Дебра Маллинз - Три ночи
Обзор книги Дебра Маллинз - Три ночи
Дебра Маллинз
Три ночи
Моей сестре Кетлин Маллинз-Энберг, которой принадлежит идея книги.
Спасибо за то, что ты есть.
А также Эрику Малдонадо.
Уж из тебя-то мы сделаем сочинителя любовных романов!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Корнуолл
Ноябрь 1810 г.
Эвелин пристально разглядывала темные каменные степы поместья Торнсгейт, нервно теребя ткань своего плаща тонкими пальцами, которые вдруг стали ледяными, но вовсе не из-за обычного для конца ноября холода.
Все говорили, что хозяин поместья – человек бездушный. Что он холоден и жесток. Что рос он с клеймом незаконнорожденного сына герцога, однако, будучи избалованным богатством отца, который его признал, превратился в черствого и циничного монстра.
Эвелин хотелось надеяться, что в этом человеке все же есть что-то хорошее, хотя бы и спрятанное глубоко внутри.
Часы в доме пробили одиннадцать раз. Шепча про себя молитву, Эвелин направилась по длинной извилистой подъездной дороге к особняку.
Люсьен Дюферон с бокалом французского коньяка в руке развалился в мягком кресле у камина. Он рассеянно смотрел на огонь в ожидании приближающегося рассвета. Когда он подносил бокал к губам, большой рубин на его пальце вспыхивал, отражая свет пламени.
Люсьену начинали надоедать эти условленные встречи на исходе ночи.
Он задумчиво повертел в руке бокал с коньяком и откинулся на мягкие темно-красные подушки кресла. Каждый такой утренний поединок развивался по одному и тому же сценарию. Он появлялся. Он стрелял. Он побеждал. Всегда одно и то же.
Может быть, следовало бы нанять кого-нибудь для участия в дуэлях от его имени? По крайней мере, в этом случае результат не был бы столь определенным. Мрачно усмехнувшись, Люсьен опустошил бокал.
Послышался стук в дверь. Люсьен нахмурился. Слуги знали, что накануне дуэли он предпочитал уединение.
– Входи, будь ты проклят.
Дверь со скрипом отворилась, и в ней показалось лицо его дворецкого, Стейвенса.
– Прошу прощения, сэр, но здесь леди, она хочет вас видеть.
– Леди? – усмехнулся Люсьен. – Не помню, чтобы ты прежде воспринимал Шарлотту как леди.
Дворецкий покраснел при упоминании имени любовницы Люсьена.
– Это не миссис Эверстон, сэр. Это молодая леди, она отказывается назвать свое имя.
– В самом деле? – Вопросительно изогнув кустистую черную бровь, Люсьен наполнил опустевший бокал из стоявшего рядом на столике графина. – Не так-то часто леди появляются в Торнсгейте, а, Стейвенс? – Он закрыл графин пробкой. – Проведи ее сюда.
– Как вам будет угодно, сэр.
Дворецкий удалился, а чуть позже в комнату вошла женщина в темно-синем плаще. Лицо ее скрывала тень от надвинутого капюшона; видны были только руки, вернее, нервно цепляющиеся за складки одежды пальцы. На секунду подняв голову, она огляделась вокруг, и из-под капюшона выбился блестящий локон.
Люсьен, движимый любопытством, медленно поднялся с кресла.
Гостья непроизвольно отступила назад, что вызвало его улыбку. Его внушительная фигура нередко действовала на людей устрашающе; это особенно помогало ему в юности, когда в школе мальчикам из добропорядочных семей приходило в голову поиздеваться над внебрачным сыном герцога Хантли. Люсьен заставил их уважать себя благодаря своему огромному росту и готовности пустить в ход кулаки.
И он вынуждал их бояться его.
Однако ему не хотелось, чтобы эта загадочная молодая женщина боялась его. Совсем наоборот. Наклонив голову, он промолвил:
– Я Люсьен Дюферон. Чем могу быть вам полезен?
Он ощутил ее нерешительность по тому, как она замерла. Затем незнакомка медленно разжала стиснутые руки и откинула капюшон.
Он сразу ощутил влечение к ней...
Волосы с мягким медовым отливом поблескивали в отсветах огня, их красоту не мог скрыть даже слабый узел, и который они были завязаны. Тонкие пряди прикрывали уши и щекотали ее шею. Высокие скулы, тронутые легким персиковым отливом, выглядели нежными, как лепестки цветка.
Люсьен обратил внимание на ее подбородок с маленькой ямочкой и на полные сочные губы и тут же представил себе, что губы этой искусительницы касаются различных частей его тела. Его естество тут же напряглось, и он попытался прочесть в ее взгляде намек на то, что она это заметила. Причудливые зеленые глаза в окружении золотистых ресниц настороженно следили за ним.
Захваченный врасплох этой неожиданной, но отнюдь не неприятной волной вожделения, он, тем не менее, ободряюще улыбнулся и снова спросил:
– И все же, очаровательная леди, чем я могу быть вам полезен?
В интонации Люсьена угадывался определенный намек, но его гостья либо была слишком неискушенной, либо попросту проигнорировала это.
– Я пришла к вам, мистер Дюферон, по исключительно неотложному делу.
– Вот как? – Он указал на другое кресло. – Присядьте, ведь так нам будет удобнее обсуждать ваше неотложное дело.
Она помедлила в нерешительности, настороженно следя за его движениями, словно ожидая, что он может в любой момент наброситься на нее.
Сообразительная девушка. Люсьен вновь улыбнулся.
– Прошу вас, садитесь.
Опасливо косясь на Люсьена, она скользнула мимо него в направлении кресла. Когда она проходила, его руки оказались на ее плечах. Девушка испуганно выдохнула и резко повернулась; ее плащ оказался в его руках.
Именно этого он и добивался.
– Позволите взять ваш плащ? – спросил Люсьен тоном радушного хозяина.
Девушка сглотнула перехвативший горло ком и кивнула:
– Да, благодарю вас.
Люсьен отвернулся и положил ее плащ на стоявшее рядом канапе. Теперь он уже не улыбался. Боже правый, ее тело просто создано для мужских ласк. Для его ласк.
Повернувшись к незнакомке, Люсьен жестом предложил ей сесть. Она послушно повернулась к креслу, и он прикрыл глаза, не в силах смотреть на нее. Строгое зеленое платье с искусной вышивкой, окаймлявшей высокий вырез и подол, не могло скрыть роскошную грудь, тонкую талию и крутые линии бедер.
Люсьен сжал пальцы в кулаки, сдерживая свой порыв обнять ее. Она была воплощением сексуальности.
Девушка, словно юная послушница, присела на самый край кресла, сложив руки на коленях:
– Позвольте поблагодарить вас, мистер Дюферон, за то, что приняли меня.
– Уверяю вас, для меня это огромное удовольствие. – Люсьен разжал наконец кулаки и сел. Лишенный возможности прикасаться к ее коже, он непроизвольно поглаживал гладкую парчовую обивку кресла. – И все же – какое дело могло оказаться столь срочным, что такая очаровательная дама, рискуя своей репутацией, поздно ночью навещает мужчину?
