Пегги Уэйд - Чары любви
– Боже милостивый. – Выдохнув, Стивен отдался ее наивным ласкам, удивляясь тому, что обученные всему куртизанки никогда не пробуждали в нем такого огня. Он был уверен, что состояние экстаза лежит где-то между болью и наслаждением. Охваченный страстью, находясь на окутанном туманом призрачном плато между небытием и реальностью, Стивен вдруг различил шорох листьев, и первой мелькнувшей у него надеждой было, что это лисица, заяц или еще какой-то лесной зверек, вторгшийся в их уединение, потому что ни одно человеческое существо, которое он знал, не пробралось бы сквозь эти заросли.
– Стивен, – раздайся такой знакомый, нежный, но настойчивый голос Элизабет, – где ты, где тебя носит?
Почувствовав, как напряглась Фиби, Стивен оставил ее губы, но убрать руку, все еще покрывавшую грудь девушки, у него не хватило сил. Быть может, если они не отзовутся и не пошевелятся, женщина, стремящаяся управлять за него его жизнью, уберется восвояси.
– Стивен, что бы ты ни делал, сейчас же покажись, где ты. Ты слышишь меня? Фиби? Вы в порядке?
– Святая Дева Мария! – Вслед за глухим ударом послышались ругательства рассерженного Уинстона. – Будь осторожна с этими проклятыми ветками. Дай Стивену несколько минут и не забывай о своей лодыжке. Будущей матери не пристало шататься по лесу среди ночи. Элизабет, ты меня слушаешь? Ты добьешься того, что я оставлю тебя здесь одну, – достаточно громко наставлял жену Уинстон.
По звуку его голоса Стивен определил, что его друг находится шагах в двадцати справа. Представив себе, как Уинстон пробирается среди деревьев, словно ищейка, Стивен не смог совладать с собой и, положив подбородок на макушку Фиби, разразился громким смехом, разнесшимся по всей поляне.
– Оставь свои страхи, Элизабет, – наконец удалось ему выговорить сквозь смех. – Я не насилую Фиби. – «Хотя до этого было недалеко», – подумал Стивен.
– Не знаю, что на меня нашло, – прошептала Фиби, возясь со шнуровкой блузки.
Стивен вполне понимал ее замешательство и, мягко отодвинув руки Фиби, сам постарался привести ее в порядок.
– Успокойтесь, прошу вас. Вы пылкая женщина, а музыка, ночь и общая обстановка подействовали на вас, ну а я воспользовался этим.
– Господи, вы совсем не виноваты, – она оттолкнула его руки, – я могла остаться там, где была.
– Правда? Вы уверены?
Фиби, ничего не отвечая, разглаживала несуществующие морщинки на блузке, а Стивен, подняв с земли одеяло, взял ее руку, поцеловал пальцы и направился на звук голосов Элизабет и Уинстона.
– Ты хочешь, чтоб они были вместе, или не хочешь? – спросил у жены Уинстон. – Реши это для себя раз и навсегда.
– Не понял. – Стивен выбрался к друзьям из зарослей кустарника. – Не будете ли любезны просветить меня?
– Поделись со мной своим чувством юмора, Стивен, я сегодня не в ударе, – ответила Элизабет.
– Если мне не изменяет память, вы с Уинстоном, бывало, тоже исчезали в лесу.
– Мы были помолвлены, – осадила она Стивена. – Позволь мне узнать, когда ты собираешься сделать то же самое. – Улыбнувшись, как тигр с зажатой в зубах мышью, Элизабет, прихрамывая, подошла к Фиби, взяла ее за руку и направилась к лагерю с редкой грацией покалеченной лошадки.
– Не спрашивай меня почему, но я до безумия люблю ее. – Уинстон хлопнул Стивена по спине. – Поехали домой. У тебя впереди целый уик-энд в Пейли-Парк, чтобы поразить Фиби своими способностями, а Элизабет свести с ума, заставив ее беспокоиться.
Стивен усмехнулся, решив, что его жизнь изменилась до неузнаваемости, и то, что он посмеивался над неудачей, постигшей его в последние полчаса, только утвердило его в этом мнении. Эта молоденькая американочка бросилась к нему в объятия и, как четырнадцатипушечный фрегат, взорвала его.
Стивена вполне устраивал его образ жизни. Время от времени он наезжал в Лондон к своей любовнице или по делам, но, за исключением небольшой группы близких друзей, избегал общества. А Фиби вытащила его из этого защитного кокона. Боже правый, он боялся, что, вероятно, никогда не сможет вернуться в него, и от этой мысли у него грустно опустились уголки рта.
Глава 16
Пейли-Парк занимал большую часть холма, с которого открывался вид на долину, буйно заросшую распускавшимися деревьями и кустарниками. Трехэтажное прямоугольное здание из бежевого камня своей простотой подчеркивало хороший вкус хозяев. По ухоженной лужайке, которой позавидовал бы любой южанин, была проложена длинная извилистая дорожка. Поместье выглядело величественным и гостеприимным, все здесь соответствовало духу Элизабет и Уинстона и пробуждало в Фиби тоску по жизни, которой у нее, возможно, никогда больше не будет.
Все три часа поездки тетя Хильдегард, как всегда пребывавшая в раздраженном настроении, наставляла и поучала Фиби. Господи, эта женщина и прежде была не слишком приятна, но после возвращения Фиби из поместья Марсден стала совершенно невыносимой и одолевала племянницу всевозможными вопросами. Хильдегард, конечно же, притворилась забывчивой и изобразила раскаяние, но было ясно, что от своей тети, этой алчной женщины, Фиби ничего не получит. Однако Фиби готова была терпеливо выслушивать нравоучения, если ворчание и жалобы Хильдегард в пути дадут ей возможность потом провести больше времени со Стивеном. Она надеялась, что в поместье Пейли она все-таки сможет сама распоряжаться собой.
Элизабет, должно быть, угадала ее мысли, потому что, несмотря на хитроумные возражения Хильдегард, сразу же расположила Чарити и Хильдегард в одной комнате, а Фиби поместила через две комнаты от них в спальне, где огромная кровать на четырех ножках занимала угол возле окна, а дверь выходила на маленький балкон.
Ровно в семь часов, одетая в простое платье из розового шелка, Фиби отважилась спуститься в гостиную, где уже собралось человек тридцать. Заметив ее, Элизабет отделилась от группы женщин в противоположном углу и подошла к подруге.
– Как вы устроились?
– Замечательно. – Фиби прикусила нижнюю губу и, быстро оглянувшись по сторонам, увидела сэра Леммера, принимавшего участие в оживленном разговоре нескольких мужчин. – Но должна признаться, я не ожидала встретить здесь его.
– И я тоже. Я не нахожу, что этот человек уж очень обаятелен, однако его принимают в лучших гостиных Лондона, и так как он прибыл в обществе одного из моих родственников, было бы неприлично попросить его уехать. Если он будет очень надоедать, просто представьте себе, что его не существует.
– Вам это легче сделать, чем мне, ведь вы замужем, а я наживка, беспечно приманивающая рыбу, и, по-моему, Хильдегард с удовольствием направит на нее Леммера.
