Сара Игл - Леди Возмездие
– Мне понадобится ваша помощь, чтобы снять рубашку, хотя мне и не позволяют говорить о причине этого.– Сказав это, он расстегнул жилет и одним движением сбросил его и куртку. Его нежные слова и то, что он делал, застали ее врасплох. Нет, он не отвергает ее, она боялась напрасно: Он хотел ее любви так же, как она хотела его.
– Селия, вы не передумали? Еще не поздно.
Она улыбнулась, прогоняя с его лица взволнованный взгляд, это выражение сомнения, которое она сохранит в своем сердце на всю жизнь. Впервые в жизни Маркус Ноулз, граф Эшмор, утратил самоуверенность, которая всегда защищала его, словно латы. Селия не стала отвечать ему словами, а просто взяла за низ его сорочки и начала медленно поднимать ткань вдоль его тела, стараясь прикасаться к нему при каждом движении. Ее руки коснулись его ребер, и он вздохнул, давая ей понять, что не хочет, чтобы она перестала это делать. Дюйм за дюймом она сдвигала мягкую ткань, пока не подняла до плеч.
До сих пор он позволял ей играть в эту восхитительную игру. Но тут рывком вытащил из рукава левую руку, освободил правую и притянул девушку к своей обнаженной груди. Потом прижал ее бедра к своим, и Селия почувствовала, что так у них было и в самую первую ночь их знакомства. Только в этот раз, почувствовав его мужскую твердость, она не была шокирована.
– Ну, иди же ко мне, моя сладкая,– пробормотал Маркус, целуя ее шею сбоку, проникая туда, где раскрывался лиф. Когда он остановился, как раз у ложбинки между грудей, Селия положила руку ему на голову и погладила его волосы, испугавшись, что он может отступить назад. Ей не терпелось, чтобы он расстегнул остальные пуговицы ее платья.
– Не спеши, моя любимая, у нас вся ночь впереди. Жалко, что нельзя сделать все в великолепной обстановке, в мягкой постели при свечах и пылающем камине. А теперь нам самим придется стать великолепным зрелищем, двум полуодетым людям.
– Хорошо хоть огонь у нас есть.– Теперь Селия начала разведку, гладя ладонью его плечо.
– Могу я проводить свою даму в постель? – Ответа он ждать не стал, а нагнулся и поднял ее плащ и всю разбросанную одежду. Сделав широкий круг рукой, он подвел девушку к огню. Следующим жестом он расстелил на земле свой плащ и, прежде чем взять ее руку, скатал свой сюртук в подушку. Затем он склонился перед ней на колени и поцеловал ей руку. Она также упала перед ним на колени, стоя на тончайшей черной ткани, которая должна была служить им постелью.
Когда их губы встретились в поцелуе, к ним немедленно вернулось их прежнее нетерпение. Селия ликовала от первобытного ощущения, что отдает себя этому человеку и скоро примет его в себя среди этой первозданной природы. Она даже не заметила, как искусно он снял с ее плеч платье и сорочку. Она готова была вскрикнуть даже от простого прикосновения его руки к своей груди, когда он большим пальцем стал ласкать ее разбухший сосок.
Желая все большего и большего, она взяла его больную руку. Он весь напрягся, но останавливать ее не стал, и она стянула с его руки перчатку. Поймав его взгляд, она прижала руку к своей груди.
– О, Маркус, я и подумать не могла, что можно чувствовать нечто подобное. Мне кажется, я вот– вот вспыхну!
– И я сгорю вместе с тобой.
Минуту спустя они лежали, вытянувшись на земле. Вместо ладоней по ее возбужденному телу теперь блуждали его губы. Она снова выкрикнула его имя; его язык и губы дразнили ее, поедали ее, унося куда-то ввысь, ко все новым желаниям, о которых она никогда даже не догадывалась. Отчаянно желая как-то отблагодарить его за это волшебство, она погладила его напрягшуюся спину и прижала свой живот к его животу, стараясь быть ближе… ближе-ближе к нему.
Маркус шептал безумные, таинственные обещания, что только эта ночь могла принести им, покрывая все ее тело горячими поцелуями. Его рука прикоснулась к ее обнаженному бедру. Селия со стоном потребовала от него чего-то еще; ей показалось, что он не сможет более пошевелиться. Губы его легли на ее губы, и вдруг его рука устремилась в ложбинку между ее ног. Почувствовав, как его пальцы ласкают самую сердцевину ее пылающего существа, она поняла, что все ее чувства усилились стократ. Теперь она отдавала ему всю глубину своего естества. С этой минуты между ними не было прошлого – только будущее.
Неловкими от нетерпения руками она расстегнула ему брюки и освободила его, взяв словно младенца в свои ладони. Рука Маркуса сжимала ее грудь все сильней, и Селия почувствовала, что и он, так же как она, был готов соединиться с ней.
И вот он поднялся над нею и медленно скользнул в нее. Она изогнулась дугой, чтобы стать еще ближе к нему, чтобы ощущение того, что она стала с ним одним целым, усилилось еще больше. Его тело двигалось, и поцелуи совпадали с этими движениями, унося ее в полет, ввысь, в окутанное туманом небо. Селия вся извивалась в этом полете, пока не почувствовала, что больше не выдержит. Она просила от него все большего, не переставая ласкать его ладонями.
Наконец она уступила его неистовому требованию дать себе волю, более не в силах сдержать пламени, пылавшего там, где соединились их тела, и ее словно разорвало на кусочки! Он звал ее, она звала его, прося не дать ей сорваться с этой высоты на землю. Сжимая друг друга в объятиях, они взлетели на вершину полноты чувств, теряя власть над собой и падая вниз с наслаждением полного забвения.
– Усни, любимая,– через некоторое время, наверное спустя тысячу лет, шепнул ей Маркус. Селия больше не понимала, что такое время. Она хотела только жизни– здесь и сейчас,– не беспокоясь ни о прошлом, ни о будущем. Когда Маркус пошевелился, она не позволила ему уйти из своих объятий.
– Я только хотел подбросить веток в огонь, моя хорошая, – прошептал он, откидывая влажные волосы с ее лба. Закрывая ей глаза поцелуем, он пообещал тут же вернуться. Она сладко улыбнулась, он поцеловал ее. Наконец она отпустила его.
Укутанная плащом, Селия смотрела, как он возится возле костра. Ее снова поразило, как проворно он движется; так приятно было смотреть на отблески костра, пляшущие на его груди и спине! Теперь, когда он избавился от всего того, что полагалось иметь на себе мужчине, она представила себе, что перед ней – древний воин, готовый к смертельной битве с любым врагом за свой дом и за своих близких. Пусть ее назовут эгоисткой, но она была рада, что на войну он больше не пойдет. Это человек, которого она любит, и ей совершенно не хочется, чтобы ему причиняли боль.
Поняв, что она по-настоящему любит Маркуса, Селия совершенно не удивилась. В глубине души, она, наверное, знала это с той самой минуты, когда он в первый раз посмотрел ей прямо в глаза в ту ночь, у него в спальне. Разве посмела бы она быть такой дерзкой, стремясь привлечь к себе его внимание, не будь ее чувство столь глубоким? Ничто и никогда не сможет теперь пересилить этого чувства.
