Джиллиан Хантер - Дневники герцогини
— Понятно. — Что Шарлотте действительно было понятно, так это то, что герцог пользуется своим обаянием так же ловко, как она — веером. — Впервые слышу, что Девон интересуется политикой.
— Возможно, он не хочет оскорблять деликатные уши…
— Удручающими темами и… тому подобным?
— Именно. — Герцог, к ее удивлению, придвинулся чуть ближе, вместо того чтобы с радостью сбежать в ночь, как всякий раз делал на балах. — Мне кое-что любопытно. Вы и других джентльменов подвергаете изнурительному допросу, прежде чем согласиться на танец?
— Только тех, кого, как я подозреваю, мои кузены уговорили уделить мне внимание.
— Разве вы не хотите танцевать со мной? — спросил он с обезоруживающей улыбкой.
Она улыбнулась в ответ, снова украдкой взглянув на него поверх отделанного кружевом веера.
— Вы пытаетесь подкупить меня?
— Нет. Это происходит после танца, который явно кончится раньше нашего разговора.
Шарлотта закрыла веер и вздохнула.
— Думаю, мне следует уделить внимание выпускницам. Это их праздник, а не мой.
Герцог поклонился.
— Тогда я разочарован.
— Вы не разочарованы, и мы оба это знаем. Для вас это облегчение. Скажите Девону, что вы исполнили свой долг и я освободила вас от навязанной роли. И не позволяйте ему поселить в вас чувство вины. Он может быть весьма убедительным.
— Как и я, когда мне выпадает шанс.
— Надеюсь, Девон не обрушит на вашу голову какую-нибудь угрозу. Если так, извините. Он неисправим.
— Простите, мисс Боскасл, но я никогда не делаю того, что не доставляет мне удовольствия. Если бы вы знали обо мне больше, то поняли бы это.
«А если бы ты больше знал обо мне, — подумала Шарлотта, — ты бы понял…» Что? Что она увлечена мужчиной, которого заставили поболтать с ней? Что за ней никогда толком не ухаживали и она не знала ответной романтической любви? И что с каждым минувшим месяцем одиночества ее шансы найти совершенного мужчину — которым был он — уменьшаются? Она повернулась к парам, кружившимся в замысловатом узоре танца. Почему герцог так настойчив? Почему не оставит ее печалиться о себе самой? Этот дьявол решил ее добить.
— Вы…
— Нет, мне ужасно жаль. Я должна присматривать за девочками.
— Должно быть, это трудная работа.
— Да, — ответила Шарлотта, не глядя на него. — Особенно в таких случаях, как сегодня.
— Почему выпускниц называют львицами Лондона? — спросил герцог, и Шарлотта почувствовала, что он видит ее насквозь. — Вы учите их хватать джентльменов и крепко их держать?
Шарлотта снова подняла взгляд, завороженная необузданной чувственностью его улыбки.
— Это прозвище не имеет ничего общего с мастерством хищниц.
— Как жаль. Оно меня заинтриговало.
— Это напоминание об основательнице академии, виконтессе Лайонс.
— Так в этом прозвище нет ни грана правды?
— Если и есть, определенно пора доказать это.
— Вы…
Она обернулась.
— Танец закончился, вы… Сейчас перерыв, ваша светлость, — с достоинством произнесла Шарлотта.
Уинфилд оглянулся.
— Совершенно верно. — Он галантно кивнул. — Я так увлекся нашим разговором, что не заметил. Он был… интересным. — Герцог криво улыбнулся. — Вы не согласны?
— Да. — Шарлотта не в силах была спорить. Она могла лишь догадываться, как трудно сопротивляться этому мужчине в приватной встрече. Или если он действительно настроился соблазнять. Это было более чем интересно, хотя она воображала лучшие варианты. Их встреча в реальности могла стать романтической прелюдией, а не болезненным напоминанием о ее безответной симпатии.
Не то чтобы ей когда-нибудь приходилось тревожиться, что ее ждет такая скандальная судьба. Они — полная противоположность друг другу. Герцог — бушующий костер по сравнению с ее робким огоньком. Дерзкий вызов ее совестливой душе. Не его вина, что она сочинила их любовное приключение, которого никогда не было. Или что он столь великолепен, что очень хочется выплакаться на его сильной мужской груди.
Но он по крайней мере добр. Это вызывает восхищение, даже если она готова оторвать Девону голову за то, что сделал ее объектом жалости.
— Мисс Боскасл, — произнес герцог тоном, перед которым невозможно устоять, — я прощен?
— За что? — спросила Шарлотта.
Он долго смотрел на нее.
— Я был довольно прямолинеен, не так ли?
— Да, — ответила она. — Были. И весьма чувствительно.
— Что ж, теперь, когда истина установлена, я могу надеяться на следующий танец с вами?
Она покачала головой, удивленная его смелостью:
— Нет.
— Может быть, в будущем?
— Да, да, да. — Шарлотта заставила себя отвернуться, надеясь, что он поймет намек и отойдет.
Она почувствовала, что Уинфилд отступил на шаг. И не слишком скоро. Краем глаза Шарлотта заметила, что две ее ученицы пробираются к французским окнам, ведущим на террасу. Трое молодых джентльменов спешат следом за ними. Шарлотта стиснула пахнущий розами веер, намереваясь предотвратить скандал. Не важно, что герцог — предмет ее тайных желаний, она не допустит никаких выходок своих подопечных. И леди Клипстоун не получит лакомых кусочков для подпитки сплетен. Насколько Шарлотта знала, ее соперница заслала в этот дом своего шпиона. Элис Клипстоун старалась подкупить бывших учениц и прежних слуг академии, чтобы добыть любую информацию, которая могла бы повредить престижу школы.
— В другой раз, ваша светлость, — решительно заявила Шарлотта.
— Буду ждать, — ответил Уинфилд с облегчением.
Шарлотта не сомневалась в том, что он забудет ее, как только они расстанутся. И она заставит себя забыть его до того момента, когда снова сядет за письменный стол и продолжит изливать в дневнике свои мысли и чувства.
Она решила, что это будет ее последнее упоминание о герцоге. Ее воображаемая любовная связь с ним должна прийти к концу, даже если во плоти она желает его больше, чем ей казалось.
Одна ночь наедине с ним навсегда погубила бы ее доброе имя. Она была бы не в состоянии защитить свою добродетель, если бы он захотел соблазнить ее. Шарлотта хорошо понимала, что страсть, которую он мог открыть ей, сделает общество любого другого мужчины пресным и тоскливым. Конечно, ни один порядочный мужчина на нее не взглянет, если она свяжется с Уинфилдом. Будут ли воспоминания стоить позора? Она боялась признаться себе, каковы они могут быть. Одно то, что она позволила себе зайти так далеко в своих фантазиях о харизматичном герцоге, говорит о многом. Тем не менее любой шанс романа между ними казался столь же далеким, как планета Венера.
