Лиза Клейпас - Моя до полуночи
Прошел уже целый час, и нервы Амелии начали сдавать. Она встала, чтобы размять затекшие ноги, и с большой осторожностью приоткрыла дверь.
Уин стояла возле кровати Меррипена и поправляла одеяло.
– Он выпил чай?
У Уин был усталый вид.
– Почти весь.
– Тебе пришлось ему солгать?
Уин кивнула:
– Это оказалось так легко. Видишь? Очевидно, я все же не такой уж ангел.
– Нет, ты ангел, – возразила Амелия и обняла сестру.
Даже вышколенные слуги лорда Уэстклиффа не сумели скрыть недовольства, когда Кэм вернулся с двумя банками живых пчел и принес их на кухню. Посудомойки с криками убежали в людскую, экономка ушла в свою комнату, чтобы сочинить возмущенное письмо хозяевам, а дворецкий заявил главному конюху, что если лорд Уэстклифф вынуждает своих людей прислуживать гостям, подобным мистеру Роану, то неплохо было бы поговорить о прибавке жалованья за вредность.
Беатрикс была единственной, кто осмелился остаться на кухне с Кэмом. Она помогала ему смешивать колдовское зелье, а позже сказала своим сестрам, что давить пчел было очень даже забавно, чем вызвала у них естественное отвращение.
Наконец Кэм принес в комнату Меррипена свое варево, действительно похожее на колдовское зелье. Амелия уже ждала его, разложив на столе чистые ножи, ножницы, щипчики, чашу с кипяченой водой и целую стопку стерильных бинтов.
Беатрикс и Поппи были выпровожены из комнаты. Несмотря на их бурные протесты, Уин твердо закрыла перед ними дверь. Она надела на Амелию передник и подошла к кровати Меррипена.
– Пульс слабый и замедленный, – сообщила она, приложив палец к горлу Меррипена.
– Пчелиный яд стимулирует работу сердца, – сказал Кэм, закатывая рукава. – Поверьте мне, через минуту сердце забьется гораздо быстрее.
– Повязку снять? – спросила Амелия.
– И рубашку тоже.
Пока Амелия и Уин снимали с Меррипена рубашку, Кэм вымыл руки.
Спина Меррипена все еще была мускулистой, хотя он сильно исхудал, ребра выпирали из-под смуглой кожи.
Амелия начала осторожно снимать повязку и вдруг заметила на другом плече Меррипена любопытный рисунок. Приглядевшись, она похолодела.
– Боже мой. – Все, что она могла вымолвить.
– Да, я заметила эту татуировку уже несколько дней тому назад, – сказала Уин. – Странно, что Меррипен никогда о ней не говорил, правда? Недаром он всегда рисовал злых духов и сочинял о них всякие истории, когда был совеем юным мальчиком. Очевидно, рисунок имеет какое-то значение…
– О чем это вы? – спросил Кэм.
– У Меррипена на плече татуировка пуки. – Уин посмотрела на Кэма вопросительно. – До сих пор мы о ней ничего не знали. Рисунок совершенно необычный, я ничего подобного еще никогда не видела. – Она широко открыла глаза, когда Кэм оголил свое предплечье.
На теле Кэма был вытатуирован точь-в-точь такой же черный крылатый конь с желтыми глазами.
Амелия подняла на Кэма вопросительный взгляд, но его лицо осталось непроницаемо.
– Что это значит?
Кэм побледнел, не в силах оторвать глаз от плеча Меррипена.
– Я не знаю.
– А ты знал кого-либо еще с такой же…
– Нет. – Кэм отступил на шаг. – Господи помилуй!
Он медленно обошел кровать, глядя на неподвижную фигуру Меррипена, словно это было какое-то незнакомое ему доселе экзотическое существо. Потом взял со стола ножницы.
Уин инстинктивно приблизилась к спящему, будто хотела его защитить. Заметив это, Кэм сказал:
– Все в порядке, сестренка. Я просто хочу срезать омертвевшую кожу.
Понаблюдав с минуту за действиями Кэма, обрабатывавшего рану, Уин отошла и устало опустилась на стул.
Амелия осталась стоять рядом с Кэмом, хотя тошнота подступала к горлу. Кэм же, напротив, был отстранен и сосредоточен, будто чинил какой-то сложный часовой механизм, а не обрабатывал гниющую человеческую плоть. По его просьбе Амелия принесла миску с примочкой, от которой шел едкий приторный запах.
– Смотри, чтобы жидкость не попала тебе в глаза, – предупредил Кэм, промывая рану Меррипена соленой водой.
– Пахнет, как какие-то фрукты.
– Так пахнет яд. – Кэм оторвал кусок тряпки и бросил его в миску. Потом выудил его и, не отжимая, положил на рану. Даже в глубоком сне Меррипен вздрогнул и застонал.
– Потерпи, chal. – Кэм положил ему руку на спину, чтобы успокоить, а потом крепко прибинтовал примочку. – Мы будем менять ее каждый раз, когда будем промывать рану. Не опрокинь миску. Мне страшно подумать, что придется снова ехать за пчелами.
– А как мы узнаем, что примочка действует? – спросила Амелия.
– Будет постепенно снижаться температура, и через сутки должен сформироваться прекрасный струп. – Он потрогал запястья Меррипена и сказал Уин: – Пульс уже стал более наполненным.
– Ему очень больно? – Уин сложила руки возле груди, словно молилась.
– Боль тоже должна скоро пройти, – сказал Кэм и процитировал латинскую поговорку: – Pro medicina est dolor, dolorem qui necat.
– Боль, убивающая боль, действует как лекарство, – перевела Уин.
– Это выражение имеет смысл только для цыгана, – сказала Амелия, и Кэм улыбнулся. Обняв ее за плечи, он ободряюще подмигнул:
– Теперь за все отвечаешь ты, колибри. Мне надо ненадолго уехать.
– Прямо сейчас? Но… куда ты собрался?
– Искать твоего брата.
– Может, тебе сначала немного отдохнуть? Ты ехал всю ночь. А поиски Лео могут занять много времени.
– Не думаю. – Во взгляде Кэма мелькнула ирония. – Твой брат не из тех, кто заметает следы.
Глава 20
Приблизительно через шесть часов бесполезных поисков Лео Кэм постучал в двери большого барского дома. Сплетня, услышанная в таверне, привела Роана к человеку, который видел Рамзи еще с кем-то, но они поехали куда-то еще, а там кто-то случайно подслушал их планы, пока наконец след не привел Кэма в этот дом.
Огромный дом в стиле Тюдор, на фронтоне которого значилась цифра 1620, был в десяти милях от Стоуни-Кросс-Парка. По информации, собранной Кэмом, ферма когда-то принадлежала благородной гемпширской семье, но в связи с неблагоприятными обстоятельствами была продана какому-то лондонскому торговцу. Сейчас дом служил убежищем для беспутных сыновей торговца и их дружков.
Неудивительно, что Лео попал в такую компанию.
Дверь открыли, и появился дворецкий. При виде Кэма он презрительно скривил губы.
– Таких, как ты, здесь не принимают.
– Для меня это удача, потому что я не собираюсь здесь задерживаться. Я приехал, чтобы забрать лорда Рамзи.
– Здесь нет никакого Рамзи. – Дворецкий начал закрывать дверь, но Кэм уперся в нее плечом.
– Высокий, со светлыми глазами. Возможно, от него несет перегаром…
