Сильвия Макданиел - Магия звезд
Лайла уже два часа как пыталась уснуть, но все время вспоминала события прошедшего дня. Уставшая и жаждавшая забвения, она все еще будто слышала показания коронера.
Дрю раньше говорил ей, что по заключению эксперта Жан, вне всякого сомнения, умер от отравления цианистым калием, и тем не менее она опасалась, что лауданум лишил покойного возможности позвать на помощь. И наверняка многие присяжные посчитали, что она добавила в чай не только опиумную настойку.
В ночь смерти Жана она испытала необыкновенное облегчение. Ей казалось, что теперь она свободна и вольна наутро уехать, куда ей заблагорассудится. Будущее впервые после замужества показалось ей светлым и счастливым.
Но как же присяжные посчитают ее невиновной, если коронер сообщил, что она не пролила ни единой слезинки по мужу? Конечно же, она радовалась, когда Жан исчез из ее жизни, но то, что он умер, несомненно, ее потрясло. Так или иначе, наутро она собиралась навсегда покинуть его. Уже через сутки она была бы в Батон-Руж, но судьба распорядилась иначе.
Осознав, что уснуть сегодня ей все равно не удастся, Лайла отбросила одеяло. Зевнув, она схватила халат и накинула его на ночную рубашку. Она открыла дверь, в коридоре стояла полная тишина.
Пройдя на цыпочках мимо комнаты Дрю, она спустилась по лестнице вниз в надежде найти в библиотеке какую-нибудь книгу. Но когда она оказалась у дверей, увидела, что там горит свет.
Лайла слегка приоткрыла дверь. Солье сидел в кресле со стаканом бренди в руке и смотрел куда-то вдаль.
— Представь, я боялась тебя разбудить и кралась мимо твоей комнаты на цыпочках, — сказала она.
Дрю оторвался от своих размышлений, но так ничего и не сказал, когда она вошла в комнату. Она села на стул напротив него и пристально посмотрела ему в глаза. Отстраненный и погруженный в себя, Дрю несколько минут сидел молча.
— Я что, прервала твои размышления? По поводу чего ты так переживал весь день? — спросила Лайла, ощутив внезапное разочарование. Когда она увидела его здесь, она подумала… О чем? О чувстве покоя и защищенности в его объятиях. О том, как ей снова хотелось ловить ртом его губы. О том, как его пальцы ласкают ее груди. О, как ей хотелось повторить тот сладкий опыт, испытать чувственную радость той, как теперь казалось, далекой ночи. Еще раз ощутить кожей, как скользит по ней его обнаженное тело.
Хоть она и старалась не вспоминать об этом, каждый раз, когда он на нее смотрел, она вспоминала о том, что испытывала в ту ночь, когда они занимались любовью.
Она уже встала, чтобы уйти, а он продолжал хранить молчание.
— Нет, останься, — наконец промолвил он. — Прости, но у меня из головы не идет мой последний клиент.
— А в чем там дело? — спросила она, вновь присаживаясь.
Поначалу все было элементарно, — горько усмехнулся Дрю. — Бракоразводный процесс пары с двумя детьми, да только вот закончилось все делом об убийстве.
— Я слышала, как кто-то в суде говорил, что прошлой ночью в городе произошло убийство, сказала Лайла. — Так что, это твоя клиентка убила своего мужа?
— Нет, моим клиентом оказался убитый муж. А теперь, поскольку я чувствую себя отчасти виновным в случившемся, я беру на себя защиту жены.
— Но почему ты чувствуешь свою вину?
— Потому что не поверил собственному чутью! воскликнул Дрю, ударив кулаком в ладонь. — Мой клиент ведь не сказал мне, что регулярно избивает свою жену, и хотя у меня были подозрения, я их проигнорировал и даже посоветовал попробовать взять детей под свою опеку. Его жена, испугавшись, что потеряет их навсегда, вновь к нему вернулась. Однажды ночью сын решил заступиться за мать, когда отец вновь стал ее бить. Этот негодяй едва не убил десятилетнего мальчика.
— О, господи! — воскликнула Лайла, видя, как исказилось от боли лицо Дрю. — Надеюсь, с ним все в порядке?
— Рассечена губа, выбит зуб и легкое сотрясение мозга… Но вот что до его матери… — Солье тяжело вздохнул. — У нее такой вид, будто муж намеренно хотел ее умертвить…
Лайла молчала, понимая, какую боль носил он в себе весь день, размышляя над тем, какую роль сыграл лично он в произошедшей трагедии.
— Его жена, такая спокойная, нежная. Просто она решила, что он не смеет калечить ее детей. Одним выстрелом она покончила с ним, — Дрю сделал большой глоток из стакана.
— А теперь ты чувствуешь, что во всем виноват…
Дрю посмотрел на нее.
— Отчасти, да.
Она встала со стула и подошла к нему. Встав на колени у его кресла, она коснулась ладонью его руки.
— Скажи мне, а что еще ты мог предпринять?
— Лайла, да нет никаких законов, чтобы помочь такой, как она. Но я не верю, что не смог бы предотвратить надвигавшуюся беду. По крайней мере, я мог посадить ее вместе с детьми на поезд, чтобы они навсегда уехали из Нового Орлеана.
Лайла немного помолчала, зная, что такой мужчина, как Дрю, сдаваться не привык.
— У таких женщин, как жена твоего клиента, выбора мало. Покончить с рукоприкладством, спрятаться от мужа или же убить его. Мне кажется, она просто защищалась. Думаю, за это ее не казнят.
Он еще раз пригубил бренди, закрыл глаза и вздохнул.
— Это еще не все. Видишь ли, ее муж, мой клиент, был весьма значимым членом Клуба демократов. Организации, поддержки которой я давно уже искал…
Он закрыл лицо руками.
— Господи, какой же дрянью я себя чувствую!.. Удивленная тем, что он винит себя в смерти Сикамора, Лайла ощутила внезапный приступ жалости к этому мужчине.
— Все мы делаем ошибки, а ты такой амбициозный…
— Порой мне кажется, что стать мэром не моя мечта. И что все это придумал мой отец.
Никогда еще Дрю перед ней не раскрывался так. Лайла вздохнула.
— Только ты сможешь ответить на этот вопрос.
— Быть может, я вовсе не хочу быть обязанным людям вроде Сикамора? Или ежедневно общаться с продажными полицейскими и грязными политиками? — Создавалось впечатление, будто Дрю беседует сам с собой.
Она погладила его по руке.
— Члены городского Совета теперь сидят в тюрьме, а импичмент последнего мэра показывает, что политика в Новом Орлеане отнюдь не чиста, — прошептала Лайла.
— Да нет, здесь всегда творились безобразия. Просто какая-то часть меня хочет, чтобы все в нашем городе изменилось к лучшему, — сказал Дрю. — Но что я смогу сделать, если коррупция пустила столь глубокие корни?
Лайла молчала, понимая, что сейчас ему нужен просто слушатель. В глубине души Дрю оказался очень ранимым, и за это она стала любить его еще больше.
— Только ты можешь принять окончательное решение, — подытожила она.
Лайла, но помогать таким женщинам, как Тереза Сикамор, дело куда более благодарное, нежели мирить членов городского Совета с окружными боссами. И разве не учился я на юриста? Дрю немного помолчал.
