Мэри Маккол - Когда тайна раскроется
Подняв бровь, Элизабет изобразила на лице улыбку. На этот раз улыбка получилась горькой. Она не сразу начала говорить, зная, что с этого момента начинаются большие трудности, которых никак не избежать…
– Да, сэр Гарет, это начинается снова. Да поможет нам Бог, боюсь, нам понадобится его божественное вмешательство, чтобы остаться в живых.
Глава 16
Элизабет ждала, когда первый выпущенный из катапульты камень с треском расколется о стену, что будет означать начало осады Данливи. Двухдневное ожидание было тягостным.
Ожидание и наблюдение за тем, как английский граф собирает свои силы – солдат и вооружение – перед открытым местом у замка.
Она еще ни разу не видела ни Эдвина, ни лорда Леннокса, и благодарение Богу. Противостояния одному противнику для нее было более чем достаточно. И тем не менее она не могла не думать о том, как лорд Леннокс реагировал бы, появись он здесь в самый разгар штурма англичан.
Отвел бы он свой войска и стал бы ждать, пока враг не понесет большой урон, а может, он решил предпринять контратаку, прогнать англичан и лично захватить замок? Или же он объединился бы с ней, отбросил англичан, а затем потребовал бы, чтобы она капитулировала в знак благодарности за его поддержку?
Ей были безразличны оба варианта. Лорду Ленноксу был бы оказан в Данливи такой же приём, как и англичанам.
Внезапно из-за внешней стены замка раздался скрипящий звук, нарушивший тишину, установившуюся во дворе замка. За этим звуком последовал шум, похожий на шум от тысяч одновременно хлопающих крыльев, и Элизабет услышала крики охранников, расположившихся у амбразур и предупреждавших находившихся внизу о месте, куда снаряд должен попасть.
Бац!
Камень попал в южную башню, чуть выше внешней стены, Осколки и куски дождем посыпались вниз на тех, кто стоял поблизости. Поднялась суматоха, послышались визг, звуки падающих камней, крики боли и отчаяния. И наступила тишина.
Взметнувшаяся вверх пыль начала оседать на землю, в то время как люди бросились оттаскивать прочь раненых и мертвых. Очень скоро через стену перелетел еще один валун. Он ударил в другое место, но принес столь же ужасные последствия.
Тем не менее башня выдержала.
– Ответный огонь! – крикнула Элизабет капитану, перекрывая поднявшийся шум и показывая рукой на фрондиболу, которую следовало использовать против неприятеля.
Сэр Гарет отдал соответствующие команды, за которыми последовал ответный выстрел. Лучники замка заняли позиции на стене. Здесь же, на стене, стояли горшки с кипящей смолой. Обмакнув в смолу стрелу, лучники зажигали ее и по команде выпускали на неприятеля.
Но им удалось выпустить стрелы только один раз, когда еще один камень ударил в стену там, где стояли лучники, отчего многие из них замертво попадали в ров. Не успели лучники прийти в себя и перегруппироваться, как тысячи горящих стрел дугой полетели к ним, выпущенные из луков англичан.
С ужасающей точностью горящие стрелы впивались в соломенные крыши зданий во дворе и человеческие тела, неся огонь, разрушение и смерть. Раздались возгласы ужаса, запахло паленым, началась паника.
От опустошения, вызванного стрелами, Элизабет онемела. Хотя точно то же она видела во время каждой предыдущей осады.
Элизабет охватила ярость. Она больше не могла оставаться в относительной безопасности за каменной стеной на дальней стороне двора.
Аннабель, натягивая рукава и умоляя вернуться, последовала за ней во двор. Элизабет молча шла мимо огня, кричавших людей, истекающих кровью тел и раскиданных осколков камней к главной стене. Она направлялась на стену, где могла лучше разглядеть армию противника. По дороге она подобрала связанные в узел тряпки, лежавшие на телегах. Эти телеги должны были доставить раненых в лазарет, который во время осад находился в большом зале.
В этот день Элизабет надела малиновый плащ, который должен был сослужить ей определенную службу. Поднявшись на стену, она встанет у всех на виду, глядя вниз на ошеломляющие силы неприятеля, собиравшегося перед крепостными стенами. Ее яркий наряд всем будет хорошо виден. Напыщенный лорд Эксфорд наверняка выстрелит прямо в нее. Тогда она использует тряпку, которую принесла с собой, чтобы показать, сколь мало его боится.
Да, пусть эти проклятые собаки видят, как она вытирает камни после каждого выстрела их чертовой катапульты или после дождя горящих стрел. Пусть видят, что она их не боится, этих негодяев и деспотов.
Но не успела она пройти половину лестницы к амбразурам, как заметила, что с солдатами наверху происходит что-то странное. Несмотря на продолжавшие сыпаться с неба огненные стрелы англичан, наступила непонятная тишина.
Ее солдаты словно застыли на месте, разглядывая что-то с разинутыми ртами. Даже сэр Гарет выглядел ошеломленным, стоя на стене рядом с трубачом, чьи сигналы передавали его приказы.
Преодолев оставшуюся часть лестницы, Элизабет поспешила к нему, не обращая внимания на пепел и золу, кружившие над головой. Но помимо пепла и золы, все оставалось неподвижно. Никто не двигался ни на стенах Данливи, ни у англичан.
– Что происходит? – требовательно спросила она у трубача.
Тот показал на холм с правой стороны от позиций англичан. Элизабет направила взгляд в указанном направлении, и ее сердце словно подскочило к горлу.
Иисус милосердный на небесах, этого не может быть…
Не может.
– Этот чертов дурак вернулся, – негромко произнес сэр Гарет. В его голосе слышались неверие и чувство облегчения. – И привел с собой подкрепление.
Элизабет глазам своим не верила, испытывая радость, страх и сомнение. Она увидела Александра. Он сидел на великолепной боевой лошади, украшенный всеми регалиями тамплиеров. Вокруг него было около сорока – если не больше – конных тамплиеров.
– Боже милосердный, – прошептала Элизабет, не в силах оторвать от него взгляд.
Она узнала бы его сразу же, даже если бы он не вел отряд тамплиеров.
Два рыцаря позади него держали высоко поднятые черно-белые знамена тамплиеров, которые святой орден обычно использовал в сражениях. Знамена трепетали под сильным ветром в наступившей тишине. Все тамплиеры были облачены в ослепительные белые туники, украшенные отчетливо видными малиновыми крестами – символом тамплиеров и эмблемой, с которой они жили и умирали, тем символом, что вселял страх в сердца врагов на протяжении столетий одним лишь своим видом.
– Глазам не верю, – произнесла она наконец, испытывая сладостную боль в груди.
Элизабет с отчаянием перевела взгляд на вражеские силы, чтобы оценить их мощь, и увидела, что несколько отрядов противника начали в панике разбегаться. Покинули свои посты и некоторые часовые при виде легендарных военных сил, выстроившихся против них, – отряда самых умелых и блистательных воинов, каких только знал мир.
