Честь и лукавство - Остен Эмилия

– Пожалуйте за мной, мадам, – суховато обратилась ко мне миссис Добсон.

Этой даме было уже далеко за пятьдесят. Она была высокой и полной женщиной с невозмутимым выражением лица и проницательным холодным взглядом. Сразу ясно, что у такой экономки весь дом, от слуг до хозяев, подчиняется самым жестким требованиям дисциплины. Я почувствовала себя одинокой и нелюбимой, но решила не пытаться завоевать чье бы то ни было расположение. Если меня полюбят здесь такую как есть – хорошо, ну а если нет – придется им мириться с моим присутствием, буду давать им дурацкие поручения. «А завтра небось явятся с визитами напыщенные высокомерные соседи, – подумала я, входя вслед за экономкой в просторный холл, – ну и пусть разглядывают меня и перешептываются. Меня этим не напугаешь, я привыкла к пренебрежительным взглядам, и они не испортят мне настроение. Надену свое старое платье и буду самоуверенной и дерзкой – пусть бесятся, все равно придется терпеть меня».

Холл графского дома представлял собой хорошо освещенный зал с высокими окнами. Изящная лестница словно крыльями охватывала его с двух сторон. Вопреки моим ожиданиям, здесь не было ни мрачной отделки из мореного дуба, ни потемневших семейных портретов. Напротив, дом выглядел уютным и современным, без старомодной тяжеловесности, но внимательный взгляд улавливал связь времен и почтение к предкам. Было ясно, что владельцы тщательно следили за состоянием дома, не упуская из вида ни одной мелочи – от ажурных кованых перил до самой маленькой вазочки на каминной полке. Все было натерто, вычищено, отреставрировано.

«Завтра я буду гулять по парку и осматривать дом, надо в первую очередь отыскать здесь библиотеку, она наверняка еще лучше, чем в городском доме». – Тут я вошла вслед за экономкой в небольшую прихожую и огляделась.

Пожилая женщина повернулась ко мне:

– Его сиятельство распорядился поселить вас во втором этаже. Двери из этой прихожей ведут в вашу спальню, будуар, комнату для рукоделия и небольшую гостиную. Я помогу вам переодеться, ужин будет подан в малой столовой через двадцать минут.

– Благодарю вас, миссис Добсон. Я бы хотела принять ванну перед сном – это можно устроить? – Я все же немного робела перед ее суровостью.

– Разумеется, мадам. Все будет готово. – Мне показалось, что она взглянула на меня с интересом.

Хотя что странного могло быть в желании принять ванну после двухдневного путешествия? Или она считает меня кем-то вроде неряшливой крестьянки, которой выпало счастье стать женой ее господина?

Я решила сначала присмотреться к ней, а уж потом делать выводы. Пожалуй, в этих почтенных стенах я и сама незаметно превращусь в матрону не хуже миссис Добсон. Научусь варить варенье и печь слоеные пирожные. Тетя старалась приучать меня к хозяйству, чтобы не слишком перегружать нашу единственную служанку, которой мы не могли платить приличное жалованье, так что я знала кое-какие рецепты и маленькие женские хитрости. Однако мама жалела «бедную девочку» и часто сама доделывала за меня брошенное рукоделие.

Спальня оказалась большой светлой комнатой, два ее окна выходили на реку. На туалетном столике лежала стопка модных журналов. Миссис Добсон подала мне синее бархатное платье с кружевами, явно старинными, и произнесла:

– Это платье сшили специально к вашему приезду. Завтра вы сможете выбрать себе туалеты по журналам. Их пришлют из Лондона или Парижа.

– Это просто чудесно, – ответила я, стараясь быть приветливой.

Экономка хотела помочь мне одеться, но я поблагодарила ее и сказала, что привыкла одеваться сама. Пожилая женщина неодобрительно поджала губы – было ясно, что она невысокого мнения о знатной даме, которая что-то умеет делать сама. Зачем тогда нужна прислуга?

Но мне не хотелось, чтобы миссис Добсон помогала мне одеваться, а Джейн, которая мне понравилась, еще не приехала. На этом экономка величественно удалилась, заявив, что вернется за мной, чтобы проводить в столовую.

Кое-как натянув платье, я уселась перед зеркалом и принялась разглядывать свое отражение. На меня смотрели уставшие карие глаза, в которых уже не так ярко, как несколько дней назад, проглядывало юное веселье и лукавство. Я всегда радовалась, что у меня при светло-пепельных волосах темные глаза, брови и ресницы. Лицо было бледновато, но гораздо выразительнее, чем у блондинок со светлыми бровями. Обычно мое лицо казалось мне слишком круглым, но сейчас оно немного осунулось, скулы выступили ярче, под глазами залегли тени. «Наверное, я взрослею, – подумалось мне, – интересно наблюдать превращение из беззаботной девушки в женщину, но лучше бы мама не видела меня такой».

Миссис Добсон явилась за мной точно в срок и отвела в малую столовую на первом этаже. Французские окна выходили на широкую террасу, и при свете дня оттуда должен был открываться очень привлекательный вид. Сейчас, однако, солнце уже зашло, и окна были закрыты. Граф вошел в столовую одновременно со мной и проводил меня к столу, а затем сам занял место напротив меня, с другого конца стола. Интересно, какова же большая столовая, если и в малой может поместиться человек пятьдесят?..

За ужином граф развлекал меня рассказами о доме и поместье. Я уже имела возможность заметить, что он являлся превосходным рассказчиком, и речь его была образной и яркой. Я внимательно слушала его, думая при этом, что надо поучиться у него светской манере вести беседу. После ужина, который прошел весьма приятно, чему способствовала и вкусная еда, и уютная атмосфера, граф высказал предположение, что я очень устала и хочу поскорее лечь, но я попросила его показать мне библиотеку, чтобы выбрать книгу для чтения перед сном. И граф охотно согласился быть моим проводником. Видно было, что ему это приятно.

Библиотека действительно оказалась огромным залом со множеством высоченных книжных шкафов с приставными лесенками и уютными креслами и столиками с лампами для приятного чтения. Удостоверившись, что я найду дорогу в свою спальню, граф оставил меня восхищаться книгами в одиночестве. Я оценила его такт, так как немного растерялась перед этой многовековой мудростью, накопленной несколькими поколениями Дэшвиллов. «Если бы папа видел это, он захотел бы навсегда остаться здесь и умереть среди этих сокровищ!» – думала я, медленно прохаживаясь вдоль шкафов и не зная, какую книгу мне выбрать.

В конце концов я решила отправиться в спальню, а завтра на свежую голову составить список книг для методичного серьезного чтения. Я любила историю, но до сих пор больше времени уделяла романам. Необходимо восполнить это упущение, и тогда граф будет беседовать со мной на равных.

Тут я вдруг с изумлением спохватилась, что меня волнует мнение графа о себе. И это всего через два дня после того, как я сочла его отвратительным монстром!

Я машинально проделала путь до своей спальни, выпроводила миссис Добсон, которая пришла поинтересоваться, не нужно ли помочь мне принять ванну, сняла платье и с наслаждением погрузилась в благоухающую воду.

Я очень любила мыться, но дома мы не могли позволить себе такое удовольствие так часто, как хотелось бы, а здесь, я надеюсь, мне в нем не откажут.

Нежась в теплой воде, я перебирала в памяти события последних дней, стараясь не думать пока о беседе с графом в библиотеке, вспоминала семью и решила завтра же с утра послать матушке письмо с приложением описаний домов. Надеюсь, граф отпустит меня к семье отпраздновать новоселье.

Мысли мои текли все медленнее, и если бы не появление пухлой румяной служанки с горячими полотенцами, я бы уснула прямо в ванне.

– Госпожа графиня, вы же простудитесь, ванна совсем остыла! – воскликнула она, суетясь вокруг меня.

– Ничего, у меня крепкое здоровье, – после чопорности миссис Добсон мне было особенно приятно ее добродушие, – как вас зовут, моя милая?

– Харриет, мадам. Миссис Добсон послала меня помочь вам.

– Это очень любезно и с ее стороны, и с вашей.

– Не желаете ли вы чего-нибудь, может быть, чаю с травами, снимающими усталость?