Джоанна Борн - Черный ястреб
— Что нам известно?
— Представитель военной разведки ничего не видел. — Клеопатра вращала в руке бокал, пристально глядя на его содержимое. Один из преданных ей людей занимал высокую должность в военной разведке. — Их человек, надзирающий за Микс-стрит. промок до нитки и решил укрыться от дождя в ближайшей таверне. Поэтому им известно лишь то, что говорят вокруг. Но никто не связывает убийство с Микс-стрит. Ты знаешь имя подозреваемого?
— Да брось! — резко перебил Клеопатру Тамплиер. — Оно известно всем нам.
— Это глава британской разведывательной службы. Черный Ястреб.
— Именно поэтому нам грозит провал. — Палач облокотился о стену и опустил голову. — Жюстина Дюмотье и Черный Ястреб были когда-то любовниками. Если она умрет, он не успокоится, пока не разделается со всеми нами. — Он поднял голову, переводя взгляд с одного лица на другое. — И, наверное, будет прав. Гравуа и Патлен заслужили смерть. Но не Дюмотье.
— Она была агентом тайной полиции, как и они. — Клеопатра пожала плечами.
— Как и мы. — Губы Тамплиера под маской изогнулись в угрюмой гримасе. — Она была бойцом и сражалась за то, во что верила. Она не должна умереть так вот бесславно.
— Мы всегда повторяли себе, что у нас нет выбора. — Карнавальная Маска следила взглядом за фигурой в светлом платье, мелькающей среди танцующих. За своей старшей дочерью. — Они победили. А мы стали монстрами, коими они пытались нас выставить. Мы…
Мужчина, одетый в костюм Генриха VIII, остановился рядом с нишей и заглянул за занавеску. На Клеопатре была надета накидка из собранной складками ткани, под которой отчетливо просматривалось молочно-белое тело и грудь с позолоченными сосками. Она обрела богатство, торгуя собственной красотой. Генрих VIII окинул Клеопатру оценивающим взглядом и похотливо облизнул губы.
Палач поднял свою секиру, тронув пальцем край лезвия, и Генрих VIII поспешил ретироваться.
Когда он ушел, Клеопатра произнесла:
— Слишком поздно. И так всегда. Что будем делать?
— Мы можем остановиться, — тихо произнес Палач.
Стоящие за занавеской люди многозначительно переглянулись. Они понимали друг друга без слов. Четыре французских шпиона, скрывающиеся под личиной графского внука, вдовы барона, грубовато-добродушного военного и известной куртизанки.
— С меня хватит, — произнес Палач. — Это конец. Когда придет очередное письмо, я просто проигнорирую его.
— Конец. — Карнавальная Маска вновь посмотрела на дочь. — Больше никогда. Чего бы это ни стоило.
Тамплиер склонил голову.
— Жюстина Дюмотье станет последней жертвой. Клеопатра вновь переключила внимание на танцующих.
— Если, конечно, она умрет, — сказала Эми.
— Все мы были слишком прилежными учениками, произнесла Клеопатра. — Тот нож наверняка был отравлен.
Она не дотянет до утра.
— Не могу поверить, что это сделал один из нас.
— А вот я поверю с легкостью, — сказала Клеопатра. Нам всем доводилось убивать. Даже тебе, милая Эми. И ты всегда использовала для этого нож.
Глава 5
Двадцатью четырьмя годами раньше
Париж
Июль 1794 года
Жюстина назначила встречу возле гильотины. Нет, она вовсе не была кровожадной. Просто там, на площади, они не привлекут к себе внимания.
Сегодня она была одета как служанка. Голубое платье из саржи, белый передник и простенькая кружевная косынка. В таком наряде девочка терялась средь толпы, как муравей в цепочке своих собратьев.
Жюстина была слишком юна, чтобы претендовать на благородное звание камеристки. Тринадцатилетняя девочка может быть только простой служанкой — не более того. Но именно простую служанку возьмет с собой благородная леди, оправляясь на тайное свидание в сады Тюильри. Ее оставят на углу площади скучать в одиночестве, пока хозяйка нарушает супружеские клятвы.
И вот теперь скромная служанка с корзинкой в руках стояла у стены с выражением скуки на лице и смиренно ждала. Хоукер с легкостью ее найдет. Она стояла на месте, в то время как другие люди пребывали в движении. Ее неподвижная фигура сразу бросится ему в глаза.
Отличное место для встречи двух шпионов. С расстояния в сотню ярдов Хоукер сможет окинуть площадь взглядом и убедиться, что Жюстина одна. А толпа зевак поможет подойти к ней незамеченным. Расположенная справа от нее улица Риволи с ее обилием магазинов и праздных гуляющих давала многочисленные возможности скрыться от преследования. Намерения Жюстины были ясны даже не слишком опытному английскому шпиону.
Или же нет. Она сама себе не смогла бы доверять, будь она английской шпионкой.
Жюстина задумалась, сдвинув брови и продолжая разглядывать проходящих мимо людей в ожидании Хоукера.
Посреди площади Революции стояла гильотина. Доски платформы потемнели от высохшей крови, камни с правой стороны от нее были отвратительно черными. Именно по ним скатывались в подводы отрубленные головы. Каждое утро платформу и камни вокруг нее мыли, а лезвие гильотины заново затачивали. Вот и сейчас оно хищно поблескивало серебром.
Но сегодня для этой машины смерти не будет работы. Впервые за многие месяцы не покатятся отрубленные головы. Робеспьера не было в живых уже три дня, и все вокруг изменилось. Его смерть ознаменовала конец террора.
Жители Парижа, закаленные невероятными по своей жестокости зрелищами, воспринимали пустующую гильотину как один из атрибутов праздника. Они толпами пересекали площадь, подходили к платформе, глазели на нее и указывали пальцами. Мужчины говорили детям, сидящим у них на плечах:
— Смотри, сынок, здесь закончил свою жизнь тиран Робеспьер. Я видел это своими собственными глазами. У него на лице была окровавленная повязка, и он закричал, когда палач сорвал ее с него.
Жюстине было плевать на то, что страна переживала переломный момент в истории, и ни за какие сокровища в мире не позволила бы своей четырехлетней сестре приблизиться к месту массовой бойни.
Хоукер облокотился о стену рядом с ней, скрестил руки на груди и посмотрел на гильотину.
— Значит, здесь они с ним расправились. С Робеспьером.
Его появление было таким внезапным, что Жюстина даже не почувствовала его приближения. И это вызвало раздражение. Если бы он был агентом тайной полиции, она непременно попросила бы обучить ее умению сливаться с толпой. Но он не был агентом тайной полиции. Пока не был.
Нужно попытался его завербовать. Он молод — почти одного с ней возраста — и легко обучится всем премудростям.
— И ты не пришел посмотреть, как умер этот великий человек? — спросила Жюстина. — Не слишком-то ты любознателен, гражданин Хоукер.
