Шеннон Дрейк - Невеста пирата
— Я ведь жив. Ничего страшного не случилось, — попытался ободрить своего помощника Логан. — Уверяю тебя, все обойдется и теперь.
— Эти черти еще вспомнят старика. Уж я позабочусь, чтобы все болтались на виселице, — пообещал Джейми. — И не успокоюсь, пока не соберу выкуп и не увижу вас на свободе.
— Ты хороший человек, Джейми. Мы еще увидимся.
— Милорд…
— Скажи Кассандре…
— Да?
— Скажи, что мне очень жаль. Скажи, что… что я прошу… нет, требую, чтобы она не думала обо мне и сама решала, какая дорога ведет к счастью.
— Нет, милорд!
— Ты скажешь ей это, Джейми. Поклянись, что скажешь.
— Не могу…
— Можешь. Должен. Дай мне слово.
Джейми опустил голову.
— Да, Логан. Скажу. Раз ты так хочешь…
— А теперь… ступай с богом.
Джейми бросил свирепый взгляд в сторону каюты, в которой скрылся предводитель разбойников.
— Господь пребудет с вами, милорд, потому что остальных Он точно оставил.
— Бог помогает тем, кто сам себе помогает, а уж я, как тебе известно, вполне в состоянии это сделать.
Джейми кивнул, повернулся и, не говоря ни слова, шагнул к борту. Логан остался.
Ветер крепчал.
Не знающее покоя море, призывный крик ветра… Для него они всегда означали свободу, но только сейчас Логан понял, какова ее истинная цена. Странно, что раньше он как — то не задумывался о том, насколько важна она для него.
Да, давненько он не бывал пленником.
То было в другой, далекой жизни. Но он не забыл.
Как — никак память о случившемся тогда и подтолкнула его к этой авантюре.
— Милорд? — В голосе обратившегося прозвучал намек на усмешку.
Логан повернулся. Стоявший рядом Брендан смотрел на него пристально, но бесстрастно.
— Боюсь, вам пора на бриг.
Логан кивнул и лишь теперь заметил в руках пирата цепи.
— В них нет нужды, — сказал он. — Просто покажи — те куда идти.
Брендан оглянулся на капитанскую каюту и жестом укачал на ведущие вниз ступеньки.
Логан еще раз посмотрел в ясное голубое небо и шагнул к трапу. Ступеньки исчезали в темном, как бездна, трюме. Но даже там было не так темно, как на душе у пленника.
Рискнуть — это одно, а вот проиграть все — совсем другое.
Ему удалось спасти команду. Слава богу. Всю свою жизнь, даже в приступах мало чем отличающегося от безумия гнева, он старался делать так, чтобы от принятых им решений не страдали другие.
У него никогда не возникало желания продать душу.
Но сейчас, спускаясь в темноту, Логан невольно задавался вопросом, а не потерял ли он ее?
Глава 2
Этот звук не давал покоя, снова и снова приходя из темноты…
Топот копыт — как далекий гром. Сначала негромкое, глухое ворчание, похожее на пульсирующую под землей дрожь. После первых вибраций — шелест крыльев срывающихся с веток птиц. За ним — порыв ветра. Топот копыт громче и громче, дрожь сильнее, глубже. И вот уже копыта мнут траву и разбивают землю, подковы высекают искры из камня, сотрясают мир…
Наконец появляются и сами лошади. Люди уже носятся в панике, куда — то бегут, кричат…
Кажется, само небо рушится на них. Земля содрогается, будто в нее бьет молния, и эта молния может расколоть землю.
И вот…
Солнце отскакивает от взметнувшегося клинка.
Кровь… Она бьет фонтаном вверх… растекается каскадом… бурлит… разлетается каплями…
Голубой день краснеет.
Повсюду черные пятна — тела…
Ред вскинулся спросонья — в холодном поту, с колотящимся сердцем, дрожа… Рядом кто — то был. Кто — то с сильными руками. Его шепот, сухой и горячий, странным образом успокаивал.
— Молчи. Не кричи.
Ред судорожно выдохнул, хватил ртом воздуха и закусил губу.
— Давно у тебя не было кошмаров.
Ред кивнул.
— Это из — за поединка, — сказал Брендан.
— Не знаю.
— Я знаю. Из — за дуэли.
Ред молчал.
— Думаешь, он понял? — беспокойно спросил Брендан.
Ред поднялся и, обойдя Брендана, прошелся по каюте.
— Не знаю.
— Ты напугал меня до смерти. — Молодой пират тоже поднялся и, схватив Реда за плечи, заглянул в пронзительные голубые глаза. — Тебя же могли убить.
— За последние несколько лет меня могли убить не раз и не два.
Не сумев возразить — это было правдой, — Брендан отпустил Реда и сам прошелся по темной каюте.
— Он умен… слишком умен. Я хочу сказать, надо быть полным глупцом, чтобы, перевозя огромные ценности, пойти на такой риск. Видит бог, большинство пиратов не решились бы на подобную авантюру.
Ред опустился на украшенный изящной резьбой диванчик, стоявший впритык с письменным столом.
— Ты так думаешь? — сухо спросил он. — Помнится, я сам с успехом применил нечто похожее против самого Чернобородого.
Брендан остановился и, посмотрев на Реда, невесело усмехнулся:
— Чернобородый рассказывал мне, что был крайне удивлен, впервые увидев тебя. Ты показался ему милым, забавным мальчиком. Только поэтому он тебя и не убил. По — моему, Чернобородый до сих пор не понимает, что именно его смутило.
— Я и Эдварда Тича победил, — фыркнул Ред. — Причем совершенно честно.
Брендан покачал головой:
— Тича ты победил только потому, что он поначалу не принял тебя всерьез. Он ведь знал, Бобби, что ты — женщина. Знал и восхищался тобой.
— Хорошо, что он наш друг и держит язык за зубами. В том — то все и дело. Большинство мужчин, с которыми мы сталкиваемся, преступники и подонки. Все мечтают разбогатеть, но чуть ли не каждый забывает о цели, увидев бутылку или шлюху. Но даже эти грязные, противные, мерзкие оборванцы стараются не забывать о чести. Ты скажешь, воровской чести. Пусть так, но и они выказывают больше достоинства и благородства, чем многие так называемые почтенные джентльмены, с которыми нам доводилось встречаться. Все они придерживаются кодекса пиратской чести. Мы сегодня поступили точно так же.
— И все же мне кажется, что он знает, — хмуро повторил Брендан.
— И что с того? Вся наша команда это знает.
— Команда души в тебе не чает. Ты спасла их от неминуемой смерти, — напомнил Брендан. — Да еще и собственной головой рисковала. По закону тебя вполне могли повесить.
Она пожала плечами. В тот момент ничего другого и не оставалось. Тогда она впервые повела себя как настоящий пират. И надо признать, получилось очень даже неплохо, учитывая все обстоятельства.
— Мы все могли погибнуть. Тогда, в самом начале, о будущем никто толком и не думал. А мы уже изображали других.
По губам Брендана скользнула кривая усмешка.
