Джилл Барнет - Райский остров
Вот он пролетел низко над пляжем, где счастливые Теодор и Лидия строили что-то из песка. Они сразу подняли головы, засмеялись, стали по-детски неподражаемо указывать пальцами в небо. Мадди вдруг нырнул с высоты, на бреющем полете пронесся над ними, сорвал с Теодора кепку, вертикально взмыл вверх и с высоты наблюдал, как тот подпрыгивает на месте. Через какое-то время джинн снова оказался низко, над самыми их головами, и бросил кепку Лидии на колени. Девочка усмехнулась и помахала ею в воздухе. Мадди сначала еще планировал над пляжем, потом начал выделывать замысловатые сальто в воздухе, колокольчики на загнутых носках его туфель звенели как сумасшедшие, вдруг он резко пошел на посадку и приземлился как раз между детьми.
– Возьми меня с собой, Мадди, пожалуйста. Давай полетаем. – Теодор прыгал и вертелся на месте.
Хэнк стоял неподалеку, сложив руки, как дворцовый страж. Он сверлил Мадди взглядом, который должен был запугать любого и каждого, потом отвернулся, покачал головой с отвращением и, немного пройдя по воде, нырнул в волну. Мадди прекрасно знал, что Хэнк все еще не принял его и относится с раздражением к самому факту его существования. Джинн встал и протянул руки старшим детям.
– Пойдемте. Я вас обоих возьму с собой.
– Меня тоже? – проговорила Лидия голосом, который сорвался на писк.
– А ты хочешь летать?
– Лиди – трусиха.
– Вовсе нет, – твердо сказала девочка и крепко взяла Мадди за руку.
– Держитесь крепче, – предупредил он и набрал высоту мягко-мягко, как не взлетал ни одного раза за две тысячи лет.
Мадди держал каждого за руку. Оседлав воздушный поток, они летели, делая виражи и отбрасывая тень на песок. Волосы детей развевались по ветру, щеки раскраснелись. Они парили над Маргарет, которая смотрела на них из-под руки. В другой она держала зонтик из банановых листьев. Они летели над самыми высокими кокосовыми пальмами, задевая листья, потом нырнули к кристально прозрачному морю, отражаясь в гладкой воде, кружили над мрачным Хэнком, явно стараясь его подразнить.
Вдруг Мадди пожал маленькие ручки, подмигнул ребятам, покрепче взял их, и они начали взлетать вверх по ухабам воздушных потоков, выше и выше, пробиваясь через кудрявые белые облака. Роса, осевшая там на их щечках, потом долго еще блестела на ярком солнце. Высоко в небе, над голубым Тихим океаном, долго летали они благодаря Мадди, который блестяще владел древним искусством волшебства и сердце которого таяло от того, сколько радости и восхищения он принес детям. Устоять перед радостью и восхищением возбужденных детей было невозможно.
Маргарет сидела на пляже, завернувшись в одеяло, как в бурнус. Она вертела на плече самодельный зонтик, как на пасхальном параде, задумчиво провожая глазами порхающих детей. Никто дома ей не поверит. Даже папа будет потрясен, ведь раньше она не давала ему повода сомневаться, что она – здравомыслящий человек. Она чуть обернулась и посмотрела на Аннабель, безмятежно спавшую на другом одеяле под импровизированным навесом, который Маргарет устроила из паруса от спасательной шлюпки.
Свежий ветерок дул с моря, шуршал парусом, шелестел в зонтике и играл со складками ночной фланелевой рубашки, которая была надета на ней. Она сидела, прижав колени к груди и глубоко, по щиколотку, закопав ноги в песок.
Вода была прекрасного ярко-голубого оттенка, вдалеке слышался шум волн, разбивающихся о рифы. Песчаные крабы бегали по мокрому песку, успевая зарыться в него каждый раз перед волной, которая так и норовила утащить их в море. Неожиданно неподалеку or нее вынырнул из воды Хэнк и через мгновение плюхнулся с ней рядом на песок.
– Ты должна искупаться, Смитти. Здесь очень интересно нырять.
Она посмотрела туда, куда он показывал, – на спокойные воды лагуны. Но ничего не ответила.
– А устриц там! Никогда не сможешь столько съесть, дорогуша!
Она искоса взглянула на него.
– Так и скажи, что тебе нужны жемчужины, ведь на себя ты не надеешься.
Хэнк откинул голову назад и от души расхохотался:
– Ты права.
Они посидели немного, затем Маргарет заговорила о том, о чем раздумывала последнее время.
– Сделай мне, пожалуйста, одолжение. Мне бы хотелось, чтобы ты научил Лидию плавать.
– Ты сама умеешь плавать.
– Но ты занимаешься с Теодором, тебе будет совсем нетрудно взять и Лидию. А у меня еще кожа горит, – добавила она.
– По-моему, у тебя все прошло.
– Поверь, это не так.
Он пристально посмотрел на нее.
– Сегодня утром ты пробовала воду.
– Ты сам сказал, что от соленой воды я быстро поправлюсь.
– Но это было неделю назад.
– А раньше я никак не могла, все так и горело, – сказала она усталым тоном. Театральным жестом пощупала лоб и глубоко вздохнула: – Я думаю, что и так провела на солнце больше времени, чем нужно. Голова начинает кружиться.
Хэнк озадаченно смотрел на нее, а Маргарет надеялась, что он ни о чем не догадается. Через длинную-длинную минуту он согласился:
– Хорошо, я буду ее учить.
– Спасибо, – произнесла она самым слабым голосом, который только смогла изобразить.
– Но только до тех пор, пока ты не поправишься, поняла?
Маргарет кивнула, натянула побольше на себя одеяло и стала украдкой наблюдать за Хэнком, который в это время смотрел на океан.
Капли соленой воды и даже пена морская блестели на его загорелой коже, скользили и падали в белый песок. Он поднял руку, привычным жестом пригладил волосы и откинул их с загорелого лба.
Обрезанные штаны не доходили ему до середины бедра, пожалуй, они были всего лишь уступкой, соблюдением приличий. Все его тело было словно выставлено напоказ. Черные волосы (эти последние росли очень густо на его груди) спускались к животу и затем снова возникали на смуглых бедрах и икрах. Линии его тела только четче проступали сквозь мокрую ткань. Ноги казались невероятно длинными и мускулистыми. Рельефные мускулы, когда он шел, перекатывались под кожей, как скользкие змеи. Она не отрываясь смотрела на него, а он лежал на животе, глядя вдаль.
Маргарет понятия не имела о том, сколько времени провела она так, очарованная необузданной силой этого великолепного тела.
Темные волосы, загорелая кожа, хорошо развитые мускулы – она никогда не видела такого яркого выражения мужского начала.
Маргарет всегда осознавала, насколько они отличаются друг от друга. Столкнулись два мировоззрения, две философии, два восприятия жизни. Хэнк не давал ей забыть и о физиологической разнице между ними.
Маргарет отвернулась, она чувствовала себя неуютно, когда он сидел так близко, да к тому же почти без одежды. Она потрогала пальцем губы, похлопала себя по переносице. Неожиданно во рту пересохло. Исподтишка Маргарет попыталась увидеть, заметил ли он ее состояние. Но Хэнку, кажется, было не до нее. Он хмурился, глядя в небо на Мадди и детей.
