Виктория Холт - Загадочная женщина
– Подделка! – громко крикнула тетя Шарлотта, это было наибольшее оскорбление, какое она могла придумать.
Я чуть не рассмеялась, когда мы вошли в дом. Внутри замок Кредитон был абсолютной копией «Дома Королевы». Кредитоны приложили максимум усилий, чтобы интерьер соответствовал стилю Тюдоров, и преуспели в этом. Посреди зала стоял длинный узкий обеденный стол с огромным оловянным кувшином. На стенах висело оружие, а у подножия лестницы стояли неизменные рыцарские доспехи. Но тетя Шарлотта замечала одну мебель.
– Этот стол я достала, – сказала она. – Из замка в Кенте.
– Он хорошо смотрится здесь, – отозвалась я.
Тетя Шарлотта не ответила. Появился слуга, который сообщил, что леди Кредитон примет мисс Бретт. Он вопросительно взглянул на меня, и тетя Шарлотта быстро сказала: «Подождешь меня здесь!» таким тоном, словно ждала, что слуга начнет возражать.
Итак, я осталась ждать в холле и рассматривать толстые каменные стены, частично завешанные гобеленами в красивых синих и серебристых тонах очаровательного французского стиля. Я подошла к одному из них поближе. Он изображал подвиги Геракла. Я внимательно разглядывала его, когда голос позади произнес:
– Нравится?
Я обернулась и увидела, что рядом со мной стоит мужчина. Я удивилась. Он был очень высоким, и мне было непонятно, что он мог думать обо мне. Краска бросилась мне в лицо, но я ответила холодным тоном:
– Красиво. Это настоящий гобелен?
Он пожал плечами, и я заметила, как интересно приподнимаются уголки его глаз одновременно с уголками губ. Красивым его едва ли можно было назвать, у него были светлые волосы, выгоревшие на висках, и маленькие голубые прищуренные глаза, словно ему приходилось жить при ярком солнце.
– Я мог бы спросить, – сказал он, – что вы тут делаете? Но не буду… если только вы мне сами не объясните.
– Я жду мою тетю, мисс Бретт. Она пришла посмотреть мебель. Мы из «Дома Королевы», – ответила я.
– А… оттуда!
Мне показалось, что в его голосе звучит насмешка, и я стала с пылом защищаться:
– Это необыкновенный дом. Один раз в нем ночевала королева Елизавета.
– Ну и привычка была у этой леди – ночевать в чужих домах!
– Она провела ночь в нашем… более того…
– Раз вы так говорите, значит, так оно и есть. Должен признаться, что наш – лишь имитация нормандского замка. Но он крепкий и стойкий, этот дом сможет противостоять времени. Он стоит на скале.
– А наш доказал это на деле. Но вообще-то здесь интересно.
– Очень приятно слышать.
– Вы живете здесь?
– Только когда на берегу. Чаще всего нет.
– А… так вы – моряк.
– Как вы проницательны.
– В отношении людей не очень. Но кое в чем я разбираюсь.
– В гобеленах?
– В антикварной мебели.
– Решили пойти по стопам тетушки?
– Ни за что! – яростно завопила я.
– А я думаю, да. Многие идут тем путем, которым их ведут. Да и подумайте, ведь вы уже так много знаете о гобеленах.
– А вы… всегда идете путем, которым вас ведут?
Он возвел глаза к потолку с выражением, которое почему-то мне понравилось.
– Смею думать, да.
Я горела желанием узнать побольше о нем. Он был именно таким человеком, какой и должен жить в замке Кредитон, я была в восторге от него, как от необычного образца мебели.
– Как мне вас звать?
– Вы собрались меня звать?
– Я хочу сказать… мне хотелось бы знать ваше имя.
– Редверс Стреттон. Обычно меня зовут Ред.
– А… – я не сумела скрыть разочарование.
– Вам не нравится?
– Ну, Ред звучит не очень-то величественно.
– Да, но не забывайте, что полностью оно произносится Редверс. Признайтесь, так оно гораздо длиннее.
– Я не встречала раньше подобного имени.
– Должен сказать в свою защиту, что это распространенное имя на Западе.
– Да? Я думала, что ему следовало бы звучать вместе с Кредитон. Его это позабавило.
– Не могу не согласиться, – сказал он.
Я поняла, что он смеется надо мной и что я веду себя, как наивное дитя.
– Мне следует спросить ваше имя, не правда ли, – произнес он, – а то вы решите, что я невежа.
– Нет, что вы, но если вы действительно хотите знать…
– Конечно, хочу.
– Анна Бретт.
– Анна Бретт! – он повторил мое имя, словно пытаясь запомнить его. – Сколько вам лет, мисс Анна Бретт?
– Двенадцать.
– Такая юная… и так много знаете.
– Это потому, что я живу в «Доме Королевы».
– Наверное, возникает чувство, что обитаешь в музее.
– Иногда.
– Из-за этого вы выглядите старше. В вашем присутствии я ощущаю себя молодым и легкомысленным.
– Простите.
– Не извиняйтесь. Мне нравится это. А я старше вас на семь лет.
– Так много?
Он кивнул; когда он засмеялся, создалось впечатление, что глаза его исчезли.
Вернулся слуга.
– Ее милость просит юную леди к себе, – возвестил он. – Будьте добры, следуйте за мной.
Редверс Стреттон произнес:
– Мы еще встретимся… надеюсь, что скоро.
– Я тоже надеюсь, – честно и с достоинством ответила я. Слуга никак не показал, что считает поведение Редверса Стреттона, по крайней мере, странным, и я двинулась за слугой мимо доспехов вверх по широкой лестнице. На лестничной площадке стояла ваза, явно эпохи Мин, на это указывал ее глубокий фиолетовый цвет. Я не могла не задержаться возле нее, потом я обернулась и увидела, что Редверс Стреттон смотрит мне вслед, чуть расставив ноги и засунув руки в карманы. Он кивнул головой в знак благодарности за то, что я обернулась, я тут же пожалела об этом, потому что посчитала, что таким образом я проявила детское любопытство. Я отвернулась и поспешила за слугой. Мы вышли в галерею, в которой висели картины. Я нервничала, так как не могла определить их ценность. Посередине висел портрет мужчины. Я смогла установить, что он был нарисован лет пятьдесят назад. Несомненно, портрет изображал сэра Эдварда Кредитона, основателя судоходной линии, умершего мужа женщины, с которой мне предстояло встретиться. Мне очень хотелось получше разглядеть портрет, так как я мимоходом заметила, что на этом грубом, властном и жестоком лице глаза сильно походили на глаза человека, с которым я познакомилась несколько минут назад. Но тот не был Кредитоном. Наверное, племянник или какой-нибудь родственник. Да, скорей всего так.
Слуга остановился и постучал в дверь. Распахнув ее, он провозгласил:
– Юная леди, миледи.
Я вошла в комнату. Тетя Шарлотта сидела выпрямившись на стуле с мрачным выражением лица – лучшее состояние для торговли. Я часто видела ее такой. На большом изящном кресле периода реставрации сидела женщина, тоже большая, но совершенно не изящная. У нее были темные волосы, желтая кожа и черные, как смородина, глаза, живые, как у мартышки. Эти глаза смотрели таким пронзительно-молодым взглядом, словно хотели бросить вызов морщинам на ее лице.
