Марша Кэнхем - Безоглядная страсть
— Честно говоря, да. Значит, цветы? Странные вы создания, женщины! Я бы больше обрадовался жбану эля.
Все еще посмеиваясь в душе над тем, что Джон всерьез собирался презентовать своей невесте жбан эля, Энни направилась в свою комнату. Она чувствовала себя такой усталой, что была даже не в состоянии о чем-нибудь думать — скорей бы добраться до постели. Все спальни на втором и третьем этажах были переполнены, каждый диван в гостиной кто-то занимал. Проходя по полуосвещенному коридору, Энни видела смутные силуэты слуг, дремавших на стульях перед дверьми своих хозяев.
Войди в свою комнату, Энни с минуту постояла на пороге. Каждый раз, когда она входила в эту дверь, взгляд ее невольно устремлялся на кресло в дальнем углу. Когда Энни прищуривала глаза, ей казалось, что она видит в этом кресле Ангуса — белая рубаха широко распахнута на груди, непокорная каштановая прядь свешивается на лоб… Тогда неожиданное появление Ангуса дома не на шутку озадачило Энни — хотя нельзя сказать, что не обрадовало. Обрадовало бы и сейчас…
Если он жив.
За окном безумствовал ветер, валил густыми хлопьями снег.
— Ангус, где ты? — беззвучно прошептала Энни. — Я знаю, что ты жив. Если бы погиб, я бы это чувствовала…
Энни прошла через свою спальню в спальню Ангуса. В отсутствие хозяина Харди не зажигал в ней света разумеется, Энни казалась в этой темноте маленькой точкой света. В спальне было тихо и очень холодно. Энни закрыла глаза, втягивая едва ощутимый, но все еще сохранявшийся запах сандалового масла…
По щекам Энни текли слезы, но она не сдерживала их — слезы честной, верной, любящей жены, разлученной с мужем суровой судьбой. Сейчас она одна и может позволить мне хотя бы на время не играть восхитительную, но ужасно трудную роль la belle rebelle. Никто ее не увидит, никто не осудит. Не нужно скрывать тот факт, что иногда ей хочется выть от безысходности, уткнуться в подушку и плакать, плакать без конца… Бог свидетель, она так устала быть сильной, так устала от того, что каждую минуту приходится сталкиваться с какими-то проблемами, принимать какие-то решения… И еще в одном: Энни не хотелось признаваться самой себе в том, что она завидует Элизабет Кэмпбелл. Это было несправедливо — Энни и без того виновата перед Джоном.
Свеча в руке Энни начала коптить и гаснуть. Задув ее, Энни без чувств упала на кровать Ангуса и долго лежала там в темноте. В голове ее словно не осталось уже ни одной мысли, в груди — никаких чувств.
Глава 19
Чарльз Стюарт почувствовал себя немного лучше и нашел в себе силы произнести пламенную речь перед Камеронами и Макдональдами, направлявшимися в Лохабер. Первым на пути предстояло взять форт Огастес, стоявший на южном берегу легендарного, таинственного Лох-Несса. В тридцати милях к юго-западу, на обширной территории, контролируемой Кэмпбеллами, находился форт Уильям. Согласно последним данным разведки, форт Огастес оборонял чисто символический гарнизон менее чем в сто человек, и крепость могла быть взята почти без усилий общими силами Лохела и Кеппоха. А вот форт Уильям с пятисотенным отрядом и тяжелой артиллерией, представлял уже серьезную проблему, и взять его означало бы получить контроль над всей равнинной частью Шотландии.
Чтобы проводить своих соплеменников в этот трудный поход, Энни выбрала яркие, праздничные одежды. Доехав вместе со своими людьми до Лох-Моу и сев там на высоком камне, она приветственно махала рукой проходившим мимо нее колоннам в живописных национальных одеждах. Воздух снова наполнился пронзительным гулом волынок. Лишь около пятидесяти вождей сопровождали свои отряды на лошадях. Остальные шли пешком, как и на протяжении всей долгой дороги из Гленфиннана в Эдинбург, из Эдинбурга в Дерби, из Фалкирка в Инвернесс. Кое-кто еще пел, маршируя, но большинство уже давно воспринимало игру волынщиков не как средство для поддержания боевого духа соплеменников, а как средство устрашения врагов.
Макгиливрей со своими людьми выступил в поход раньше всех, еще задолго до рассвета, так что Энни не смогла с ним даже попрощаться. Да и стоило ли? Лишние нежности перед опасным походом, пожалуй, и впрямь ни к чему.
Когда мимо Энни проезжал клан Камеронов, его командир, отделившись от отряда, поднялся к Энни.
— Имею наглость обратиться к вам с еще одной просьбой, полковник, — смущенно проговорил Александр Камерон.
— Понимаю, о чем вы, капитан, — улыбнулась Энни. — Да, я постараюсь как следует позаботиться о вашей жене.
Александр помолчал с минуту.
— Никаких вестей от Ангуса? — поинтересовался он.
— Никаких, но я и не ждала от него писем. Мы решили, что не поддерживать пока никакой связи было бы безопаснее и для него, и для меня.
— Пожалуй, ты права. Но может быть, тебе будет небезынтересно узнать, что сегодня утром мы получили одно письмо…
— От Ангуса? Так ты знаешь, что с ним? — одновременно насторожилась и обрадовалась Энни.
— Он пишет, что Камберленд костерит Шотландию последними словами. Наши зимы для этих неженок англичан слишком суровы. При первой же попытке преследовать лорда Джорджа через горы у Камберленда дезертировало человек двести. При второй — четыреста. Теперь он хочет вернуться в Абердин и дождаться весны, когда дороги станут проходимыми.
— Они снова захватили Абердин?
— И Перт. Но чтобы подойти к нам, им придется миновать это. — Он указал в сторону величественных пиков Грампианских гор на фоне ясного неба. — К тому же еще не факт, что весной их перейти будет проще, когда вся эта масса снега начнет таять…
— С Ангусом все в порядке? — нетерпеливо перебила его Энни.
— Пока — слава Богу, все обошлось. Ангус ведет очень смелую, очень опасную игру, Энни. Мы все должны быть ему благодарны за то, что он делает. Ты уж, Энни, будь с ним поласковее, когда он вернется.
— Он едет сюда?
— Ну, не совсем сюда… Короче, несколько отрядов должны быть переброшены по морю на помощь лорду Лудуну, и в том числе отряд Ангуса. Новость эта, правда, пятидневной давности, но у нас нет оснований сомневаться в ее достоверности. И еще… — Александр вынул из кармана какое-то письмо — на розовой бумаге, сложенное в трубочку, перевязанное красной лентой и запечатанное сургучной печатью.
— Что это? — удивилась Энни.
— Это мы обнаружили в числе вещей, которые нам удалось перехватить перед отплытием английского корабля. Я думаю, розовая бумага в военном лагере — даже английском — вещь редкая…
Отдав Энни письмо, Камерон салютовал ей и поспешил присоединиться к своему отряду. Энни с минуту держала письмо в руке, боясь открыть его. Сердце ее бешено колотилось.
