Патриция Грассо - Обольщение ангела
— Ты что же, голубушка, забыла, что замужем? С некоторых пор ты графиня Голбрайт.
— Голбрайт уже старик и долго не протянет, — возразила Лавиния. — Вызови его на дуэль, и все будет кончено.
— Такого я от тебя не ожидал, — покачал толовой Гордон, бросая на нее укоризненный взгляд. — Бесчестно вызывать на дуэль старика, который не в силах защищаться. К тому же не забывай, милочка, что у меня тоже есть жена.
— Крошка Макартур? — иронически засмеялась Лавиния. — Развяжись с ней.
Гордон открыл было рот, чтобы возразить, но тут раздался стук в дверь. Он бросил подозрительный взгляд на Лавинию — а не подстроено ли это, чтобы Голбрайт застал их вместе в постели — и не спешил ответить на стук. Его вовсе не радовала мысль убить на дуэли человека, который годился ему в деды. Пожалуй, после сегодняшней партии в гольф надо пойти присмотреть ей прощальный подарок.
— Горди? Ты здесь? — Он узнал голос друга, Мунго Маккинона.
— Это твой кузен. Накройся, — сказал Гордон Лавинии. И позвал: — Входи, Мунго.
Дверь открылась, и, держа в правой руке сумку с клюшками для гольфа, Маккинон вошел в комнату. У него были очень светлые волосы и глубоко посаженные голубые глаза. Худощавый, он на добрых шесть дюймов был ниже Гордона. Прислонив к стене сумку с клюшками, он ухмыльнулся, глядя на Лавинию.
— Как поживает твой муж?
— Как всегда, скрипит понемногу.
— А ты готов? — спросил Мунго у Гордона. — Мы не можем заставлять ждать его величество.
Поднявшись со своего места на краю постели, Гордон надел рубашку и потянулся за кожаной курткой.
— Я приглашал Лавинию присоединиться к нам, — сказал он, и его серые глаза насмешливо блеснули. — Но она…
Лавиния кинула в него подушкой, и от этого движения одеяло соскользнуло вниз, обнажив ее белые полные груди. Залившись очаровательным румянцем, она притянула одеяло к себе.
Двое мужчин расхохотались над ее смущением, но настойчивый стук в дверь тут же прервал их смех.
Пока Мунго торопливо задергивал полог кровати, чтобы скрыть свою кузину, Гордон пересек комнату и резко распахнул дверь. На пороге стоял человек, одетый в черную с зеленым ливрею слуги дома Кэмпбелов.
Узнав маркиза Инверэри, посыльный протянул скрепленный печатью пергамент со словами:
— От его светлости.
— Я вернусь домой сегодня днем, — сказал Гордон, принимая послание. — Увидимся там позднее, если мне понадобится передать ответ.
Посыльный поклонился и вышел.
Гордон закрыл дверь и прислонился к ней, готовясь сломать восковую печать на письме.
— Какие новости из Арджила? — спросила Лавиния, выглядывая из-за полога кровати.
Подавив улыбку, Гордон посмотрел на друга. Мунго лишь округлил глаза, удивленный любопытством кузины.
Гордон распечатал послание и, отвернувшись, начал читать. Он давно ожидал этого приказа, но, увидев его написанным, был порядком ошеломлен: неужели десять лет пролетели так быстро? И глазом не успел моргнуть.
Он попытался представить себе свою жену такой, какой она должна быть сейчас: взрослой женщиной, возможно, высокой и статной. Но видел лишь восьмилетнюю девочку-ангела с шелковыми волосами, который боялся чудовища, живущего под кроватью. Как выглядит сейчас Роб Макартур, спросил он себя? Действительно ли она стала красавицей, как можно было ожидать?
— Не видно, чтобы ты обрадовался, — заметила Лавиния, глядя на него. — Плохие вести?
— Моя жена Макартур выросла и стала взрослой, — сказал он. — Отец приказывает мне привезти ее.
— Ты не можешь бросить меня! — вскричала Лавиния. — Кузен, скажи ему, уговори его.
— Ливи, он должен выполнить приказ отца, — возразил Мунго, пожав плечами.
— Раз ты не выполнял еще свой супружеский долг, ты можешь расторгнуть этот брак, Гордон, — сказала Лавиния, зябко кутаясь в одеяло.
— Нет, не могу, — ответил он. — Это привело бы к разрыву между нашими семьями.
— Почему? Ты же никогда не любил ее, — заявила Лавиния.
Да, Роберта имела на это право, подумал Гордон, хоть он и не любил ее. Ведь он считал, что любовь существует для женщин и… дураков.
Он подошел и ласково притянул Лавинию к себе.
— Ливи, любовь не имеет ничего общего с браком. Ты же знаешь это, как никто другой.
— Ты обещал, что будешь сопровождать меня на королевский бал-маскарад завтра вечером, — закапризничал а она.
— Ну, конечно. Ты что же, вообразила, что я тут же вскочу на коня и помчусь в Хайленд? — спросил Гордон. — Дочь Макартура ждала десять лет. Подождет еще пару дней.
Лавиния улыбнулась и обвила руками его шею.
— Значит, ты покинешь меня с разбитым сердцем уже через два дня?
Ее нежный обольстительный аромат подействовал на Гордона возбуждающе. Пытаясь устоять против ее уловок, он отодвинулся и выпустил ее из объятий.
— Черт побери, Ливи. Не цепляйся так за меня, — проворчал он. — Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда сковывают мою свободу.
Услышав это, Мунго разразился смехом. Гордон Кэмпбел был единственным мужчиной, у которого хватало силы воли противостоять чарам его прекрасной кузины.
Прекрасная даже в своем гневе, Лавиния повернулась к нему:
— Смеешься над моим горем?
Мысль, что у Лавинии может разбиться сердце из-за мужчины, заставила и самого Гордона громко фыркнуть. Лавиния обернулась и подняла руку, чтобы дать ему пощечину. Но Гордон оказался проворней. Он схватил ее за запястье, притянул к себе и приник к ней поцелуем, который сразу же ее успокоил.
— Не сходи с ума, — прошептал ей Гордон одними губами. — Я только отвезу малышку в замок Инверэри и тут же вернусь в Эдинбург.
Лицо Лавинии прояснилось, и она улыбнулась ему. — Как только я уйду, проскользни незаметно в свою комнату, — приказал Гордон. — Оденься и приготовься пройтись по модным лавкам к тому времени, когда я вернусь.
— По модным лавкам? — заинтересованно повторила Лавиния.
Гордон улыбнулся:
— Да, моя милая. Я куплю тебе что-нибудь особенное.
С этими словами он взял сумку для гольфа и махнул другу рукой.
— Пожалуй, я поеду с тобой, — сказал Мунго, когда они вышли за порог.
— Я думал, ты терпеть не можешь Макартуров, — возразил Гордон.
— Да, но мои эдинбургские кредиторы ходят за мной по пятам, и в данный момент Макартуры представляются мне куда меньшим злом.
Смех Гордона резко оборвался, когда что-то тяжелое ударилось в дверь, которая закрылась за ними. Мужчины остановились и взглянули друг на друга.
— Лавиния изливает свою злость, — сказал Мунго меланхолически. — Ведь титул, которого она сама домогается, достанется крошке Макартур.
Гордон беззаботно пожал плечами:
