Александра Хоукинз - Жар ночи
Фрост велел Алексиусу сесть.
— Есть ли на свете человек, способный тебе отказать, Фрост? — Алексиус зашипел, когда граф без лишних разговоров прижал горячее полотенце к ране на его плече. — Черт, да осторожней ты! Больно ведь.
Друг сочувственно зацокал языком.
— Хорошо еще, что Гомфри не отстрелил тебе ухо.
Фрост предположил, что в Алексиуса стрелял именно он.
— Когда я ушел от Гомфри, тот и стоять на ногах не мог, не то что прицелиться мне в голову. Нет, с момента нашего последнего разговора я обзавелся новым врагом.
Фрост насмешливо фыркнул. По рукам, груди и спине Алексиуса стекали теплые ручейки крови, смешанной с водой.
— Значит, тебе таки удалось побеседовать с леди Джулианой. Кто же тебя подстрелил: ее мамаша, одна из сестер или она сама?
— Ее кузен. Лорд Данкомб.
Алексиус стал вспоминать все, что случилось за последние сутки. К тому моменту, когда он пересказал все события, Фрост уже наложил, причем вполне профессионально, повязку ему на плечо.
Он подал другу свежую льняную рубашку, которую принес Хембри.
— Значит, кто-то поведал ей о твоей слабости к жемчугу и влагалищам, — с прежней насмешкой в голосе подвел итог Фрост. — Неловкая, должно быть, вышла ситуация.
Алексиус подозревал, что это сделал Гомфри. При помощи Фроста он просунул раненую руку в рукав и надел рубашку через голову.
— Джулиана сорвала ожерелье с шеи и швырнула им в меня. — Алексиус почесал подбородок, вспоминая боль, отразившуюся в ее глазах, и синяк у нее на щеке. — Немудрено, что она рассвирепела. Это была… жестокая шутка. Я шутил так со множеством женщин, но на них мне было плевать. Я просто разворачивался и уходил.
— Настоящий подонок.
Возмущенный Алексиус взглянул на друга и увидел сочувствие в его глазах.
— Да уж, Фрост, уж кто-кто, а ты умеешь оскорбить меня просто и со вкусом. Я знаю, что ты считаешь меня идиотом, но Джулиана мне дорога. Я причинил ей боль — и мне самому от этого больно. Когда маркиза сказала, что Джулиана собирается выйти за своего кузена, я готов был убить ради нее. Черт побери, я, кажется, влюбился!
Фрост легонько стукнул друга по макушке.
— А это еще за что? — воскликнул Алексиус.
— За безрассудство! — ответил тот. — Женское сердце не стоит горестей и несвободы. Любовь разрушает мужчину. — Он взял со стола дуэльный пистолет. — Можешь с тем же успехом засунуть дуло себе в ухо и нажать на курок. Так ты хоть умрешь быстро и безболезненно.
Алексиус со смехом убрал пистолет подальше от своего лица.
— Ты, должно быть, вылупился из яйца. А сестра твоя знает, как цинично ты относишься к представительницам ее пола?
Веселье в глазах Фроста померкло.
— Я выполнил свой долг перед Реган. Ей не на что жаловаться.
И больше он ничего о ней не сказал. На самом деле Реган была, пожалуй, единственной женщиной, разбившей сердце циничного Фроста. После смерти их родителей граф стал ее опекуном — и ребенок несколько лет жил безо всякого присмотра. Лишь под давлением какого-то дальнего родственника Фрост согласился с тем, что Реган требует больше внимания, чем он в состоянии ей уделить. Не слушая яростных возражений сестры, он отослал ее в школу-интернат.
Но никто не был рад такому разрешению проблемы. Реган так и не простила брата за своеволие.
— Я так понимаю, между вами еще не все кончено, — подытожил Фрост.
— По ее мнению, кончено. Мне, полагаю, следует уважить ее пожелания. — Алексиус вспомнил порванное ожерелье, остатки которого до сих пор лежали у него в кармане. Хватит с него этих игр!
— Следует-то следует, — согласился Фрост, — но когда дело касается этой женщины, ты редко поступаешь так, как следует.
— Верно, — отозвался Алексиус, и на лице его появилось подобие улыбки.
Джулиана считает, что он соблазнил ее исключительно ради сестры. Ну, и ради утоления своей похоти, конечно. Алексиус был слишком зол, чтобы попытаться разуверить ее в этом. И все же с того самого момента, как он разглядел ее в кроне орехового дерева в саду Леттлкоттов, его влекло к ней. Она притягивала его как магнит. Ничего не изменилось.
— Мне еще предстоит разобраться с Гомфри и ее треклятым кузеном. — По его тону было ясно: он не успокоится, пока не всадит в каждого из них по куску свинца.
— Что ж, я буду с неподдельным интересом наблюдать за твоими обреченными на неудачу попытками вернуть леди Джулиану. А если ты потерпишь поражение, то всегда сможешь наставить дуло пистолета на себя.
Глава 25
— Даже не думай отнекиваться, — заявила Корделия, входя в ее спальню. — Ты ведь смотрела, как он уезжает, не так ли?
Джулиана почувствовала, что лицо ее обдало жаром.
— Ничего подобного! Он лжец и настоящее чудовище.
Едва заслышав шаги сестры, Джулиана отбежала от окна и села за письменный стол.
— Маман пригласила Синклера в гостиную?
— Конечно. — Корделия подтащила стул, украшенный изящной резьбой, и уселась рядом. — Невзирая на все его очевидные недостатки, он все-таки спас тебя от нежеланного супружества. Даже не сомневайся: маман его уже фактически простила. Впрочем, лорд Синклер рад любой милости, поскольку от тебя ему милости не дождаться.
Прошла неделя с того вечера, когда Джулиана сунула Сину в руку разорванное ожерелье и ушла от него, не обернувшись. Он уже дважды приезжал к ним, прося о встрече с ней, Это был третий визит.
И хотя она отказывалась к нему спускаться, маман и сестры жалели его и принимали в гостиной. Ей сложно было не почувствовать укола ревности. И все же это не мешало ей всякий раз допрашивать сестер.
— У него все хорошо?
Она каждый раз задавала этот вопрос. Корделия притворилась, будто обдумывает ответ.
— Лорд Синклер уверяет, что плечо его ничуть не беспокоит. Я заметила, что поворачивается он без каких-либо затруднений, так что можно ему поверить.
Джулиана уставилась на свои руки, покоящиеся на столе. Этот мужчина не заслуживал ее переживаний, но она таки переживала! Черт его побери! Даже если б он умер, ей не стало бы легче. Оставаясь одна, она терзалась от боли и гнева и не знала, как ей быть.
— Лорд Синклер хотел с тобой повидаться, — сообщила сестра, не дожидаясь следующего вопроса. — Но маман сказала, что ты отдыхаешь. Впрочем, он ей вряд ли поверил.
— Но я на самом деле отдыхала! — Джулиана подняла руки к голове и принялась массировать себе виски. — Хотя мне, конечно, плевать, что он думает. — Она не понимала, зачем он снова и снова возвращается в их дом, несмотря на постоянные отказы.
