Кэйтлин О'Райли - Искушение ирландца
Тетя Элис улыбнулась Маре фальшивой улыбкой, какой улыбаются взрослые, которые не любят детей. Однако Мара не могла оторвать глаз от ее сверкающего алого платья.
– Добрый вечер, Элис, – процедил папа сквозь стиснутые зубы.
– Боюсь, Деклан, мы должны извиниться, – невозмутимо проговорила Элис. – Мы вас не ждали, как видите. И поскольку по вашей просьбе присматривали за поместьем, мы… позволили себе, скажем так, некоторые вольности. Боюсь, мы с Джеральдом поселились в хозяйских покоях. Мы не думали, что вы станете возражать, поскольку вы в Лондоне, а мы здесь. Разумеется, если хотите, мы немедленно перенесем наши вещи. Однако не думаю, что вам это понадобится.
– О чем вы говорите? – требовательно осведомился Деклан. Мара почувствовала, что папа очень не рад происходящему.
– Элис, не теперь, – тихо предостерег ее Джеральд.
Элис, не обращая внимания на мужа, мрачно посмотрела на папу. Она притворялась, что ей грустно, но глаза грустными не были.
– Кажется, властям стало известно о вашем приезде. Я действительно не думаю, что у вас много времени, прежде чем они явятся сюда и заберут вас в тюрьму.
– Элис! – воскликнул дядя Джеральд.
Миссис Мартин ахнула, положив руку на сердце.
Мара не поняла, о чем говорит тетя Элис, но встревожилась. Она почувствовала, как напряглись плечи папы, и ее кольнул мгновенный страх.
– Найдите для меня комнату на сегодня, миссис Финли, – сказал папа. – Мне все равно где. И пошлите кого-нибудь подготовить детскую для моей дочери. – Затем он поставил Мару на ноги. – Миссис Мартин, почему бы вам не попытаться раздобыть Маре какой-нибудь ужин и не подготовите ее ко сну? Я скоро навещу ее. Будь хорошей девочкой, Мара, дорогая, а сейчас пойди с миссис Мартин.
Ее отец рассердился. Она не любила, когда он сердится. Это случалось редко, и поэтому Мара ясно помнила все случаи. Папа был ужасно зол на тетю Деирдр, перед тем как они уехали в Лондон. А перед этим была та страшная ночь пожара. Папа тогда очень гневался на маму. Но был кто-то еще. Кто-то сердился на Мару той ночью.
– Пойдем, милая. – Миссис Мартин протянула ей руку, и Мара крепко ухватилась за нее.
Мара была очень рада, что миссис Мартин поехала с ними в Кэмелмор-Мэнор, потому что не любила предыдущую гувернантку. Та была слишком суровой и часто выходила из себя. Они поднялись по лестнице, но Мара не выпускала руку миссис Мартин, даже когда они остановились перед дверью детской. В ней оказалось темнее и холоднее, чем раньше, и вся мебель была накрыта чехлами от пыли. Это выглядело как в сказке с привидениями.
– Да, это, конечно, великолепная комната, – жизнерадостно проговорила миссис Мартин, хотя Мара знала, что она тоже встревожена. – Мы зажжем здесь огонь, разложим вещи и создадим уют.
И она оказалась права. Пришли двое слуг, зажгли лампы, разожгли камин, сняли чехлы с мебели, распаковали сундук и принесли ужин. Детская и спальня согрелись и стали выглядеть почти так, как раньше. По крайней мере без намека на привидения.
За едой Мара размышляла, долго ли они останутся в Кэмелмор-Мэноре. Ей уже хотелось вернуться на подоконник в Лондоне, где она могла в окно наблюдать, что творится на улице внизу. Здесь, выглянув в окно, она не увидела ничего, кроме темноты.
Миссис Мартин приготовила ей постель, и Мара выбрала книжку, чтобы папа ей почитал, когда придет. Это была книжка-игрушка «Красавица и Чудовище», которую подарила ей мисс Гамильтон тогда, в парке. Мара села на постели и стала тянуть закладки, чтобы картинки задвигались и Чудовище затанцевало. Вдруг в спальню ворвался Хоббс, папин камердинер. Он был в панике и явно очень расстроен.
– Миссис Мартин! Они забрали лорда Кэмелмора! – вскричал он. – Он арестован!
– Что вы имеете в виду? – воскликнула миссис Мартин, роняя детское платье, которое собиралась повесить в шкаф.
Книжка-игрушка упала на пол, в руках у Мары остались зажатыми закладки, которые заставляли картинки двигаться.
– Они взяли его под арест! – Голос Хоббса поднялся почти до визга. – Что нам делать? Что нам делать теперь в этой стране?
Миссис Мартин вытолкала его из комнаты.
– Тише. Не в присутствии его дочери, глупец! Я сейчас выйду. – Она закрыла дверь и с тревогой повернулась к Маре: – Пора ложиться спать, Мара, милая.
Случилось что-то очень нехорошее, и Маре стало совсем плохо. Она испугалась, что сейчас ее вырвет на пол. Папа не придет к ней сегодня. Она знала это с ужасной уверенностью. Кто-то забрал его от нее. Это она поняла точно. Молчаливые слезы наполнили глаза… полились по щекам.
– Ну-ну. Все будет хорошо, вот увидишь. – Миссис Мартин присела на кровать рядом с ней и полуобняла ее. Она улыбнулась, но Мара видела страх и тревогу в ее глазах. – Ох, Мара, не плачь. Хоббс что-то не так понял. Ты же знаешь, каким глупым он иногда бывает. С твоим отцом все хорошо. Он просто должен был ненадолго уехать по делам. Он вернется, как только сможет, потому что очень любит тебя.
Маленькое тело Мары затрясло от ужаса, она разразилась судорожными рыданиями. Папа уехал! Папа пропал! Они забрали папу!
Мара отчаянно нуждалась в том, чтобы папа вернулся к ней. Внезапно тот парализующий горло страх, который заставил ее так долго молчать, пропал. Мара снова нашла слова, в которых нуждалась… и начала криком звать отца.
Глава 27
Братья
Когда Полетта не увидела Деклана на другой день после открытия новой лавки и не получила от него никакой весточки, она заволновалась. На второй день она встревожилась, а на третий впала в отчаяние. Неужели она так сильно обидела его своим ответом в лавке, что он больше не хочет на ней жениться?
Сестры убедили ее, что Деклан хочет этого и что им следует поскорее пожениться. Полетта не сомневалась, что он свяжется с ней и они поженятся в течение недели.
Теперь у нее остались только сомнения.
Она любила Деклана. Но любил ли он ее? Будет ли их брак счастливым? Она была уверена, что сможет быть с ним счастливой и станет хорошей матерью их ребенку и Маре. Этот последний месяц без него Полетта была абсолютно несчастна. Она тосковала по нему и любила его. Сейчас он был отчаянно нужен ей, больше, чем всегда.
И еще ей нужно было попросить у него прощения.
С чувством глубокой вины она вспоминала свои холодные слова там, в читальне. Она понимала, как ужасно оскорбила его, сказав, что не хочет выходить за него из-за слухов о его прошлом.
Третий день она провела дома, в спальне, со взвинченными нервами и слишком изнуряемая тошнотой, чтобы работать в лавке. Ее мать вернулась в Брайтон, Колетта и Джульетта повели всех троих детей в парк, а Лизетта с Иветтой отправились за покупками. Предоставленной самой себе Полетте оставалось только размышлять. И тревожиться.
