Анна Дэвис - Шкатулка с драгоценностями
— Ггейс! — Внезапно появившийся рядом Шеридан был раскрашен в египетском стиле, привлекая к себе многочисленные взгляды. — Не знаю уж, поблагодагить тебя или пгоклясть за твою колонку на пгошлой неделе. У тебя такой кисло-сладкий язык, что я пгосто не могу понять, дгуг ты мне или вгаг?
— У нее колючий язык, — беспомощно произнесла Додо. — Колючий, как проволока.
Грейс по-прежнему смотрела на О'Коннелла и Маргарет, испытывая очень странное чувство какого-то медленного падения. Падала она или поднимался сад на крыше вокруг нее? Сказать было невозможно.
— Тебе понгавился клуб? — В голосе Шеридана звучала тревога. — Я должен знать, что ты действительно думаешь, догогая, так, между нами!
Ей понадобилось усилие воли, чтобы сконцентрировать все внимание на нем, а не на тех двоих, стоящих в некотором отдалении…
— Я уже говорила, что у тебя самый замечательный клуб в Лондоне.
— Ггейс, ты неиспгавима!
Произнося эти слова, он выглядел маленьким мальчиком, которого она когда-то знала. Она живо представила его в их саду, тревожно визжащим, когда они с Нэнси при нем мучили червей. Нахлынули на нее и другие воспоминания… настоящий каскад воспоминаний.
— Зачем тебе потребовалось на днях приходить к маме? Дело ведь не в фотографиях, правда? Будь я параноиком, я бы решила, что ты выжидал время, когда нас с Нэнси не будет дома, чтобы заручиться в чем-то ее поддержкой.
— Вовсе нет. Не будь дугочкой. — Он замолчал, ожидая, пока отойдет Додо. — Я хотел поговогить с Кэтгин о своей маме. Вот и все. Мне ее очень не хватает, и все же я чувствую, что никогда не понимал ее. Не так уж много было людей, котогые были бы близки к Амелии. Она никого не пускала к себе в душу. — Говоря, он все время теребил свое кольцо с печаткой.
— Но наши матери не виделись уже много лет, тебе же это известно. Я не могу представить, чтобы Кэтрин могла дать тебе какой-нибудь дельный совет.
— Ну… — Он по-прежнему вертел кольцо. У него было такое же лицо, как в детстве, когда он придумывал всякие фантазии.
— Что происходит, Шеридан? — На нее нахлынули воспоминания. — В последний раз, когда мы виделись с тобой, ты хотел о чем-то поговорить со мной по душам. О чем же?
Взгляд его обведенных сурьмой глаз блуждал по залу, задерживаясь на ком угодно, но только не на ней.
— Сейчас не вгемя и не место, догогая.
— Тогда давай встретимся завтра. Я могу зайти к тебе домой.
— Хогошо.
Грейс наблюдала, как он пробирается сквозь толпу. Вероятно, Кэтрин ошибалась, говоря, что он не знает, что случилось много лет назад.
Блестящие танцоры плавно удалились, и им на смену пришли ходульные, одетые как для коктейля. Затем маг показывал фокусы с газетой. Вливал воду в экземпляр «Геральд», который затем оказывался сухим. Разрывал его на крошечные кусочки и делал из них бумажных кукол. Ставил кукол на блюдо, поджигал их, гасил огонь и разворачивал огромный невредимый экземпляр «Геральд» с фотографией Дики на первой странице.
В этот момент музыка прекратилась, и прожектор, скользнув по толпе, остановился на ликующем Дики.
— Добрый вечер всем и спасибо! — Его голос разнесся по всей крыше. — Добро пожаловать на празднование пятнадцатой годовщины «Геральд»! Господи, как я счастлив…
Красноречие било из него фонтаном. Один или два раза он поймал ее взгляд. И его взгляд был таким легким и ясным, что казалось, он сейчас вознесется на небо. Грейс осушила свой бокал шампанского. О'Коннелла среди толпы она больше не находила.
— Твоя сестрица здесь?
Снова Додо. Неужели ей больше нечего делать, как только постоянно запускать в жизнь Грейс свои раззолоченные когти?
— Она божественна в этом розовом платье. Посмотри, как она расхаживает в толпе. Явно кого-то ищет. Может быть, тебя?
— Сомневаюсь. — Грейс не потрудилась посмотреть.
Дики закончил, и на сцену вышел китайский акробат, выделывавший из своего эластичного тела такие замысловатые фигуры, что от этого становилось нехорошо. Направившись в бар за стаканом воды, Грейс взглянула в зеркало, протянутое во всю длину задней стены, и увидела в нем отражение Джона Крамера. Он сидел на высоком табурете в дальнем конце бара, не глядя на что-либо конкретное и играя высоким стаканом. Неожиданность этого, его близость — это было слишком. Она хотела повернуться и улизнуть, но он уже заметил ее в зеркале. Они увидели друг друга.
— Хорошо провели уик-энд с Нэнси, да? — Она старалась говорить ледяным тоном. Не хотела показывать своих эмоций.
Он помотал головой, словно от безнадежности. Выругался себе под нос.
— Грейс, вы мне категорически отказали и уехали в маленькое путешествие с О'Коннеллом. Почему я должен что-то рассказывать вам о своем уик-энде?
При звуках этого невнятного голоса Грейс увидела очевидное. Угрюмое, странно одутловатое лицо, ледяной взгляд… Трезвенник напился! Вероятно, слишком сильно, чтобы заниматься чем-нибудь еще, как только торчать в этом баре.
— Что вы делаете, Джон?
— Мне бы тоже хотелось это знать.
Он отвернулся и снова посмотрел в свой бокал, и Грейс почувствовала, как ее относит все дальше в сторону. Она была уверена: где-то неподалеку его ищет Нэнси. Бродит в толпе и ищет своего возлюбленного!
— Идите домой. Если вам наплевать на себя, то хотя бы из уважения к моей сестре!
— Грейс…
Она повернулась к нему спиной и мгновенно была окружена толпой собравшихся на праздник коллег. Огромное сборище репортеров, очеркистов, обозревателей, редакторов отделов… Множество веселых, улыбающихся лиц, желающих весело поболтать и показать ей, что она одна из них. Что она принадлежит к их кругу. Обычно ей это льстило, но сегодня ее голова была занята совсем другим. Она была здесь, среди них, купалась в их любезностях, и ей казалось, это никогда не кончится. Когда они наконец отошли, Крамер слез со своего табурета, но Грейс за время общения с коллегами упустила из виду и Крамера и О'Коннелла и только чудом избежала Сэма Вултона и Верити, склонившихся над подносом с волованами. При виде их в ее памяти живо всплыли и голое волосатое тело, и то самое… Эти выпуклые глаза и ее вертящаяся восточная шаль… Вдруг кто-то тяжело наступил ей на ногу и…
— Простите, Грейс! — Маргарет, раскрасневшаяся от алкоголя, а еще более от неловкости. — Я вас не заметила.
— Я и не думала, что вы вообще видите без очков. Что вы здесь делаете?
— А! — Лицо из розового стало пурпурным. — Дело в том, что вам прислали приглашение в офис, и…
— Понятно. Вы решили пойти под моим именем?
— Пожалуйста, не сердитесь! Я не могу больше оставаться такой, какая есть! Вернее, какой была! Моя жизнь пуста и бесцветна. Как… Это правда, что французы едят улиток? Так вот, я как раковина, оставшаяся после того, как улитку съели. Вот моя жизнь.
