Шерри Томас - Каждый твой взгляд
Дэвид обошел вокруг стола, встал напротив и взял — нет, схватил ее за руки.
— Имею право и прошу. Настоятельно прошу. Умоляю. Не делайте этой ошибки. Не путайте прежних, давно ушедших отношений с новыми чувствами.
Тепло ладоней подействовало сильнее слов. Хелена поспешила вырвать руки и отступила, словно спасаясь бегством.
— Я намерена сегодня же нанести визит мистеру Мартину.
— Да, — медленно произнес Гастингс. — Наверное, именно это и следует сделать. Хотите, прикажу отложить обед до вашего возвращения?
Нет, она хотела иного… бурной сцены с метанием чернильницы, а может быть, даже с крушением мебели. Все, что угодно, лишь бы он не отпускал так легко, так галантно.
— Если все-таки решу выйти за него замуж, то больше сюда не вернусь. Чем дольше мы с вами остаемся вместе, тем громче будет скандал.
— Вернуться придется хотя бы для того, чтобы попрощаться с Беатрис. Она только что о вас спрашивала. Известно ли вам, как редко эта девочка интересуется людьми?
Роскошный голос зазвучал громче. И на том спасибо. Вряд ли удастся добиться чего-то большего.
— Пойду, пожалуй.
Дэвид обнял и поцеловал коротко, но так жадно, что дыхание сбилось, а голова пошла кругом.
— Идите. Сейчас прикажу подать экипаж.
Хелена медленно подняла руку и медленно вытерла губы тыльной стороной ладони. Дэвид смотрел — сначала мрачно, а потом с едва заметной улыбкой.
— Не забывайте об озере Сахара, дорогая.
Глава 17
День плохо начался и еще хуже продолжился. Объезжая лошадь, один из конюхов сломал руку. В сарае провалилась крыша. И наконец, настиг завершающий удар: сэр Хардшелл тихо закончил свой земной путь.
К тому времени как новость дошла до Гастингса, Беатрис уже сидела в сундуке, упрямо выталкивала обратно поднос с чаем и решительно отказывалась разговаривать.
В конце концов Дэвид сдался, сам съел печенье, выпил остывший чай и без сил уселся на пол, мечтая лишь об одном: тоже залезть в какой-нибудь темный сундук, захлопнуть крышку и дождаться, когда мир изменится.
Он потерял счет времени и не знал, сколько просидел, уставившись в стену пустым взглядом. Из забытья вывел тихий всхлип. Беатрис часто расстраивалась и замыкалась в себе, но почти никогда не плакала.
Гастингс повернулся и заглянул в отверстие, однако не увидел ничего, кроме темноты.
— Беа, детка, послушай, пожалуйста. Сэр Хардшелл больше, конечно, не вернется, но ведь можно пригласить к нам кого-нибудь из его родственников. Говорят, один из кузенов как раз подыскивает подходящее жилье. Может быть, ему понравится прекрасный стеклянный дом?
Из сундука донесся еще один всхлип.
— Кузена зовут мистер Стаутбэк. Очень любезный, обходительный господин. К тому же он значительно моложе сэра Хардшелла и проживет у нас долго-долго.
Беатрис снова всхлипнула, и Гастингс пожалел, что эпоха добрых фей ушла в прошлое.
— У меня есть и другие знакомые черепахи. Например, мисс Керпейс. Уверен: она обрадуется, если ты обвяжешь ей панцирь красивой ленточкой.
— А у леди есть родственники? — неожиданно донеслось из сундука.
Гастингс опешил.
— У леди?
— У нашей леди, — горестно уточнила Беатрис.
— Ты имеешь в виду леди Гастингс? И сидишь здесь из-за нее?
— У нее есть родственники?
Ах, если бы Хелену можно было заменить так же легко, как черепаху!
— Родственники у нее, конечно, есть, но вот только поселиться у нас никто из них не сможет.
— А она вернется?
Вот он, главный вопрос существования. Гастингс снова прислонился спиной к сундуку и уставился в стену.
— Надеюсь, что вернется, малышка. Надеюсь.
Хелена позвонила в дверь и только после этого сделала неприятное открытие: за все время пути от Истон-Грейндж до лондонского дома мистера Мартина об Эндрю она не вспомнила ни разу. Полдороги терла губы, как будто пыталась снова ощутить вкус поцелуя, а потом вспоминала Дэвида — таким, каким увидела в окне кабинета: сильная мужественная фигура, — красивое печальное лицо, кудрявые волосы.
Он не поднял руку, не помахал на прощание. Просто стоял неподвижно и смотрел, как она уезжает.
Мистер Мартин сам открыл дверь.
— Входи, Хелена. Я бесконечно рад тебя видеть.
Воспоминания окрасили встречу в новые тона.
Стоило Эндрю смущенно улыбнуться, как память мгновенно перенесла в старинную библиотеку в поместье Фица, где они встретились случайно и сразу принялись горячо обсуждать творения Беды Достопочтенного. Тогда его лицо сияло от удовольствия.
Хелена на миг прикрыла глаза. Может быть, Гастингс говорил именно об этом? Что, если она действительно видит Эндрю не настоящим, а таким, каким он был пять лет назад?
Мистер Мартин проводил в гостиную и зажег спиртовку, чтобы приготовить чай.
— У слуг сегодня выходной, так что, если не возражаешь, заварю сам.
Он несколько раз отлучался из комнаты: принес чашки, сахарницу, блюдо с сандвичами. Невольно вспомнилась единственная поездка в его живописное поместье на побережье, в графстве Норфолк — разумеется, в большой компании молодежи. Тогда Эндрю сам отнес наверх ее вещи, а потом, во время чая, то и дело что-нибудь заботливо подавал: омара, сандвичи, кексы.
Хелена нахмурилась: снова ностальгия.
— Что-нибудь не так? — забеспокоился Мартин.
— Нет-нет, все прекрасно. Миссис Мартин предупредила о моем визите?
Эндрю сел и старательно насыпал в чайник заварку.
— Да, прислала телеграмму, но я не поверил. Очень рад, что ошибся.
Хелена увидела булавку в галстуке и вспомнила, что когда-то подарила точно такую же, с римским орлом. Это было во время первой рождественской вечеринки, которую Фиц и Милли устроили в Хенли-Парке. Глинтвейн лился рекой. Она увлекла Эндрю в альков, чтобы поцеловать, и ощутила на губах вкус мускатного ореха и гвоздики.
Да, она действительно постоянно думала о том, давнем Эндрю. Но каков же он сегодня?
— Признаюсь честно: никогда не испытывала к миссис Мартин теплых чувств, — заговорила Хелена. — Но сегодня, после нашей с ней утренней беседы, прониклась искренней симпатией. Хорошо, что она решилась изменить свою судьбу.
— Значит, ты готова оставить лорда Гастингса? То есть, разумеется, если вы с ним еще не женаты.
— Если я его оставлю…
— Тогда мы сможем пожениться, — взволнованно продолжил Эндрю.
— А что ты будешь делать, если мне не удастся от него уйти?
Мартин нервно теребил край скатерти.
— Не знаю.
— Согласишься ли на развод в этом случае?
