Линда Ховард - Невеста Данкена
Когда они, наконец, добрались до дома, он внес ее внутрь, а потом вверх по лестнице к ним в спальню, где уложил на большой кровати и начал раздевать. Она медленно рассмеялась, беспечно и неспешно вытягиваясь.
– Опять?
– Я хочу видеть тебя, – сказал он напряженно. Когда она осталась обнаженной, он замолчал, лишенный дара речи и очарованный изменениями в ее теле. Они все еще были небольшими, но очевидными для него, потому что он знал каждый сантиметр ее тела. Ее живот едва начал приобретать выпуклую форму, а груди стали немного полнее и тверже, чем прежде, соски потемнели до насыщенного красновато-коричневого оттенка. Он наклонился вперед и провел языком вокруг одного, и все ее тело затрепетало.
– Боже, я люблю тебя, – сказал он и опустил голову ей на живот, обхватывая руками бедра.
Маделин запустила пальцы в его волосы.
– Тебе потребовалось довольно много времени, – сказала она нежно.
– Там, где я испытываю недостаток в скорости, я восполню его выносливостью.
– В смысле?
– В том смысле, что даже через пятьдесят лет, начиная с этого момента, я все еще буду говорить тебе это. – Он замолчал и повернул голову, чтобы поцеловать ее живот. – Я должен еще кое-что рассказать тебе.
– Хорошее?
– Думаю, да. Довольно скоро здесь многое изменится.
– Как? – Она выглядела настороженной. – Я не уверена, что хочу, чтобы что-то менялось.
– У меня новый партнер. Примерно неделю назад я позвонил Роберту, и он вступил в долю. Мы начнем расширяться во многих направлениях, так скоро, как только я смогу этим заняться. Теперь это ранчо Данкена и Кеннона.
Маделин взорвалась смехом, заставив его изумленно поднять голову с ее живота.
– Что бы ты ни сделал, – сказала она, – не называй его «Д» и «К». Не думаю, что смогу жить на ранчо, названным в честь хирургической процедуры![12]
Он усмехнулся, чувствуя, как все в нем оживает под магическими чарами ее смеха.
– Оно сохранит свое старое название, – сказал он.
– Хорошо. – Ее смех медленно замер, и она мрачно взглянула на него. – Почему ты ему позвонил?
– Потому что доверяю тебе, – просто ответил он. – Доверяя тебе, я могу доверять ему. Потому что это хорошее деловое решение. Потому что я хочу показать тебе, как функционирует действительно хорошее ранчо. Потому что у нас будет ребенок. Потому что, черт побери, я слишком дьявольски горд, чтобы быть удовлетворенным второсортными условиями жизни. Этих причин достаточно?
– Одной первой было бы достаточно. – Она прижала руки к его лицу и посмотрела на него с любовью в глазах. Это смутило его и в то же время заставило чувствовать себя так, словно он может завоевать весь мир, лишь бы увидеть, как сильно Мэдди его любит. Он начал наклоняться, чтобы поцеловать ее, когда она серьезно произнесла:
– Ты знаешь, что широкополая ковбойская шляпа на самом деле вмещает только три кварты[13]?
* * *
Третьего ноября Маделин лежала в родильной палате Биллингса, держа руку Риза и пытаясь сконцентрироваться на своем дыхании. Она провела здесь более двадцати четырех часов и была совершенно вымотана, но медсестры продолжали говорить ей, что все идет прекрасно. Риз был небритым, под глазами залегли темные круги. Роберт находился где-то снаружи, протаптывая колею в плитке холла.
– Дай мне еще одно, – сказала она. Риз выглядел доведенным до отчаяния, но ей нужно было чем-то отвлечься.
– Индийские чернила, на самом деле, делают в Китае.
– Ты действительно выдохся, не так ли? Видишь ли… – Ее прервала схватка, и она сжала его руку, пока та усиливалась, достигла пика, а потом прошла. Когда она снова смогла говорить, то сказала: – Звуки, раздающиеся из живота, называют «borborygmus» [14]. – Она послала ему торжествующий взгляд.
Он прижал ее руку к своей щеке.
– Ты снова читала словарь, а это мошенничество. У меня есть кое-что интересное. Американская футбольная команда «San Diego Chargers» получила свое название, потому что ее основатель владел еще и кредитной компанией «Карт-бланш». «Charge!»[15] – это то, что он хотел сказать держателям пластиковых карточек своей компании.
Она засмеялась, но смех резко оборвался, когда ее настигла еще одна схватка. Эта немного отличалась по силе и тому, как она ее ощущала. Она часто задышала, уставившись на монитор сквозь расплывающиеся перед глазами пятна, чтобы увидеть механическое подтверждение того, что чувствовала. Она откинулась спиной на его руки и слабо сказала:
– Не думаю, что осталось еще долго.
– Слава Богу. – Он не знал, сможет ли долго протянуть. Наблюдать за ее болью было самой трудной вещью, которую он когда-либо делал, и он всерьез рассматривал ограничение количества их детей до одного. Он поцеловал ее влажный от пота висок. – Я люблю тебя, милая.
Он заслужил этим одну из ее медленных улыбок.
– Я тоже люблю тебя. – Еще одна схватка.
Медсестра проверила ее и улыбнулась.
– Вы правы, миссис Данкен, осталось немного. Мы должны перевезти вас в родильный зал.
Он оставался с ней в течение всех родов. Доктор внимательно следил за ростом ребенка и сообщил, что не думает, что при родах могут возникнуть какие-то трудности. Риз яростно задумался, насколько представления доктора о трудностях отличаются от его представлений по данному вопросу. Прошло тридцать шесть часов с тех пор, как у нее начались схватки. Менее чем через полчаса после того, как он рассказал ей о «Сан-Диего Чайджерс», Риз держал на руках своего красного, орущего сына.
Маделин наблюдала за ним затуманенными от слез глазами, головокружительно улыбаясь. Выражение на лице Риза было настолько глубоким, нежным и собственническим, что она едва могла устоять перед ним.
– Три килограмма семьсот граммов, – пробормотал он младенцу. – Ты был на грани того, чтобы родиться под скальпелем.
Маделин рассмеялась и потянулась к мужу и сыну. Риз устроил ребенка у нее на руках и обнял их, не в состоянии отвести глаза от обоих. Никогда в жизни он не видел ничего столь прекрасного, хотя ее волосы выбились из косы и были спутанными от пота. Боже, он чувствовал себя хорошо! Измученным, но хорошо.
Она зевнула и откинула голову на его плечо.
– Думаю, мы проделали хорошую работу, – объявила она, рассматривая крошечные пальчики и влажные темные волосы ребенка. – А еще думаю, что просплю целую неделю.
Находясь в своей комнате, прямо перед тем, как по-настоящему заснуть, она услышала, как Риз произнес это снова.
– Я люблю тебя, милая. – Она была слишком сонной, чтобы ответить, но протянула руку и почувствовала, как он взял ее. Она никогда не уставала слушать эти три слова, хотя за прошлые шесть месяцев слышала их часто.
