Сара Маклейн - Две недели на соблазнение
Он не должен был спрашивать о таком. Это неприлично.
Но ведь сегодня нет никаких правил. В этот вечер любые вопросы разрешены, не так ли?
Джулиана лукаво улыбнулась и опять пожала плечами.
— А… — Саймон вытянул перед собой ноги. — Вижу, я угадал.
— Да, был один мальчик. Его звали Винченцо.
— Расскажи мне эту историю.
— Каждый год в Вероне, в апреле месяце, проводится праздник Сан-Дзено. Город готовится к нему целую неделю и празднует почти так же, как Рождество. И вот как-то раз… — Она замолчала, словно не была уверена, стоит ли продолжать.
А Саймон вдруг понял, что ему ужасно хотелось услышать, что было дальше.
— Говори же… Сколько тебе тогда было лет?
— Семнадцать.
Семнадцать… Свежая и прекрасная — как и сейчас.
— А Винченцо?
— Не намного старше. Восемнадцать, быть может.
Саймон вспомнил себя в восемнадцать. И вспомнил, какие мысли были у него о женщинах и что ему хотелось с ними делать. А затем ему очень захотелось хорошенько поколотить того неизвестного итальянского мальчишку.
— Молодым людям было поручено помогать с приготовлениями к празднику, и я почти все утро носила еду в церковь. Всякий раз, как я приходила с новым блюдом, Винченцо был тут как тут, готовый помочь.
«Могу себе представить», — подумал Саймон, нахмурившись.
— Так продолжалось довольно долго. Но последний поднос я приберегла — то было огромное блюдо с пирожными для праздника. И вот я вышла из дома и направилась по узкому переулку, ведущему к церкви. А там, прислонившись к стене, стоял Винченцо.
Перед его мысленным взором промелькнула картинка: долговязый черноволосый итальянец с горящими глазами. И Саймон невольно сжал кулаки.
— Я думала, он пришел забрать у меня блюдо.
— Очень сомневаюсь, — пробурчал Саймон.
Джулиана со смехом покачала головой.
— Да, он пришел не за этим. Он протянул руки за блюдом, но когда я хотела отдать его ему… сорвал поцелуй.
Саймон тут же возненавидел этого мальчишку. Более того, он готов был убить его.
— Надеюсь, ты врезала ему между ног.
Глаза Джулианы расширились.
— Мистер Пирсон, что за выражения?! — возмутилась девушка.
— Судя по всему, щенок это заслужил.
— Достаточно сказать, что я справилась с ситуацией. Саймон с облегчением вздохнул. Что ж, ему следовало бы знать, что она умеет за себя постоять. Хотя ему очень хотелось бы защитить ее.
— И что же ты с ним сделала?
— К сожалению, теперь у Винченцо репутация парня, который целуется как слюнявый пес.
Саймон громко расхохотался.
— Замечательно!
Джулиана лукаво улыбнулась.
— Мы, женщины, не так уж беспомощны, как ты думаешь.
— Я никогда не считал тебя беспомощной. С самого начата ты казалась мне настоящим гладиатором. — Он протянул ей фляжку с вином.
Джулиана тоже хохотнула.
— Un gladiatore? Мне это ужасно нравится. — Она сделала глоток вина.
— Не сомневаюсь. — Он наблюдал, как она пьет. Когда же девушка опустила фляжку, добавил: — Признаюсь, я жутко рад, что он не умел целоваться.
Она улыбнулась, и его заворожило движение ее язычка, когда она слизнула каплю вина с губ.
— Не волнуйся. С тобой ему в поцелуях не сравниться. Эти слова вырвались у нее невольно, и лишь потом она осознала, что они означали. Густо покраснев, Джулиана потупилась и пробормотала:
— Я не имела в виду…
— Ты уже сказала это, — с усмешкой перебил Саймон. — Так что не вздумай брать свои слова обратно.
Она взглянула на него сквозь длинные иссиня-черные ресницы, и его поразила ее роскошная цветущая красота. «Мужчина мог бы всю жизнь любоваться ею», — промелькнуло у него.
— Я и не собираюсь, — прошептала она.
Пульс его при этих ее словах бешено заколотился, и он пожалел, что они находились на людной площади, где присутствовал к тому же брат Джулианы.
Саймон встал, понимая, что если останется сидеть, то уже не сможет отвечать за свои действия. Наклонившись, он протянул руку и поднял девушку на ноги. И в тот же миг его окутал ее запах — странная смесь красной смородины и базилика. Она подняла к нему лицо, освещенное оранжевыми бликами костра, и он увидел в ее взгляде целый букет эмоций.
И тут Саймон понял, что если решится поцеловать ее здесь, на виду у всех, то она его не оттолкнет.
Соблазн был так велик, и герцог задался вопросом: что будет, если он так и сделает, если заявит на нее свои права здесь, на этой площади? Это, конечно же, все сразу изменит. Честь потребует жениться на ней, и скандал из-за Джорджианы отойдет на второй план в сравнении с решением герцога Лейтона отказаться от дочери маркиза ради дочери итальянского коммерсанта.
Но зато тогда у него будет Джулиана.
И в эту минуту он почувствовал, что этого будет достаточно.
А она вдруг проговорила:
— Прогуляемся еще немножко?
Слава Богу, она не почувствовала охватившего его желания, почти невыносимого. Откашлявшись, он ответил:
— Да, конечно.
Они зашагали назад к палаткам, и Джулиана, взглянув на ночное небо, сделала глубокий вдох, потом пробормотала:
— Думаю, я могла бы полюбить жизнь в деревне.
Его удивили эти ее слова. Казалось, что тихая деревенская жизнь совсем ей не подходила.
— Ты предпочитаешь деревню Лондону? — спросил Саймон.
Девушка улыбнулась, и он заметил в ее улыбке легкую грусть.
— Думаю, это деревня предпочитает меня.
— А я думаю, твое место в Лондоне.
Она покачала головой:
— Уже нет. По крайней мере до конца года. Думаю, я останусь здесь, в Йоркшире. Мне нравятся обитательницы Минерва-Хауса, и я готова завершить этот сезон.
Герцог нахмурился. Оказалось, что ему ненавистна сама мысль о том, чтобы оставить Джулиану в деревне. Неужели она действительно хотела остаться здесь, среди полей и овец? Нет, она должна кататься верхом в утреннем тумане Гайд-парка. Должна вальсировать в бальных залах, облаченная в шелка и атлас.
Вальсировать с ним, с Саймоном.
У него перехватило дыхание от этой мысли. Джулиана вместе с ним, в лондонском обществе? Невозможно!
Она остановилась возле одной из торговых палаток и провела пальцами по лежавшей перед ней простенькой шляпке, окаймленной зеленым кружевом. Саймон наблюдал, как ее гладкий изящный ноготок скользнул по полям шляпки, и представил, как этот пальчик скользит по его шее, плечам, груди…
Тотчас возбудившись, он вздрогнул, но взгляда не отвел, по-прежнему как зачарованный смотрел на пальчики Джулианы.
Наконец, когда уже не было сил смотреть, герцог достал из кармана кошелек с монетами и сказал хозяину палатки:
