Кэт Мартин - Невеста-изменница
Не заходя к себе, Рис дошел до двери, ведущей в спальню жены, и, повернув без стука серебряную ручку, вошел. Его неожиданное появление заставило Элизабет ахнуть. В ее широко раскрытых глазах читалась растерянность. Застигнутая в момент раздевания, она стояла в нижней юбке и корсете, и горничная Джильда вынимала из ее шелковистых черных волос булавки.
Рис вмиг ощутил, как его плоть тут же отозвалась на эту картину. Вспыхнувшее желание поразило его, как удар кулака в живот.
— На сегодня все, Джильда, — сказал он вдруг охрипшим голосом.
Джильда тотчас выскользнула из комнаты.
Элизабет как стояла, так и осталась стоять в неподвижности, глядя ему в лицо. Рис приблизился к ней и взял прядь ее вьющихся вороных волос, шелковистых на ощупь. В паху у него пульсировало.
— Я соскучился по тебе, — произнес он тихо, и ее глаза наполнились слезами.
Такой реакции он не ожидал, и ему пришлось побыстрее взять себя в руки. Ведь он пришел не для того, чтобы предложить прощение, В его сердце до сих пор кипел гнев, такой же жгучий, как и страсть.
— Я тоже по тебе соскучилась, — сказала она.
У него защемило в груди, но он не отреагировал на такую «сентиментальность» и, завладев ее губами, почувствовав, что она дрожит, добавил:
— Наверное, мне стоило уточнить: я соскучился по сексу с тобой.
Элизабет застыла в напряжении. Она поняла его намек. Ничего не изменилось. Он не простил ее. И пришел, потому что испытывал вожделение и хотел утолить его.
Его ладони легко легли ей на плечи. Нагнув голову, он снова поцеловал ее в губы, нежно дразня и соблазняя, пока не почувствовал, что тело ее расслабилось. Ее полные губы раскрылись, и он ощутил цитрусовый привкус и уловил аромат розы.
Возбуждение нарастало, отзываясь болью с каждым ударом сердца. Рис решил, что добьется цели и в благодарность доставит и ей наслаждение, как обещал с самого начала.
Он опустил взгляд на ее красивую грудь, возвышавшуюся над модным кружевным корсетом с застежкой впереди, который он купил ей в магазине нижнего белья. Продолжая осыпать Элизабет поцелуями, Рис расстегнул крючки и жадно поймал руками выпавшие из корсета груди. Нагнувшись, поцеловал каждую из них.
У нее вырвался тихий стон. Ее соски напоминали твердые зрелые ягоды и на вкус были такие же сладкие, отчего его рот наполнился слюной. Купая ее в ласках, он нежил, целовал и теребил зубами ее грудь, шею, плечи и снова возвращался к груди, повторяя этот путь опять и опять, пока у нее не закружилась голова. Поняв, что Элизабет достигла высшей точки возбуждения, Рис запрокинул ее голову, запустил пальцы в густые черные кудри и прижался губами к тому местечку на ее шее, где лихорадочно бился пульс.
От томных, эротичных поцелуев она дрожала. Ему стоило большого труда, чтобы не потерять над собой контроль. Желание ослепляло его, терзая, как ненасытный зверь. Он медленно теснил ее назад, пока не прислонил спиной к стене.
— Подними юбки.
Открыв тяжелые веки, Элизабет поймала его взгляд. Она доверяла ему в вопросах плотской любви. Знала, что он позаботится о ней и сделает все, чтобы ей было хорошо. Зажав в ладони складки мягкой белой ткани, она приоткрыла колени.
— Выше, — скомандовал он тихо.
Когда юбки поднялись до уровня ее талии, он снова припал к ней в поцелуе, на этот раз еще более страстном. Желание владеть ею было сильнее желания дышать.
— Не опускай, — предупредил Рис и, нащупав под пышными сборками шнурок ее панталон, потянул за него.
Соскользнув с легким шорохом вниз, штанишки распластались у нее под ногами. Изо рта Элизабет вырвался какой-то сдавленный, невнятный звук.
Его ладони, лелея ее наготу, покружили вокруг пупка и двинулись вниз.
Ее руки дрожали. Плоть была готова принять его. Выгнув спину, она выставила вперед бедра, и ему стоило большого труда, чтобы тут же не войти в нее. Собрав всю силу воли, Рис отстегнул от корсета юбки. Они присоединились к упавшим панталонам, соблазнительно обнажив ее ниже талии. Свободные от стеснявшего их корсета пышные груди слегка подрагивали. Такому искушению он не мог противостоять.
Воздав должное каждой из них, Рис дал себе свободу и вошел в нее на всю глубину.
Застонав, Элизабет впилась пальцами ему в плечи и, когда он приподнял ее, обняла за талию ногами.
— Тсс… теперь ты моя.
Он владел ею снова и снова, а она, прильнув к его шее, издавала тихие, нечленораздельные звуки, сводившие его с ума. Рис чувствовал, что теряет над собой контроль, но продолжал оттягивать момент экстаза, пока не ощутил, что его плоть зажата ее внутренними мышцами. Элизабет выкрикнула его имя.
Он больше не мог сдерживаться и выплеснул в нее горячее семя. И тут же его накрыла волна ни с чем не сравнимого наслаждения.
Ни одна женщина прежде не вызывала у него таких ощущений. Ни одна, кроме Элизабет.
Эта мысль отрезвила Риса. Слишком велика и сильна была его нужда в ней. Он не мог позволить, чтобы она возросла еще больше.
Все же с ней было так хорошо. Так комфортно.
Он любил ее когда-то, но больше не мог себе этого позволить.
Придерживая Элизабет за талию, он покинул ее упругое, успокоительное тепло и поставил ее на ноги. С растрепанными черными кудрями и выпавшей из корсета грудью она представляла собой самое эротическое зрелище на свете.
В нем опять пробудилось желание, могучее и ненасытное. Чтобы не поддаться соблазну отнести ее в постель и снова заняться любовью, Рис начал приводить в порядок свою одежду.
Почувствовав на щеке прикосновение ее ладони, он поднял глаза.
— Не уходи… — прошептала Элизабет. — Останься со мной.
У него перехватило горло. Ему до боли в сердце хотелось остаться. Но в памяти всплыла та ночь, когда, приехав в первый отпуск, он узнал, что его невеста вышла замуж за другого. Вспомнилась всесокрушающая боль, чувство невыносимой потери. Вспомнились годы злости, сделавшие его другим человеком.
Он убрал ее нежную ладонь со своей щеки и заставил себя отвернуться.
— Спокойной ночи, Элизабет.
Уже в коридоре Рис услышал, как она всхлипнула, и он чуть не вернулся в комнату, чтобы заключить ее свои объятия, но… «Нет!» — сказал его разум.
Элизабет стояла на коленях перед алтарем в крошечной часовне Холидей-Хауса. Это было красивое и тихое место со стенами, отделанными резными панелями из розового дерева, сквозь цветные стекла лился мягкий свет. Сюда приводила ее мать, когда она была маленькой девочкой. Потом, став старше, она не раз приходила сама, но тогда все выглядело уже иначе.
В это утро у Элизабет возникло желание снова посетить часовню, зажечь на алтаре свечи, встать перед распятием на колени и просить прощения за свои грехи.
