Джорджетт Хейер - Роковой сон
Это и дало тот самый повод, которого ждал Вильгельм. Наконец его властная рука добралась и до архиепископа: Можер был лишен чина и получил приказ покинуть Нормандию в двадцать восемь дней. Его преемником стал некий Маурилиус, монах из Фекампа, очень достойный человек, настолько же известный своим воздержанием, насколько Можер был известен невоздержанностью.
В день отплытия Можера на остров Гернси Гале выдернул табурет из-под Вальтера из Фале в тот самый момент, когда тот собирался сесть за стол герцога. Тучный Вальтер с размаху шлепнулся на устилавший пол тростник.
— Ох, чрево Господне, вот проломлю тебе черепушку, дурак, за такие проделки! — бушевал свалившийся.
Гале, ретировавшись до пределов недосягаемости, пронзительно завопил:
— Вот, посмотрите! Повержен еще один дядюшка братца Вильгельма!
Губы герцога подергивались от еле сдерживаемого смеха, весь двор веселился в открытую, а Вальтер поднялся с пола с добродушной улыбкой и только покачал головой.
Глава 4
— Господин, это двенадцатилетний олень! — кричал один из егерей, перекрывая сигнал рожка, оповещающий о том, что зверь забит. Он склонился над еще дышащим животным и вытащил охотничий нож. Фицосборн недовольно сказал:
— Ручаюсь, это тот самый зверь, который ушел от меня вчера. Вам повезло больше, милорд!
Но Вильгельм смотрел на свой лук, будто впервые держал его в руках.
— Хотел бы я стрелять, как он, — сказал Эдгар Раулю. — Я, кажется, еще ни разу не видел, чтобы он промахнулся.
Рауль что-то ответил с отсутствующим видом. Он наблюдал за герцогом, пытаясь отгадать, что за мысль внезапно отвлекла его.
Герцог держал в руках стрелу, задумчиво наблюдая, как она балансирует на его пальце. Фицосборн отметил это странное поведение и спросил его, все ли в порядке. Казалось, Вильгельм не слышал его вопроса. Какое-то время он продолжал вертеть стрелу, затем поднял голову и коротко объявил:
— С меня хватит. Рауль, поскачешь со мной обратно?
— Рано еще! — воскликнул Фицосборн. — Вам уже надоело, сеньор? Альбини, ты с ними? Эдгар, тебе не везло сегодня, может, все-таки останешься?
— Мне нужен только Рауль, — бросил герцог через плечо.
Они скакали бок о бок по лесной тропе. Герцог по привычке покусывал плеть и хмурился, что было признаком мучивших его раздумий. Помолчав немного, Рауль спросил:
— Так в чем же дело, сеньор?
Вильгельм повернул голову в его сторону.
— Рауль, думал ли ты когда-либо, что стрелы можно использовать во время боя?
— Стрелы? — удивился Аркур. — Разве такое возможно?
— Почему бы и нет? — Герцог пришпорил коня в галоп. — Надо попробовать вооруженных всадников натренировать в использовании стрел. Они должны носить их вместе с другим оружием.
Он все еще хмуро смотрел вперед.
— Нет, так не выйдет, — будто спорил он сам с собой. — Человек, сражающийся мечом или копьем, должен иметь с собой щит. Надо придумать что-то другое.
— Если стрелой можно убить зверя, то человека и подавно, — вслух размышлял Рауль. — Но как лучник отыщет цель во время битвы? Его тут же и убьют, ведь защитить себя он не сможет.
— Так и случится, если он окажется в гуще боя, — согласился герцог. — Но лучники могут стрелять и с сотни шагов, а потому им не будет нужды защищаться.
Его глаза блеснули, и он пылко, как было ему свойственно, признался:
— Лик святой, я, кажется, разрешил загадку, над которой бьюсь уже много дней! Теперь верю, что лучники могут нанести серьезный урон врагу!
— И копейщики тоже могут, — сказал Рауль, которому понравилась новая идея герцога.
— Но пока мы бьемся врукопашную, побеждает сильнейший, — настаивал на своем Вильгельм. — Если же король опять поведет свое войско через границу, ты что, думаешь, я смогу его прогнать? Наверное, лишь тогда, когда снова завлеку в западню. А если мне придется выставить против него все свои силы, как во время сражения при Валь-Дюн? Что тогда? — Он помолчал. — А если у меня появятся лучники, стреляющие из безопасного места?! Господи, вот где простор для моей стратегии!
— Да, но если вы не подпустите этих лучников поближе, сеньор, они могут попасть своими стрелами в спины ваших рыцарей, — возразил Рауль.
На мгновение герцог задумался.
— Это так. А если я размещу их таким образом, чтобы они могли целиться вдоль вражеских рядов?.. Нет, и тогда они все равно могут попасть в моих людей, участвующих в стычках.
Он обернулся, чтобы посмотреть на Рауля. Лицо герцога вдруг оживилось, уголки губ приподнялись в улыбке.
— Говорю тебе, Рауль, я изменю весь метод ведения битвы!
Изумленный Рауль только и спросил:
— Ваша милость, но вы, надеюсь, не пошлете ваших рыцарей в бой со стрелами вместо мечей?
— Нет, конечно, но ты должен понять, что моему бою могут помочь не только рыцари с мечами. А что, если мои лучники нанесут первый удар, стреляя с шестидесяти или ста шагов?
— Тогда, думаю, они смогут убить или ранить многих, — согласился Рауль. — Но их нужно послать вперед, а где тогда будут стоять рыцари?
— Позади лучников, как поддержка, — объяснил герцог.
Рауль возразил:
— Но если враг атакует, то первый удар примут на себя именно лучники, и с ними будет покончено!
— Не совсем так. Я прикажу им сразу отойти за рыцарей. Что на это скажешь? И не хмурься, я еще не сошел с ума.
— Мне кажется, что ваши бароны истолкуют это превратно. Вы хотите луки вложить в руки крестьян? Ваш же совет воспротивится, скажет, что это неслыханное дело.
— Они говорили так же, когда я отступал перед французами. — Герцог пустил коня галопом к перекинутому через реку мосту.
Вскоре все заговорили о том, что лучники — новая забава повелителя. Некоторые бароны возражали против такого новшества, иные смотрели на него, снисходительно улыбаясь, многие — критически, но с явным интересом. Самого герцога не интересовало, осуждают его или хвалят: он был всецело занят теперь организацией обучения лучников. Постоянно выезжал проследить за их успехами или строил планы ведения боя. Он рисовал непонятные диаграммы гусиным пером и чернилами, а военачальники ломали над ними головы, и наконец в какой-то момент проявили интерес, хотя и без особой охоты. То, что человек мог победить в сражении, просто анализируя передвижение шахматных пешек, было для них настолько новым, что относиться к этому следовало с большой опаской. Бой — как его понимали бароны — заключался в наступлении рыцарей под звуки горнов и барабанов, а вся военная стратегия — это наипростейшие приказы: кто где стоит, кому сидеть в засаде или наносить неожиданный удар. Но уж когда битва наберет силу, то ничего иного не остается, как сражаться спаянной группой, плечо к плечу. А герцог склонялся над миниатюрными полями сражений и двигал свои пешки и так, и эдак, медленно разрабатывая более хитрую, чем могли понять его военачальники, методику ведения боя.
