Наталья Майорова - Время перемен
– Действительно. Немного, но весьма пикантно… – Александр задумался о чем-то, и внезапно у него вырвалось: – Боже мой, какое счастье, что моя матушка уже умерла!
– Согласна с вами, – кивнула я. – Вашу матушку я видела только один раз, издали, ничего дурного она мне не сделала, и никаких неприятностей я ей не пожелала бы.
– Замолчите! Что вы несете?!! – рявкнул Александр.
Я была абсолютно искренна и, как в детстве, не поняла, на что он вдруг разозлился. Но это уже не имело значения, потому что теперь игра шла на сцене моего, а не чужого театрика.
– Да, Александр, еще об одном я позабыла. Я хотела бы, как это возможно, позаботиться о Филиппе…
– О несчастном безумце, сыне вашей няньки? Ваш отец уже позаботился о нем.
– Да, я знаю, материально Филипп обеспечен. Но может быть, можно сделать что-то еще? Как-то его… развлечь? Пелагея завещала мне заботу о нем… ведь он все-таки мой брат…
– Ваш – что?!
– Мой брат. Единокровный. Вы не знали? Мой отец когда-то путался с Пелагеей так же, как вы теперь путаетесь с Настей, и Пелагея прижила от него ребенка. Кстати, с Настей отец тоже путался, но много позже. Она от него, кажется, не рожала, иначе у меня были бы еще братья и сестры. А от вас? Если уже есть малыш или малыши, прошу вас, не прячьте их от меня, для детей, даже ваших с Настей, я не опасна. Говорю же: моим скоро будет четыре годика, я привезу их сюда, они могли бы играть все вместе…
– Знаете что? Я вас ненавижу, – тихо сказал Александр.
– Это естественно, – уверила я его. – Странно, коли было бы иначе. Но если я теперь внезапно умру еще раз, Синие Ключи и вообще все вы потеряете. Об этом я уже позаботилась… А теперь давайте обговорим подробности нашей свадьбы. Здесь я готова все сделать так, как вы захотите. Единственное условие с моей стороны – на свадьбу приедет цыганский хор из ресторана «Стрельна» и певица-акробатка Глэдис Макдауэлл. Цыгане любят свадьбы, а Глэдис – подруга моей матери, потом принимала участие в моей судьбе, и ей хочется убедиться, что у меня все хорошо…
– Вы дьявольское отродье!
С этими словами Александр выбежал из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.
А я свернулась в клубочек на диване и задремала. Почему-то, несмотря на явное и всеми отмеченное покровительство врага рода человеческого, я чувствовала себя слегка утомленной этим разговором.
Глава 19,
в которой Люша готовит важное событие
Проще всего оказалось уладить дело с Камишей.
Я пришла к ней (она жила в комнате с окнами в сирень, в которой я ночевала совсем маленькой и безумной, когда еще выла на рассвет), опустилась на колени возле кровати, взяла Камишину лапку в свои ладони.
– Какие у вас горячие руки, Любочка! – улыбнулась Камиша. – Сколько в вас жизни и огня! А Степан нынче придет? Мы пойдем гулять?
– Степка позже придет и на лодочке, коли захотите, вас покатает. Вам ведь нравится лилии собирать? А мне нынче недосуг… Я хочу вам, Камиша, признаться, но боюсь смутить…
– Говорите, Любочка, конечно говорите! – воскликнула Камиша. – Вы же знаете, что можете рассчитывать на меня во всем. Я все сохраню в тайне.
– Это не получится, – усмехнулась я. – Здесь дело такое. Я, Камишенька, замуж собралась.
– Mio Dio! Но как? За кого?! – Удлиненные глазки Камиши мигом увлажнились и предвкушающе заблестели.
– За Александра Кантакузина.
– Что-о?! За него? Но…
– А вы думали – за кого же?
– Я было решила, что речь идет о милом Аркадии Андреевиче, который принял такое горячее участие в вашей судьбе, – ответила честная Камиша. – Или еще… мне казалось, что вам нравится обожатель моей кузины Максимилиан Лиховцев… Ах, простите, Любочка, что я говорю! – спохватилась она. – Что за неловкость! Но как же вышло…
Ответ на этот вопрос у меня был готов заранее.
– Понимаете, Камиша, – как можно более проникновенно сказала я и спрятала лицо в складках одеяла (как будто бы от смущения, на самом деле для того, чтобы чуткая Камиша не догадалась по нему о чем-нибудь таком, что ей знать вовсе ни к чему), – я полюбила Александра еще в детстве, когда он только появился у нас в усадьбе и мой отец принял над ним опеку. Он был такой печальный, загадочный и романтичный… Тогда я отдала ему свое детское сердце, но и надеяться не могла на взаимность, ведь я была всего лишь маленькой девочкой, к тому же все, даже родной отец, считали меня безумной…
– А он?! – Камиша села на кровати, спустила тонкие ножки (краем глаза я видела синие жилочки на ее ступнях и белые круглые ноготки) и стала ласково гладить меня по волосам.
– Он просто не замечал меня. Впрочем, когда я все-таки попадалась ему на глаза, он был со мной неизменно вежлив… Но теперь я выросла и, говорят, похорошела. К тому же благодаря вам, Камишенька, и вашей семье мои манеры значительно улучшились…
– Ах, mio Dio! Какое счастье, что теперь-то Александр сумел оценить ваши безусловные достоинства, вашу многолетнюю преданность и сам полюбил вас! Ах, Любочка, как я счастлива за вас с Александром!
Тут Камиша разрыдалась от счастья и бросилась ко мне в объятия.
– Камиша, вы окажете мне честь, будете на венчании подружкой невесты?
– Конечно, конечно! – с энтузиазмом воскликнула девушка и тут же спохватилась: – Но, Любочка… я вечно нездорова. Я волнуюсь: вдруг лихорадка, слабость, кашель, вдруг я подведу вас…
– Уж придется вам как-нибудь постараться! – грубовато приказала я. – Эта роль специально для вас. Иных-то кандидатов нет. Моя здешняя подружка Груня, как вы знаете, глуха как пень. Марыська из трактира «Каторга» будет таким оборотом слишком сконфужена и все испортит. Певица Глэдис Макдауэлл сильно в годах. Только вы!
– Да! – подумав, серьезно сказала Камиша, и я поняла, что она явится на мою свадьбу даже со смертного одра. – Вы правы. Я должна. Я укреплюсь духом и постараюсь что-то сделать со своим телом. Пусть Степанида принесет мне сейчас же тот горький отвар от вашей Липы. А потом я хочу умыться холодной водой, как мне советовал Аркадий Андреевич, и выйду акварелировать к фонтану. И вечером непременно упражняться на рояле. Нужно трудиться, в этом спасение. После обеда, если Степан сможет, я хотела бы отправиться на прогулку. Любочка, вы были правы: ваши места удивительны! Степан в них так много интересного открыл мне – травки, цветы, рыбки, птички… я в первый раз держала их в руках. У них так колотится сердце… А потом они взмывают в небо, как будто возносятся по солнечному лучу…
