Кэтрин Коултер - Невеста-соперница
– Узнав правду о Ренфру, моя дочь объявила, что никогда не выйдет замуж, – объяснил Алек, улыбаясь Пикколе. – Утверждала, что плохо разбирается в мужчинах и не сможет сделать достойный выбор. Я напомнил, что ей всего восемнадцать лет и что в таком возрасте трудно увидеть истинное лицо за светской маской.
– И не только ей, но и любому человеку, – кивнул Джейсон.
– Полагаю, вы правы. Однако я уже слишком стар, чтобы помнить себя восемнадцатилетним. Вы же знаете, как серьезна Холли. Она хотела поклясться на крови перед младшим братом, что никогда не выйдет замуж. Брату тогда было одиннадцать, и он исполнял каждое ее желание. Я положил конец этой глупости, прежде чем она разрезала себе руку, чтобы добыть кровь. Я поверил ей после того, как она отказала шестерым поклонникам, причем четверо были совсем неплохи.
– Мы с Холли страдаем одним и тем же недостатком: плохо разбираемся в людях, и, что еще страшнее, именно в тех, кого, как нам казалось, полюбили.
– Понятно. Думаю, теперь самое время немного рассказать о том, что случилось.
Джейсон понял, что не сможет уклониться от допроса.
– В отличие от лорда Ренфру эта очень умная и красивая молодая леди не стала унижать себя ложью о возрасте. Она просто была чудовищем, и я этого не разглядел. В результате моей ошибки она едва не убила моего отца, а ее брат пытался прикончить Джеймса. Так что из меня вряд ли выйдет хороший муж, милорд. Я органически не способен довериться женщине. И не смог бы дать жене то, что она заслуживает, а именно сделать ее счастливой.
– Из-за сознания собственной вины?
– Да. Оно всегда во мне, глубоко укоренилось в душе, и жена рано или поздно станет презирать и даже ненавидеть меня.
Барон Шерард ничего не ответил. Только погладил Пикколу по носу, вспомнив, как она пыталась встать на подламывающиеся ножки шесть лет назад, сразу после рождения. А сейчас скачет по загону под огромной луной. Молодость… как это прекрасно!
Но сейчас ему о многом нужно подумать. Интересно, какого мнения граф и графиня Нортклифф о его дочери?! Представляли ли они, что может случиться, если двое молодых, здоровых людей окажутся вместе в подобных обстоятельствах?
Джейсон лежал на спине, подложив руки под голову и глядя в темный потолок. Лунный свет струился в открытое окно. Ночь была тепла и безветренна. Сон улетел за миллионы миль от Лайонз-Гейт.
Он увидел, как дверная ручка медленно поворачивается, и напрягся, готовясь к схватке. Дверь тихо отворилась.
– Джейсон! Вы спите?
– Часы уже пробили полночь. Конечно, сплю, негодница вы этакая. Что вам нужно, Холли? Ни шагу дальше! Вы не войдете сюда, тем более что спальня вашего отца в двадцати футах отсюда. Уходите!
Она бесшумно скользнула в комнату и закрыла за собой дверь.
– В детстве я училась ходить кошачьим шагом еще и потому, что любила подслушивать. Единственная, кто всегда слышал меня, – моя мачеха. Она сказала, что это очень ценное умение, но взяла с меня обещание никогда не подкрадываться к ней. Я сдержала слово.
– Я тоже вас услышал, проваливайте.
– Джейсон, я не собираюсь набрасываться на вас, – выпалила она взволнованно и одновременно пристыженно.
И откинула со лба волосы, длинные густые волосы, о которых он не хотел думать. Не хотел представлять, какие они шелковистые, когда запускаешь в них руку, каким медно-красным занавесом упадут на его живот…
– Стойте на месте, Холли. Я сплю без ночной сорочки.
– Неужели? Совсем-совсем без сорочки? Да, помню, Корри что-то говорила насчет этого. Видите, как лунный свет льется в окна? Если я сделаю всего несколько шагов, смогу…
– Еще один шаг, и я лично выкину вас из окна. Учтите, падать придется с приличной высоты.
– Ладно-ладно, я с места не сдвинусь. Скажите, отец попытался сломать вам руку?
– Конечно, нет.
– Знаете, о чем он думает? Я – нет. Он слова мне не сказал. Потрепал по щеке, пожелал доброй ночи и ушел. Подумать только, я знала его всю жизнь.
– Я видел, как вы подвинули правую ногу вперед. Немедленно отступите!
Холли сделала крошечный шажок назад. Он увидел, что она босая.
– Если мой отец вас не ударил, значит, я знаю, что ему нужно. Но поверьте, Джейсон, вам вовсе не обязательно соглашаться. Все, что произошло, целиком на моей совести, и я повторила это ему добрую дюжину раз. Он ничего не отвечает, только терпеливо смотрит на меня. Жаль, но он не верит, что никто ничего не знает и не узнает, а значит, ничего и не было. Пффф – и все исчезло!
– Ничего не исчезло, – вздохнул Джейсон. – Он ваш отец. И в этом вся разница. Вряд ли у нас есть выбор, Холли! – Он коротко рассмеялся. – По крайней мере нашему сомнительному партнерству пришел конец.
– Нет, только не это! Я хотела извиниться за все, что наделала, хотя, признаюсь, в тот момент плохо соображала, что вытворяю!
– Обычно это джентльмены теряют разум и думают только о том, как бы уложить женщину на спину.
– Так далеко я не зашла, – вздохнула Холли. – Конечно, вы сняли рубашку и этим дали мне пищу для размышлений. И когда моя рука скользнула по вашей груди… возможно, я подумала, как было бы здорово вытряхнуть вас из штанов. – Она помедлила и подвинулась в сторону. – Сейчас на вас нет штанов.
Он сел.
Она уставилась на него.
Он подтянул повыше простыню, решил, что этого мало, и накинул на плечи одеяло, сведя концы на груди, как шаль.
– Холли, я глазам не верю, – сказал с порога Алек. – Или ты совершенно потеряла разум?!
– Это ты, папа? О Господи, это действительно так! Но я не дотрагивалась до него. Смотри, я не меньше чем в семи футах от его постели.
– Ты еще начни считать чертовы футы!
– А может, я и сосчитала! А заодно и прикинула, за сколько секунд сумею их пробежать! Папа, я пришла, только чтобы заставить Джейсона сказать, о чем вы разговаривали. Так что он в полной безопасности.
Алек невольно рассмеялся:
– Поосторожнее, Холли, не то выгонишь его из собственного дома.
– Он сам себя выгоняет, во всяком случае в последнее время, – вырвалось у Холли. – Мы спокойно беседуем, и вдруг он ни с того ни с сего поднимается, убегает и возвращается на рассвете. Я это знаю, потому что на днях не спала и вышла, чтобы допросить его.
– Понятно, – вздохнул Каррик. – И часто вот так просто убегает?
– Раз пять-шесть, не меньше. Причем всегда неожиданно.
У Джейсона чесались руки выкупать ее в конской поилке.
– Милорд, поверьте, здесь ничего бы не случилось. Совершенно ничего.
– О, вам я верю. Значит, вы просто уходили? И как долго, по-вашему, могли бы еще продержаться?
Джейсон чувствовал себя последним идиотом. Он лежал голый в постели, заметьте, в своей постели, в своей комнате, не лез в чужие дела, а она загнала его в угол, и вот теперь ее отец смотрит на него с пониманием и вполне очевидной решимостью.
