Барбара Картленд - Королевская клятва
— Тогда я вынужден сожалеть о твоем вкусе, — холодно заявил он.
— Кроме того, — продолжала Сабина, — я считаю, что мужья и жены не должны выбирать друзей друг другу.
— Не должны! — воскликнул Артур в изумлении. — Сабина, ты забываешься! Впрочем, я не готов сейчас это обсуждать. Шерингем не будет желанным гостем в нашем доме, когда мы поженимся, и в сложившихся обстоятельствах тебе лучше перестать его принимать уже сейчас.
— Но ведь я уже сказала, Артур, он мне нравится, — настаивала Сабина.
Артур вскочил с места и подошел к окну.
— Я с самого начала знал, что твой приезд сюда — ошибка. Ты изменилась, Сабина. Ты уже не та девочка, какой была, когда мы впервые встретились.
— Ты хочешь сказать, что мы должны расторгнуть помолвку? — тихо спросила Сабина.
— Ничего такого я не хочу сказать, — возразил Артур. — Но я думаю, тебе не повредит вспомнить мое положение и свои обещания слушаться меня, когда ты станешь моей женой.
— Вот когда я стану твоей женой, тогда я это и вспомню, — тихо сказала Сабина.
— Ты молода и наивна, — надменно сказал Артур. — Ты должна оставлять все решения, имеющие какое-то значение, мне. Скоро ты поймешь, что мои суждения намного вернее твоих, и такая зависимость от меня оправдана.
— Ну, это покажет время, — возразила Сабина.
— Конечно.
В этот момент к ним присоединилась леди Тетфорд, и возможности поговорить наедине больше не было. Уходя, Артур поцеловал Сабину в щеку, и она с удивлением обнаружила, что ей это безразлично — словно ее целовала каменная статуя. Она больше не боялась его, не боялась его ярости или похоти, с которой она столкнулась в карете прошлой ночью. Он больше не мог причинить ей никакого вреда. Она уезжает от него, уезжает туда, где он ее никогда не найдет. Она почувствовала, что оковы, которыми он приковал ее к себе, вдруг спали и она стала свободной, словно ветер, вольно дующий с моря.
Время шло. Сабина почти молилась, чтобы головная боль леди Тетфорд помешала ей пригласить гостей на ужин или пойти в казино. В последнем случае она была готова остаться дома под предлогом своей собственной мигрени, но, к счастью, ей не пришлось лгать. В шесть часов леди Тетфорд объявила, что поужинает в постели.
— Только тарелку супа, Бейтс, больше ничего, — сказала она дворецкому. — Когда у меня эти мигрени, мне лучше поголодать. Я приму таблетку снотворного и буду молиться о том, чтобы завтра мне было лучше. Прости меня, детка, что я такая слабая.
— Нет, что вы, — со всей искренностью возразила Сабина.
Она проводила леди Тетфорд наверх и нежно поцеловала ее.
— Я не могу видеть, как вы страдаете, — сказала она. — Если бы только я могла вам чем-нибудь помочь.
— Ты помогаешь мне уже своим присутствием здесь, ответила леди Тетфорд. — Для тебя это будет скучный вечер, Сабина, но я уверена, ты чем-то займешься — найдешь хорошую книгу для чтения или напишешь письма домой.
— Не беспокойтесь обо мне, — ответила Сабина. — И спасибо вам, дорогая, дорогая леди Тетфорд. Спасибо вам еще раз за то, что вы так добры ко мне.
— Глупышка, ты и так меня уже достаточно отблагодарила, — возразила леди Тетфорд. — Как бы мне хотелось быть более веселой компанией для тебя сегодня вечером. Спокойной ночи, Сабина.
— Спокойной ночи, — сказала Сабина, едва дыша, так что ни леди Тетфорд, ни Мари не услышали ее, а потом вышла из комнаты.
Часы медленно тянулись. Она поужинала в одиночестве, и ей прислуживали только Бейтс и Джеймс, лакей. Сказав им, что ей больше ничего не потребуется этим вечером, она поднялась к себе в спальню. Ее сердце беспокойно колотилось. Скоро наступит время. Скоро она снова увидит его, услышит его голос, почувствует его руки, его губы…
Она захлопнула дверь в свою спальню, подошла к шкафу и мгновение помедлила. А вдруг она не найдет нужного платья? Или вдруг карета не приедет? А что, если она придумала все это — его обещания, его любовь, чувства, которые он пробудил в ней?
С внезапной решительностью она распахнула дверцу, почувствовав слабость в ногах, а затем чуть не упала в обморок, увидев то, что было в шкафу. Вздох облегчения вырвался из ее груди. Среди модных платьев, которые леди Тетфорд купила для нее в Париже, висела короткая цветная юбка, расшитая золотом, черный бархатный корсаж и белая блуза, вышитая сложным и очень красивым узором. Костюмы для цыганской свадьбы! Сабина положила одежду на свою кровать. Она не смела даже подумать о том, как они попали сюда, она только знала: он выполнил обещание. Карета будет ждать ее, и в конце пути она найдет его.
Она быстро разделась. Ей потребовалось какое-то время, чтобы правильно одеться во множество цветных нижних юбок, которые она обнаружила под вышитой юбкой. Головной убор лежал тут же в шкафу. Это была диадема, украшенная золотой нитью, полудрагоценными камнями и яркими лентами, которые свисали ниже плеч.
Одевшись, Сабина взглянула на себя в зеркало и улыбнулась. Она совсем не походила на цыганку. Ее кожа была чересчур белая, а ее золотые волосы говорили о нордической крови. Она подумала о женщинах, которых видела у костра, об их смуглой коже, горящих черных глазах, длинных темных волосах и их странном характере, таком примитивном, но свободном, и испугалась. Примут ли они ее или будут ненавидеть за то, что она пришла и украла любовь их короля?
Она вспомнила танцовщицу: в ее первый визит они была мрачная и печальная, во второй — злобная и агрессивная. Не воспользуется ли однажды она во мраке ночи своим длинным острым кинжалом, который каждая цыганка носила в своем чулке? При этой мысли Сабина вздрогнула, но потом вспомнила, что рядом будет он. Он будет рядом, чтобы защитить ее, любить ее, сделать ее своей женой, своей королевой. Больше ничего не имело значения.
Она подошла к письменному столу, повернула ключ в замке, вытащила письма, которые написала утром, и сложила их в ряд на туалетном столике. Теперь она увидела, что, когда подписывала конверт маме, слеза упала на слово «Кобблфилд» и оно смазалось. «Это символично», — подумала Сабина. Это место исчезало из ее жизни, но она знала, что никогда не сможет полностью стереть его из своего сердца и памяти. Большой полуразвалившийся дом священника, с его истоптанными лестничными коврами и обтрепанными стенами, в котором жили те единственные люди, которых она любила, навсегда останется ее домом.
И тем не менее все это она должна оставить. Она отказывалась от любви своих родителей, принижала их чувство собственного достоинства и, возможно, рвала все связи со своей семьей. И все же, как ни странно, это сейчас было не важно. Она любила его. Она ехала к нему, и это значило для нее все.
