Дебра Маллинз - Сладкий грех
Посетительница ожидала его в голубой гостиной. Бросив на нее взгляд, он отметил, что выглядит она не как женщина легкого поведения. Это было весьма неожиданно для незамужней барышни, явившейся без приглашения в дом к джентльмену. Она скромно сидела на краешке софы, серое платье ее было аккуратным и опрятным, хоть и вышедшим из моды. Из-под простой соломенной шляпки выбилось несколько прядей темных волос. Это все, что он сумел разглядеть, поскольку девушка сидела с опущенной головой, сосредоточенно рассматривая лежащие на коленях руки в перчатках.
«Обнищавшая интеллигенция, — подумал он. — Наверняка очередное внебрачное дитя отца».
— Я Вайльдхевен, — заявил он с порога. — А вы?
Она быстро поднялась и тут же присела в реверансе.
— Мое имя Миранда Фонтейн.
Он на мгновение замешкался: это имя показалось ему смутно знакомым.
— Что же вас привело сюда, мисс Фонтейн?
Ей пришлось высоко поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. У нее было милое личико с немного необычными чертами, покатыми скулами и пухлыми, надутыми губками, при виде которых мужчина мог думать о чем угодно, только не о воскресных службах в церкви. В разрезе ее зеленых глаз угадывалось нечто кошачье. Она нахмурила свой очаровательный лобик, очевидно, в ответ на его резкий тон.
Он очень захотел, чтобы она не оказалась его сводной сестрой.
— Ваша милость, я писала вам по одному крайне важному и неотложному вопросу.
— Писали мне? — Проклятье, где же он все-таки слышал это имя? Он жестом указал на диван, приглашая ее снова присесть, хотя сам остался стоять. — И что же это за вопрос?
— Вопрос касается вашего сына.
Наконец-то он вспомнил. Он уже и думать забыл о том письме, так как посчитал вопрос закрытым.
— Насколько мне помнится, мисс Фонтейн, я ответил тогда на ваше послание. Я не являюсь отцом ребенка.
Губы ее скривились в циничной усмешке.
— Знакомая песня.
Выражение его лица сделалось жестким.
— Я привык отвечать за свои поступки, мисс Фонтейн. Но на этот раз вы ошиблись.
— Я так не думаю, ваша милость.
Что за дерзкая девица ему попалась! Он окинул оценивающим взглядом ее ладную, женственную фигуру и не без удовольствия отметил, как она гневно стиснула кулаки.
— Связь с вами я бы точно запомнил, прекрасная леди!
Она бросила на него пылающий взгляд, исполненный негодования. На миг он пожалел, что не он сделал ей ребенка. Неужели она так же горяча и в постели? После близости с такой и простыни могут вспыхнуть.
Господи, о чем он думает? Когда в последний раз он обращал внимание на женщин?
— Как вы прекрасно знаете, я не мать этого ребенка, — отрезала она. — Его матерью была Летти Дюпре. Теперь припоминаете?
— Я не знаком с мисс Дюпре, — пожал он плечами, до сих пор не в силах оторваться от созерцания ее форм. Бог свидетель, эта женщина создана для любви. Прошло два года с тех пор, как не стало его жены, и за все это время ни одна дама не привлекла его внимания. До нынешнего момента. Но чувство вины перед покойной Фелисити все-таки одержало верх над его вольным настроем.
— Если мать не вы, то почему она сама не явилась?
— Летти умерла при родах.
Голос ее дрогнул, превратившись в шепот, но взгляд она так и не отвела. Сочувствие остудило его плотские инстинкты, и он посмотрел ей в глаза.
— Мои соболезнования, мисс Фонтейн.
Она холодно кивнула.
— Благодарю, ваша милость. — Она сделала глубокий вдох, вероятно, чтобы успокоиться. — Учитывая то, что он теперь сирота, я пришла сюда, чтобы обсудить с вами дальнейшее будущее вашего сына.
Он громко расхохотался, его сочувствие сменилось невольным восхищением.
— Я уже дважды сказал вам, мисс Фонтейн, что это не мой ребенок. Возможно, вы невнимательно слушали.
— Перед смертью Летти попросила, чтобы ее сына вырастили как джентльмена. Чтобы он получил образование, подобающее сыну герцога…
— Мисс Фонтейн, я восхищен вашей настойчивостью. Но меня начинает утомлять ваше упорное стремление поставить на мне клеймо лжеца. А теперь постарайтесь меня услышать. — Он подошел к ней вплотную и посмотрел сверху вниз ей прямо в глаза. — Это не мой ребенок.
Девушка медленно встала. Он не сдвинулся с места, но она, вопреки его ожиданиям, не опустилась обратно на диван. Вместо этого она расправила узкие плечи, гордо выпрямила спину — ее макушка едва доставала ему до плеча. Она стояла практически вплотную к его груди, их разделяли какие-нибудь несколько дюймов.
— Мой опыт показывает, что большинство мужчин, наделенных влиянием и властью, не любят иметь дело с последствиями своих поступков. Я надеялась, что в вашем лице, ваша милость, встречу исключение.
Эти слова были для него как соль на рану. Да кто она такая, эта девица с языком, подобным острому жалу? Как она смеет осуждать его? Зачем она вообще явилась сюда, к нему в дом, напоминая о тех, кого он уже потерял, и о том, что еще предстоит потерять?
— К сожалению, придется вас разочаровать, мисс Фонтейн. Хорошего вам дня. Треверс проводит вас к выходу.
Он резко развернулся и вышел из комнаты, не оглядываясь назад.
Спать, и пусть все на свете катится к чертям!
Миранда вошла в маленький уютный коттеджик и в сердцах захлопнула за собой дверь. Звук удара должен был утихомирить ее гнев, но этого не произошло.
— Самодовольный сноб, — буркнула она, снимая перчатки.
Из гостиной вышел Тадеуш ЛеГранд, на его руках мирно дремал малыш Джеймс.
— Как я понимаю, все прошло не совсем удачно.
— Так и есть. — При виде ангельского личика спящего младенца злости в ней поубавилось. — Где миссис Купер?
— Она пошла на рынок. Я согласился посидеть с этим молодым человеком до твоего прихода. — Он вытянул шею, чтобы краешком глаза взглянуть на младенца. — Никогда не представлял себя в роли дедушки, но, думаю, я бы неплохо справился.
Миранда улыбнулась, развязывая капор.
— Учитывая, что это ребенок Летти, ты и есть ему почти дедушка.
— Бедняжка Летти, — лицо стареющего актера страдальчески сморщилось. — Она была такой милой, такой талантливой. С моей помощью она бы стала самой яркой звездой на лондонском небосклоне.
— Я знаю. — Миранда повесила капор на вешалку у двери. — Именно поэтому мама и прислала ее к тебе.
— О, это другая великолепная актриса. — Он грустно улыбнулся. — Знаешь, а ведь ты на нее очень похожа.
— Ничего подобного. Моя мама была ослепительной красавицей, а я просто недурна собой. — Она посмотрела на ребенка. — Хочешь, я его возьму?
— Пока не надо. — Тадеуш бережно подложил руку малышу под спинку. — Мне это только в радость.
