Джо Беверли - Нежный защитник
— Хорошо, что все уже закончилось, — заметил Генрих, подтверждая ее догадки. — Где там простыня с брачного ложа? Нам не помешало бы помахать ею у него перед носом.
Имоджин застыла ни жива ни мертва, не смея поднять глаза и надеясь от всей души, что ничем не выдает своего смятения.
— На ней не осталось никаких следов, — невозмутимо ответил Фицроджер.
— Что?!
Имоджин не выдержала и посмотрела на короля, готовая к тому, что сейчас ее опозорят на весь свет.
— Это целиком заслуга леди Имоджин, — пояснил Фицроджер. — Нужно было принять удобную позу и быть предельно осторожным.
— Черт бы тебя побрал, Тай! — Король побагровел от ярости. — Что за глупые шутки? Кто просил тебя устраивать подобные игры в первую брачную ночь?
Имоджин совсем растерялась и в замешательстве переводила взгляд с одного на другого. Какие еще игры?
— По-вашему, Ланкастер потребует свидетельство того, что моя жена уже не девственна? — Фицроджер сжал рукоять кинжала. — Хотел бы я это услышать!
— И не надейся! — вполголоса проговорил король, увидев, что граф Ланкастер уже входит в зал. — Я не могу позволить вам устраивать поединок!
Ланкастер был высоким тучным мужчиной, казавшимся особенно массивным из-за роскошной, пышной одежды. Но сегодня он был в простом дорожном костюме, облепленном грязью. Стало быть, хоть однажды в жизни ему пришлось поторопиться.
Он не спеша осмотрел зал, оценивая ситуацию, и только после этого поклонился королю.
— Сир! Я изо всех сил поспешил явиться на выручку леди Имоджин, моей нареченной невесты!
Фицроджер встал и усадил Ланкастера на почетное место возле короля.
— Боюсь, вы что-то путаете, милорд, — вежливо возразил он. — Эта леди — моя жена.
— Но… — Ланкастер от изумления онемел.
— Мы поженились еще вчера.
— Леди Имоджин, — проговорил Ланкастер с кривой улыбкой, не в силах скрыть свое потрясение, — как такое могло случиться? Ведь вы были обещаны мне!
Имоджин постаралась ответить спокойно:
— Между нами не было договоренности, милорд.
— Но ведь ваш отец ясно выразил свою волю, и вы не могли его ослушаться!
Имоджин перепугалась до смерти, но не подала и виду.
— Отец предоставил выбор мне, — слетело с непослушных уст. — А я выбрала Фицроджера.
— Будет вам, Ланкастер, — вмешался король, чувствуя, что графу вот-вот изменит выдержка. — Это вполне подходящий союз, и я сам его благословил! Теперь уж ничего не поделаешь. В нашей стране хватает богатых невест, и я обещаю, что одна из них непременно достанется вам. Похоже, вы целый день не вылезали из седла. Отдохните вместе с нами. Подкрепитесь. Выпейте вина. Вы явились очень кстати. Мы как раз собираемся призвать к ответу Уорбрика и Беллема. Вы со своими людьми могли бы присоединиться к моему отряду.
Имоджин заметила, что предложение короля подействовало на Ланкастера, как ушат холодной воды. Граф исправно выполнял свой долг, отсылая рекрутов в королевское войско, но всеми правдами и неправдами уклонялся отличного участия в битвах. Не такой это был человек, чтобы рисковать собственной шкурой.
Она повернулась к мужу и обнаружила, что он следит за ней, как кот за мышью. Отвратительная привычка. Наверняка Фицроджер ждет, не выдаст ли она своего положения, и готовится нанести ответный удар. Интересно, что он скажет в ответ на ее признание… Ей даже захотелось спровоцировать его — просто так, чтобы посмотреть, что из этого выйдет…
Он взял ее за руку и встал:
— Вы извините нас, сир? Милорд Ланкастер, — поклонился он графу.
— Конечно, конечно! — произнес Генрих с демонстративным благодушием. — Ступайте наверх!
Судя по тому, как Ланкастер дернулся, он хотел что-то сказать, но, посмотрев на угрюмую физиономию Фицроджера, промолчал.
Имоджин тоже готова была возмутиться, но вряд ли ее возмущение было бы встречено с сочувствием. Напротив, никто бы не удивился, если бы они с Фицроджером не вылезали из супружеской спальни хоть целую неделю. Тем не менее столь откровенная демонстрация его власти уязвила ее гордость.
— Мы уже женаты! — воскликнула она, как только за ними закрылась дверь. — Ты добился, чего хотел. И зачем устраивать демонстрации? — В гневе она отошла к окну, стараясь держаться от мужа подальше.
— И откуда в тебе такая подозрительность? Мне наплевать, что подумает о нас Ланкастер, но терпение Генриха имеет свои пределы!
— Что это значит? — удивилась Имоджин.
— Ему не терпится снова позвать к себе шлюх!
— Что?! Но я же сказала: им нечего делать в моем замке! Когда был жив отец…
— Твой отец волен был развлекаться по-своему, но не следует ждать, что король потащится за шлюхами в деревню или отправится среди ночи в баню!
— Мой отец не развлекался подобным образом! — Имоджин от гнева буквально выплевывала слова. — Он очень любил мою мать!
— Имоджин, когда же ты повзрослеешь? Твоя мать умерла два года назад, а до этого тяжелый недуг приковал ее на долгие годы к постели. В Глочестере давно подрастают два твоих сводных брата и сводная сестра. Когда ты наконец приступишь к своим обязанностям и займешься счетами, ты сама убедишься, что твой отец не жалел денег на их содержание.
— Брат… — только и смогла выдавить из себя Имоджин, едва соображая, что говорит. — Но как ты об этом узнал?
— С его смертью выплаты прекратились, но лишь на время. Кое-кому пришлось позаботиться об этих детях.
У нее есть братья и сестра? И она только теперь об этом узнала?
Она хотела упрекнуть его в том, что он слишком много на себя берет. Но, с другой стороны, кто, кроме нее, виноват в том, что все дела оказались запущены?
— Завтра же, — отчеканила Имоджин, — я все возьму в свои руки!
— Превосходно. Заодно тебе не помешает посчитать, сколько ты мне задолжала. — И, прежде чем она нашлась с ответом, он продолжил: — Меня весьма удивляет, что лорд Бернард не женился во второй раз, тем более что у него не было наследника.
— Есть люди, милорд Бастард, которые относятся к браку гораздо серьезнее!
— Можешь поверить мне на слово, — процедил он, сурово прищурившись, — что никто не относится к браку серьезнее бастардов! Если ты скончаешься до того, как родишь мне по меньшей мере двоих сыновей, я женюсь снова при первой же возможности.
— Ты ужасный человек! — выпалила Имоджин, плюхнувшись на кровать.
— Конечно, ужасный. Ведь это моя главная ставка в игре. — Он подошел и прислонился плечом к столбику, подпиравшему балдахин кровати. Его массивная фигура излучала угрозу. — Уж не хочешь ли ты сказать, что желаешь, чтобы я до конца своих дней носился с твоей девственностью? Не ожидал от тебя подобной глупости!
