Жаклин Санд - Принцесса Конде
– Кто тебя заставляет? Напротив, оберегай его от завистливых взглядов, храни его как зеницу ока. Довольно и того, что все вокруг будут видеть, что ты счастлива и уверена в себе. И вот что я еще тебе скажу по секрету. Хорошенько запомни. У вас с Андре разные раны, хотя и одинаково болезненные. Ты не стесняешься раскрыть перед ним свою душу, но боишься собственного тела. Он привык отдавать любовницам тело, но душу свою открывал лишь однажды. И получил в награду предательство женщины, которую любил всем сердцем. Ему необходимо твое тепло. Тебе – его. Ваша судьба – излечить друг друга.
– Но я не могу так… – Герцогиня опустила голову.
Элиза еще раз обняла ее.
– Решись и действуй. Чем скорее, тем лучше. У тебя в распоряжении три недели, когда рядом не будет посторонних глаз. Потом – Париж. И что ты скажешь своему мужу по возвращении? Что тебе не помог источник?
– Я подумаю… – прошептала герцогиня. – Спасибо вам. Сейчас я хочу остаться одна…
И она осталась одна и попыталась молиться.
Не получалось. Перед внутренним взором возникло тонкое лицо аббата де Линя, которое все приближалось и приближалось к ней. Андре осторожно коснулся ее волос, вынул из прически алмазную шпильку; на грудь девушки мягко упал длинный белокурый локон. И она невольно откинула голову назад, чтобы Андре мог беспрепятственно целовать ее еще и еще… Закрывая глаза, потому что смотреть на него так близко было трудно…
Она уснула прямо в кресле, уронив голову на руку, лежащую на мягком валике. Элиза еле добудилась свою гостью к ужину. Анна-Женевьева быстро написала ответную записку и решила просить шевалье де Ру о любезности. Однако Фабьен не мог выполнить ее распоряжение: он уехал по просьбе Элизы к одному из арендаторов и должен был возвратиться лишь поздно вечером.
Анне хотелось поговорить, и она отправилась изливать душу госпоже де Бланшетт.
Элиза была единственной женщиной, с которой можно вести доверительную беседу. Например, о том, почему в мыслях Анны об Андре де Лине последнее время так много плотского. И почему эти мысли не кажутся ей кощунственными, а наоборот… До встречи с синеглазым викарием Анна-Женевьева и правда была целомудренно-холодной. Во многом благодаря равнодушию собственного законного супруга, который предпочитал иметь дело со зрелыми женщинами вроде мадам де Монбазон, а как вести себя с молодыми и неопытными, давно позабыл, да и не особо старался припомнить. В его распоряжении оказалось прекрасное юное тело, а то, что жена боязливо вздрагивает от его прикосновений, колени на ложе ей приходится разводить чуть ли не силой, и в момент, когда муж берет ее, супруга кусает губы скорее от боли, чем от страсти, герцога де Лонгвиля заботило очень мало. Главное, чтобы понесла. И желательно мальчика. Со своей стороны и молодая герцогиня свыклась с мыслью о том, что отношения между мужчиной и женщиной чем-то сродни насилию, и для женщины в них приятного мало. Во всем воля божья. Но сейчас… То странное чувство, которое нынче мучило Анну-Женевьеву, было для нее совершенно неожиданным, пугающим и желанным одновременно.
Тот поцелуй на крыльце… При воспоминании о нем кровь до сих пор бросалась в лицо герцогине. И не только в лицо. Странное ощущение. Волнующее, сладкое…
«А вдруг он умрет? Вдруг Андре умрет, и я никогда его больше не увижу?! Что же мне делать? Господи, что же мне делать?!»
20
Ночное путешествие
На исходе третьего дня лихорадка, терзающая Андре де Линя, нехотя отступила. После полудня викарий лежал под теплым одеялом, обливаясь потом. Прилежно пил назначенные мэтром Вуайе лекарства, читал забытый Блезом томик Августина Аврелия и тихо радовался тому, что начинает выздоравливать. Тело было слабым, мышцы вялыми, как после пробуждения от глубокого сна; двигался аббат с трудом. Поднявшись, чтобы взять из шкафа свежую рубашку, Андре неловко качнулся и сильно ударился о кресло. Боль была такой, что в глазах мигом потемнело.
Сидя в кресле и баюкая ушибленное колено, он задремал. А когда очнулся, то за окном было уже совсем темно. Потрескивали дрова в камине – видимо, приходил Блез. На столе стояла корзинка с едой, накрытая чистым полотенцем.
Первый раз за прошедшие дни Андре понял, что жутко голоден. Появление аппетита было хорошим признаком.
Когда аббат зажигал свечи, пальцы уже не дрожали, были привычно послушными – тоже хороший признак. Однако ему нельзя было показывать, что он чувствует себя лучше. Придется разыгрывать из себя смертельно больного человека. Мэтр Вуайе с радостью согласился помочь ему в осуществлении этого плана: молодой викарий нравился врачу ровно настолько, насколько не нравился господин д`Исси.
После происшествия на дороге настоятель аббатства, преподобный де Билодо, имел со своим викарием долгий разговор. Смерть Филиппа влекла за собою неприятности: покойный был знатного рода и имел высокопоставленных родственников. Преподобный велел Андре пока не покидать Нуази. Приключившаяся с викарием болезнь была ему только на руку; всем объявили, что аббат де Линь чуть ли не при смерти, хотя его состояние вовсе не было безнадежным. Тем не менее составился маленький заговор с целью предотвращения возможной мести со стороны родственников погибшего. Узнав о том, что убийца находится при смерти, они наверняка обратятся к преподобному Билодо, чтобы выяснить, так ли уж опасно состояние Андре, и в любом случае потребуют предать его суду. А уж преподобный постарается объяснить им, что случилось на самом деле и кто действительно виноват.
«Умирающему» Андре можно было все, кроме одного: покидать комнату. Во всяком случае, легальными путями. Ну и поездки в Беруар также оставались под запретом.
При одной мысли о Беруаре Андре снова бросило в жар. Любовь – тоже своего рода лихорадка, и господин де Линь сейчас ощущал это в полной мере.
Нет, ну надо же… Сам не заметил, как по уши влюбился!
У Андре накопилось достаточно опыта, чтобы отдавать себе полный отчет в происходящем. То, что на него обрушилось, – не страсть, не похоть, не банальное увлечение от нечего делать… Он не раз испытывал и то, и другое, и третье. А теперь…
Аббат вяло ковырял вилкой грибное жаркое и почти с ненавистью думал о том, что еще как минимум четыре дня будет валяться в постели, читать книги, составлять отчеты и тупо смотреть в потолок. К клавесину подходить нельзя – умирающие музыкой не занимаются. Блез – хороший собеседник, но с ним не поговорить о бирюзовых глазах Анны-Женевьевы. Хотя… Ведь Блез тоже не святой. Где-то в окрестностях Руана живет женщина по имени Антуанетта, которая воспитывает рыженькую малышку с острым веснушчатым носиком и зелеными глазами. Связь с молодой вдовушкой – любительницей побренчать на клавесине – стоила Блезу довольно дорого: сан священника ему так и не дали. Ну, может, это и к лучшему. Накопит денег и женится на своей ненаглядной. Андре с удовольствием обвенчает их, если дело дойдет до свадьбы.
