Патриция Поттер - Беспощадный
Очаровательная картина, подумал он, безуспешно пытаясь окрасить ее цинизмом и горечью — своими давними компаньонами.
Но куда же подевалась эта чертова медведица? Последнее время она служила хоть каким-то развлечением, а сегодня утром исчезла, в очередной раз обнюхав сынишку и увидев, что ему лучше. Еще несколько дней, подумал Рейф, и медвежонок сможет вернуться в лес. Уже сейчас он передвигался довольно ловко, так как научился обходиться тремя лапами. Рейф считал, что покалеченная лапа далеко не безнадежна.
Наверное, сейчас мишка спит. Звереныш расправился со всеми галетами, не считая нескольких штук, припрятанных для Абнера, а Рейф и Шей быстро опустошили ящики с консервами. Нужно как-то пополнить припасы.
Сегодня днем обещал приехать Бен. Вчера заезжал Клинт, чтобы проверить, как Рейф, и сообщить новости: накануне исчез Рэндалл, сказав только, что собирается поохотиться в горах. Клинт подумал, что, возможно, Рэндалл попытается выследить Рейфа, хотя следопыт из него никудышный, да и эту долину отыскать не так-то просто. По словам Клинта, Рэндалл не упоминал о дочери и был необычно угрюм и неразговорчив.
Но это не все, добавил Клинт. Еще одного старателя нашли мертвым. Видимо, он был убит несколько дней тому назад. Вечером в Раштоне будет сход.
Бен затесался в ряды старателей, пытаясь внушить им мысль, что необходимо объединиться для защиты, а не образовывать «комитет бдительности». Он опасался, что комитет может выследить команду Рейфа и обвинить их во всех бедах, случившихся к югу от Кейси-Спрингс.
Третья новость была более приятной. Работники покидают ранчо «Круг Р». Им не платили уже несколько месяцев, и осталось всего несколько пастухов, чтобы охранять сильно поредевшее стадо Рэндалла.
Все это было сказано так, чтобы Шей ничего не слышала.
— А что Макклэри? — спросил Рейф.
— В ночь убийства второго старателя он опять отсутствовал, — сказал Клинт. — К сожалению, он уехал, когда я был в Раштоне, поэтому я не смог его выследить.
— В этом наверняка замешан Рэндалл, — сказал Рейф. Клинт пожал плечами.
— Возможно. — Он метнул взгляд в сторону хижины. — Как девушка?
Рейф поморщился. Следовало бы спросить, каково ему с этой девушкой. Хуже некуда.
— Неужто так плохо? — Клинт попытался изобразить улыбку, но ничего не получилось.
Бен, давясь от смеха, рассказал ему о явной симпатии, возникшей между Рейфом и Шей, но Клинт почувствовал боль за них. Он чувствовал боль и за себя. Теперь он слишком хорошо знал, что означает желать недостижимого.
— Я подумываю о том, чтобы отпустить ее, — тихо произнес Рейф.
Клинт молча смотрел на него.
— Думаю, она ничего не скажет…
— Думаешь? Или знаешь? — спросил Клинт, и Рейф понял, что поставит на карту жизнь Клинта и Бена, а не свою. Клинт мягко напомнил ему об этом.
— Черт, я уже больше ничего не знаю, — ответил Рейф, сдаваясь.
— Мы близки к цели, Рейф.
— А как же те старатели? — спросил Рейф. — Я не хочу, чтобы еще кто-то пострадал.
— Мы не знаем, виновен ли в этом Рэндалл.
— Черта с два не знаем!
Клинт на секунду смешался.
— Он мог измениться, Рейф.
— Он всегда умел заметать следы.
Клинт кивнул. Он никогда не сомневался в рассказе Рейфа, особенно после того как выяснил многое о прошлом Рэндалла. И все же Джек Рэндалл казался справедливым хозяином. Хорошим хозяином. Все это как-то не клеилось.
После отъезда Клинта Рейф почувствовал себя как никогда одиноким, даже в тюрьме ему было легче.
А теперь… Привлекательная, умная, теплая женщина была всего лишь в нескольких футах от него, и он ничего не мог поделать с острым желанием, терзавшим его изнутри, с внезапной неодолимой потребностью окунуться во что-то мягкое, чего никогда в его жизни не было. Ее прикосновения в хижине, когда она занималась его раной, чуть не принесли ему погибель. А еще эти слезы. Эти проклятые слезы прошлой ночью. Слезы по нему.
Он должен держаться от нее подальше, и это одиночество он переживал гораздо острее, гораздо больнее, чем то, когда был действительно один.
Как долго он еще сможет выдержать?
Последние несколько дней Тайлер прекрасно справлялся со своими чувствами, но ведь тогда он был болен и слаб. Сейчас его силы, а вместе с ними и желание возвращались к нему с невероятной быстротой, и он уже не был уверен, что сможет укротить растущую тягу к этой женщине.
Словно угадав его мысли, Шей взглянула ему в глаза.
— Ты обещал еще раз сводить меня к водопаду, — сказала она, наклонив голову по привычке, которая стала уже знакома и дорога ему.
Рейф знал, что неразумно находиться рядом с ней. Но она так мало просила в эти дни.
— А как же медвежонок? — поинтересовался он, подыскивая предлог, чтобы отказать ей в просьбе. Лицо ее смягчилось.
— Спит, переваривает свой обед.
— Раздраженная мамаша все еще где-то бродит, — заметил он.
— Мне кажется, она доверяет нам.
Рейф уставился на нее:
— Не вздумайте поверить в это, мисс Рэндалл. Эта медведица — дикий зверь. Ее детеныш тоже. Они оба непредсказуемы.
— Я уже начинаю привыкать к непредсказуемости, — отрезала Шей, возмущенная обращением «мисс Рэндалл».
Только ей начинало казаться, что они достигают какого-то взаимопонимания, как он сразу принимался ворчать. Рядом с ним эта медведица — совершенно безобидное существо.
— Вы и половины не знаете, мисс Рэндалл. Поэтому не подначивайте меня.
— А разве я это делаю? — дерзко спросила она. — Мне представлялось, что я прошу вас только выполнить обещание.
— Отщепенцы не выполняют обещаний.
— Разве? — парировала Шей. — А я думала, это относится только к женщинам. Или Рэндаллам.
Он попытался обжечь ее взглядом, но она вернула ему злобный взгляд, отплатив той же монетой.
— Вас никогда не учили не играть с огнем?
— А кто все это начал? — возмутилась она, выведенная из себя его враждебным отношением в последние три дня.
Ей казалось, что она попала на раскаленные угли, что ее вера в него попрана, что…
Внезапно Рейф почувствовал, как задергался уголок рта. Лицо Шей выражало решимость, в серо-голубых глазах светилось нечто, что он не мог, не хотел понять.
Он посмотрел на свою руку, напоминая себе о том, что от дочери Рэндалла нужно держаться подальше.
— Не смей, — тихо приказала она.
Их взгляды встретились. В ее лице было столько понимания, столько сочувствия, что его гнев совсем угас, гнев, за который он цеплялся изо всех сил.
Он не хотел ее сочувствия, будь оно проклято. Или ее жалости. Он подумал — нужно уйти, как делал не раз, но это означало бы признание, что она затронула живой нерв. Черт с ним! Он выполнит ее просьбу, и тогда, возможно, она прекратит вторгаться в запретное.
