Диана Гэблдон - Барабаны осени. О, дерзкий новый мир!
— Привет, старина, — тихонько сказала я, опускаясь на колени рядом с собакой. — Не кусайся, ладно? Хороший песик… Куда его зацепило, Ян, ты знаешь?
Ян покачал головой, глотая слезы.
— Где-то внизу рана, я не могу его перевернуть…
Мне самой тем более и пытаться было нечего перевернуть огромное собачье туловище. Я попыталась найти пульс на шее Ролло, но мои пальцы утонули в густой шерсти, не добравшись до кожи. Тут меня осенило, и я схватила переднюю лапу пса, вытянула ее во всю длину и нащупала место, где лапа соединялась с телом.
И точно, в выемке под лапой бился пульс — ровный, наполненный, приятный для пальцев. Я по привычке начала было считать, но тут же оставила это бессмысленное занятие, поскольку не знала, что является нормой для собак, какое количество ударов в секунду. В конце концов, пульс был ровным; никаких мерцаний, аритмии, слабости. А это само по себе было хорошим признаком.
Другим хорошим признаком я сочла то, что Ролло не лишился сознания (если так позволительно говорить о собаке); огромная лапа, которую я держала, легко подрагивала от напряжения — ведь я сильно тянула за нее, — а вовсе не висела безжизненно. Потом пес снова издал протяжный звук, нечто среднее между рычанием и поскуливанием, и начал дергаться, пытаясь вырвать лапу из моих рук и подтянуть под себя.
— Не думаю, что дело обстоит так уж плохо, Ян, — облегченно сказала я. — Смотри, он уже переворачивается.
Ролло встал, покачиваясь. Он сильно встряхнул головой, встрепанная шкура взволновалась от холки до хвоста, — и капли крови посыпались на палубу со звуком моросящего дождя. Большие желтые глаза остановились на невысоком пирате с выражением, понятным даже последнему дураку.
— Эй, ты! Останови эту тварь, или я ее пристрелю, клянусь! — в голосе грабителя прозвучала самая настоящая паника, а мушка пистолета неуверенно задергалась между маленькой группой пленников и оскалившейся мордой Ролло.
Ян, который как раз начал торопливо стаскивать с себя рубашку, тут же набросил этот предмет своей одежды на голову Ролло, ненадолго ослепив пса, — и тот тут же бешено замотал головой, рыча все более озлобленно. На желтой льняной ткани проявились кровавые пятна — и теперь я видела, что течет кровь из раны на плече собаки; похоже было, что пуля только слегка оцарапала Ролло.
Ян повис на шее пса, вынудив того присесть на задние лапы, беспрерывно бормоча что-то в ухо, накрытое рубашкой.
— Сколько их всего на борту? — Острые, внимательные глаза высокого пирата сквозь прорези маски сначала оглядели капитана Фримана (тот сжал губы настолько крепко, что они казались просто тонкой линией на его сером лице), потом меня.
Я узнала его; я узнала его голос. И, должно быть, это сразу отразилось на моем лице, потому что он на мгновение замер, потом повертел головой и позволил шейному платку, превращенному в маску, упасть с его лица.
— Так сколько? — повторил свой вопрос Стефан Боннет.
— Шестеро, — ответила я. Не было никакого смысла молчать; я уже видела на берегу Фергуса с поднятыми руками, а рядом с ним третьего пирата, направившего ружье на лодку; и Джейми вдруг материализовался из темноты рядом со мной, мрачный, как никогда.
— Мистер Фрезер! — вежливо произнес Боннет, взглянув на Джейми. — Как приятно возобновить наше знакомство! Но разве у вас нет еще одного компаньона, сэр? Однорукого джентльмена?
— Он не здесь, — коротко ответил Джейми.
— Я проверю, — пробормотал пират-коротышка, поворачиваясь, но Боннет жестом остановил его.
— Ах, ну как можно сомневаться в слове такого джентльмена, как мистер Фрезер? Нет, ты лучше присмотри за теми, что здесь находятся, Робертс; а уж я тут сам осмотрюсь. — И, кивнув своему подельнику, он исчез.
Поскольку я вместе с Яном была вынуждена заниматься Ролло, это отвлекло меня ненадолго от прочих шумов и событий на лодке. Но потом из каюты донесся треск, и я вскочила, вспомнив о своем медицинском ящике.
— Эй! Куда это ты? Стой! Стрелять буду! — В голосе грабителя слышались отчаяние и неуверенность. Я даже не оглянулась на него, а ворвалась в каюту, и тут же налетела на четвертого бандита, который и в самом деле рылся в моих медицинских сокровищах.
Я чуть не упала в обморок при виде учиненного им разгрома, потом вцепилась в его руку и заорала от ярости. Он бесцеремонно открывал футляры и бутылочки, успев разбить многие из них, и осколки сиротливо поблескивали на полу, среди разоренного собрания инструментов доктора Роулингса.
— Не смей это трогать! — завизжала я, и, выхватив из ящика первый попавшийся флакон, выдернула пробку и выплеснула содержимое в физиономию пирата.
Как и большинство микстур Роулингса, этот флакон тоже был наполнен чем-то, в основном состоявшим из спирта. Пират задохнулся, когда жгучий состав попал ему в глаза, и отшатнулся назад.
Я продолжила атаку, схватив на этот раз каменный флакон, и изо всех сил ударила пирата по голове.
Звук получился просто отменный, но удар вышел немного слабоват; пират покачнулся, но устоял на ногах и протянул ко мне руки.
Я замахнулась, чтобы врезать ему еще раз, но кто-то, подкравшийся сзади, схватил меня за запястье, — и моя рука как будто оказалась в железном кольце.
— Приношу свои извинения, дорогая миссис Фрезер, — вежливо произнес знакомый ирландский голос. — Но я и в самом деле не могу позволить вам расколоть его голову на части. Она не бог весть какого качества, правда, но нужна этому человеку, чтобы было на чем носить шляпу.
— Бешеная сука! Она меня ударила! — Бандит, которому досталось по голове, держался за лоб, его лицо искривилось от боли.
Боннет выволок меня на палубу, с силой завернув руку за спину, от чего мне, само собой, стало отчаянно больно. Снаружи уже почти рассветало; река расстилалась вокруг, как огромная серебряная плоскость. Я внимательно всмотрелась в лица бандитов, намереваясь как следует запомнить их, чтобы узнать везде и всегда, увижу ли я их в масках или без оных.
К несчастью, свет приближавшегося дня позволил и бандитам тоже видеть лучше. Тип, которого я ударила, и который, похоже, был этим недоволен, вдруг схватил меня за руку и вцепился пальцами в кольцо.
— Эй, это надо забрать!
Я выдернула руку и попыталась дать ему по физиономии, но была остановлена многозначительным покашливанием Боннета, — он подошел к Яну и держал пистолет в дюйме от левого уха парнишки.
— Лучше отдайте ему вашу безделушку, миссис Фрезер! — вежливо произнес он. — Боюсь, мистер Робертс желает получить компенсацию за все те повреждения, которые вы ему нанесли.
Я сняла золотое кольцо, и руки мои дрожали от страха и от ярости. Снять серебряное оказалось труднее; оно застряло на суставе, как будто не хотело расставаться со мной. Оба кольца были влажными и скользкими от пота, металл казался намного теплее, чем мои похолодевшие пальцы.
