящик тумбочки, чтобы еще раз взглянуть на любимый почерк на листке бумаги, который он захватил с собой из хижины. Он всегда держал этот листок возле себя. Вдруг что-то металлическое звякнуло и покатилось, а потом остановилось, ударившись о стенку ящика. Это было кольцо – блестящее, золотое, на котором были выгравированы две руки, соединенные вместе.
– Что за черт?
Любовный амулет его бабушки! Знак любви, так печально и трагично завершившейся. Это кольцо напомнило ему о том, какое зло он причинил Эвелине. Оно также напомнило Баркли о неисполненном перед нею долге.
«Что бы ни ожидало нас впереди, – когда-то сказал ей он, – я хочу, чтобы вы думали обо мне хорошо».
