Томас Шерри - Ночные откровения
Тот приглашал ее взглянуть на портрет — на готовый портрет. Но женщина ожидала, что для завершения картины понадобится еще самое меньшее месяц-полтора, ведь друг был живописцем неспешным и тщательным.
Фредди коротко пожал гостье руку и поздоровался со всегдашней сердечной улыбкой. Но ей показалось, что мужчина нервничает. Или это ощущение было следствием ее собственной нервозности?
— Как у тебя дела? — спросил Фредерик по дороге в студию.
Друзья не виделись с того самого дня, как были сделаны снимки: Фредди не приходил, а Анжелика твердо решила не обращаться к нему, пока упрямец сам не даст о себе знать.
И без того с момента своего приезда она постоянно ему навязывается.
— Все хорошо. Кстати, Киприани ответил на мое послание. Он приглашает нас зайти вечером в среду или в пятницу.
— Значит, мы сможем отправиться к старику завтра — завтра ведь среда?
— Нет, среда сегодня.
— Ох, извини. Я работал день и ночь, — смутился Фредди. — Показалось, что сегодня вторник.
Не в его обыкновении было работать день и ночь.
— Я и не знала, что ты способен писать так быстро.
Остановившись двумя ступеньками выше, мужчина обернулся.
— Возможно, на меня просто никогда не снисходило подобное вдохновение.
Сказано было негромко и с таким достоинством, словно речь шла о чем-то возвышенном, а не о ее бесстыдной наготе.
Анжелика провела пальцем по перилам:
— Что ж, теперь мне вправду не терпится увидеть портрет.
В студии по-прежнему стояла расстеленная в художественном беспорядке кровать, позади нее находилась задрапированная белой тканью картина.
Глубоко вдохнув, Фредди сбросил покрывало.
Анжелика ахнула. Перед нею возлежала богиня: с темными, отливающими золотом и бронзой локонами, безупречной смугловатой кожей и телом куртизанки — весьма преуспевающей куртизанки.
Но сколь ни прекрасно было тело, внимание Анжелики привлекло выражение неулыбающегося лица: женщина смотрела прямо на зрителя, в темных глазах пылало искушение, полураскрытые губы выражали неутоленное возбуждение.
Фредди увидел ее такой?
Анжелика украдкой покосилась на художника. Тот внимательно изучал пол. Она попробовала снова посмотреть на картину — и не смогла выдержать собственный взгляд с холста.
— И как тебе это? — наконец спросил Фредди.
— Немного… Немного грубовато по краям, — она просто не могла смотреть ни на что другое. Мазки были не столь аккуратны, как Анжелика привыкла видеть на работах друга. Но в изображении чувствовалась такая мощь, такой эротический заряд, что расспрашивай Фредди дальше, Анжелике пришлось бы признать: небрежная манера письма как нельзя лучше подходила неприкрытому, ненасытному желанию, излучаемому женщиной на полотне.
Фредерик накрыл портрет.
— Тебе не понравилось?
Анжелика пригладила волосы, надеясь, что являет собою воплощение чопорности и благопристойности.
— Неужели я и вправду так выглядела?
— Для меня — да.
— Ты мог бы переписать портрет, совсем отвернув мое лицо…
— Но зачем?
— Потому что я выгляжу, словно… словно…
— Словно хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью?
Анжелика чуть не задохнулась от невероятного предчувствия. Они не сводили друг с друга глаз. Мужчина сглотнул. А со следующим ударом сердца уже держал ее в объятиях и целовал — нежно, но крепко.
В этом поцелуе было все, что она когда-либо воображала, — и даже больше. Опустившись на столь удобно расположенную кровать, Фредерик снял с подруги шляпку, Анжелика развязала ему галстук.
— Секунду, — шепнул он в полураскрытые ждущие губы. — Я запру дверь.
Он поспешил к выходу, но не успел повернуть ключ в замке, как дверь распахнулась, и в студию вошел лорд Вир.
— О, Фредди, здравствуй. Приветствую, Анжелика. Двое любимейших мною людей в одном месте — как здорово. Смотри-ка, братец, у тебя галстук развязался. Что стряслось — забылся в творческом порыве?
И маркиз принялся повязывать галстук потерявшему дар речи брату.
— А ты, Анжелика, почему лежишь? Тебе плохо? Может, сходить за нюхательной солью?
— Ах, нет, Пенни, мне уже лучше, — Анжелика, пребывавшая в остолбенении, вскочила с кровати.
— Глянь, твоя шляпка на полу, — подняв шляпку, Вир протянул ее владелице.
— Надо же, — промямлила женщина. — Как она там оказалась?
— Повезло тебе, подруга, — подмигнул маркиз, — что сюда не заявилась какая-нибудь болтливая старая перечница, как раз когда ты чуток прилегла. Леди Эйвери уже погнала бы вас обоих к алтарю, точно как меня!
— А что… что привело тебя в Лондон, Пенни? — откашлялся пунцовый от смущения Фредди.
— Да так, обычные дела. А потом я вспомнил, что у меня есть ключ от твоего дома и решил заглянуть.
— Всегда рад тебя видеть, — запоздало обнимая брата, уверил хозяин. — Я этими днями почти не выходил из студии, но моя экономка сегодня утром пересказала мне какие-то ужасные сплетни. Вроде бы дядя леди Вир арестован по подозрению в страшных преступлениях. Я уже и письмо тебе написал. Это что, правда?
— Боюсь, да, — огорченно вытянулось лицо маркиза.
— А как эту новость восприняли леди Вир и ее тетя?
— Как и должны были, мне кажется. Подозреваю, что в этот тяжелый час я — их единственная защита и опора. Но поскольку никто из нас не в силах что-либо изменить, давайте поговорим о более приятных вещах.
Маркиз окинул взглядом помещение, остановившись, к отчаянию Анжелики, на накрытой картине.
— Так ты говоришь, Фредди, днюешь и ночуешь в студии? Это не из-за заказа, полученного перед самой моей свадьбой?
— Да, но я еще не закончил.
— Вот это? — направился Вир к занавешенному холсту.
— Пенни! — вскрикнула Анжелика, ведь старший брат был одним из тех немногих, кому Фредерик разрешал смотреть неоконченные работы.
— Что такое? — повернулся маркиз.
— Мы как раз собирались к синьору Киприани, торговцу предметами искусства. Хочешь пойти с нами?
— Верно, Пенни, пойдем, — пылко вторил Фредди.
— А с какой стати вы к нему идете?
— Помнишь картину в Хайгейт-корте, ну, ту, что я фотографировал? — зачастил брат, спеша с объяснениями. — Анжелика помогает мне выяснить происхождение полотна. Похоже, оно принадлежит кисти того же художника, чью работу когда-то продал Киприани — а старик ничего не забывает.
Лорд Вир казался слегка озадаченным.
— А в Хайгейт-корте что, была картина? Ну ладно, я с вами. Мне нравится знакомиться с интересными людьми.
Сообщники выпроводили маркиза из студии. Женщина с облегчением приложила руку к груди: если бы Пенни увидел ее такой, какой изобразил Фредди, она никогда бы не смогла посмотреть на себя в зеркало.
