Мэри Спенсер - Рискованный выбор
– О нет, любовь моя, – вкрадчиво возразил Иган. – Это не мой яд. Твой муж – вот кто источник твоих мук. – Он шумно вздохнул. – Похоже, он не торопится возвращаться в Керлейн. Ты не находишь? Но срок нашего пари уже истекает. Остался один день.
Это было правдой. Завтра исполнится ровно три года с тех пор, как Лэд покинул Керлейн. Три долгих, ужасных года. Диана знала, что Лэд не вернется. Ему давно безразличны и она, и поместье. Так ей подсказывал ум, но она ничего не могла сделать с сердцем. Лэд предал ее и лишил надежды. Он изменял ей и не отвечал на ее письма, но в то же время постоянно высылал деньги, заботился о ее благе и обо всех жителях Керлейна. И еще присылал из Лондона безработных и обездоленных. Теперь замок был полностью укомплектован прислугой. Лакеи не носили дорогих ливрей, как в богатых поместьях, но, не в пример Моди, Суитину и Стюарту, были преданы отсутствующему графу. Вновь прибывшие не чурались тяжелой работы и были готовы ее выполнять за небольшое вознаграждение, которое лорд Керлейн ежемесячно выплачивал им через мистера Сиббли. В результате замок Керлейн день ото дня хорошел. Сама Диана еще несколько месяцев назад переселилась в прежние покои графини, где теперь было тепло даже зимой.
Все преобразования в Керлейне были делом рук Лэда, целиком и полностью – его заслугой. Год назад он прислал скот – прекрасное стадо вместе с пастухами, которые должны были за ним ухаживать. В сопроводительной записке Лэд наказывал Диане позаботиться о том, чтобы ни Фарреллы, ни Колвани не мешали нововведениям. Она до сих пор хранила ту записку, и время от времени ее перечитывала, каждый раз поражаясь твердому и уверенному тону Лэда. Он писал:
«…а если они не в состоянии заставить себя принять изменения, которые происходят, и будут происходить в Керлейне, то вправе сами решать свою судьбу. Они могут тихо сидеть по домам или собрать свои вещи и отправляться в другое место».
Разве стал бы он так писать, если б не собирался возвращаться в Керлейн? Стал бы делать все, что делал? Диана посмотрела в окно. Внизу, во дворе, Дэвид Мултон и его подручные замешивали в бочке строительный раствор.
Диана знала, что не должна надеяться. Даже если Лэд вернется, что с ними будет? Он нарушил свое обещание оставаться верным ей одной. Его похождения описывались в лондонских газетах так часто и с такими деталями, что она уже не могла отмахнуться от правды. Сердце ее, устав разрываться, сделалось бесчувственным. Некогда острая боль притупилась, лишь ноя, как старая рана.
– Не думаю, что возникнет много проблем с разводом, – заметил Иган с такой непринужденностью, словно меж ними шла обычная беседа. – Мне кажется, он даже испытает облегчение, избавившись от жены. Тогда он сможет без оглядки предаться развлечениям и многочисленным любовным связям.
– Ты ошибся насчет мисс Хауэлл и ее жениха, – тихо возразила Диана. – Месяц назад она вышла замуж за лорда Северна, и Лэд присутствовал на бракосочетании. Мисс Хауэлл никогда не допустила бы, чтобы граф Керлейн был у нее на свадьбе, если бы в прошлом их связывали интимные отношения, как ты уверял. – Диана взглянула на Игана. – Ты ошибался слишком много, мог ошибиться и на этот раз.
– Не будь наивной, Диана, – поморщился виконт, поднимаясь с кресла. – Посмотри, как твой муж провел эти три года в Лондоне. В сплошных удовольствиях. Он ни в чем себе не отказывал и почти ничего не сделал ни для тебя, ни для поместья. То немногое, что он предпринял, – всего лишь попытка загладить свою вину. Чтобы никто не мог упрекнуть его в пренебрежении к жене и своим владениям.
Диана перевела взгляд на окно. Сердце ее сделалось настолько равнодушным, что даже острые уколы Игана были бессильны ее ранить. Весть о замужестве кузины Лэда расстроила ее, но не потому, что исходила от Игана. Гвендолин и ее отец, знаменитый американский фармацевт Филипп Уэллс, знали о женитьбе Лэда. Они прислали милое письмо, где содержались поздравления и теплые слова, адресованные им обоим. Родственники Лэда выражали также искреннюю надежду на то, что в один прекрасный день приедут в Англию, посетят Керлейн и встретятся с Дианой. Гвендолин даже назвала Диану своей «кузиной» и восхищалась тем, что у них в семье теперь есть англичанка. Тем не менее, приехав в Англию, родственники не сделали никакой попытки увидеться с ней. И Гвендолин даже не прислала никакой записки – не то, что приглашения – относительно бракосочетания с графом Рэксли.
– Мой муж по-прежнему был бы здесь, если б ты не обманул его так жестоко, – напомнила Диана, задержав взгляд на лейтенанте Мултоне, работавшем во дворе. Замечательный оказался человек, столько успел сделать за эти два года!
Она почувствовала, как к ней подошел Иган.
– Ты винишь меня в том, что я удалил его от тебя, – мягко сказал он, – но, глядя на его нынешнее поведение, ты должна быть мне благодарна. Ты же продолжаешь платить мне ненавистью.
– Ненавистью? – тупо повторила Диана. – Бывают дни, когда я чувствую к тебе и того меньше. Часто я вообще ничего не ощущаю. – Когда он дотронулся до нее, она содрогнулась. – До завтрашнего дня ты не имеешь права прикасаться ко мне.
Воцарилась тишина. Диана физически ощущала ярость виконта.
– Когда я доставлю тебя в Лайзинг-Парк, – с расстановкой произнес он, – дело не ограничится моим прикосновением. Я ждал три года.
Диана почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой. Будучи порядочной, от природы, она собиралась сдержать данное ему обещание. Она придет в его объятия по доброй воле. Но как она может приказать телу? Как заставит себя преодолеть отвращение?
– Ты сделал все, как хотел, – заметила Диана. – Так почему бы сейчас не оставить меня в покое? Отправляйся домой и злорадствуй там.
Но она сама была виновата в том, что Иган находился здесь. Она должна была проявить достаточную твердость и не иметь с ним никаких дел. Ее решимости хватило на год. Но время и настойчивость виконта, а также собственное одиночество, в конце концов, истощили ее силы. Он приезжал под любым предлогом и всячески поддерживался людьми Керлейна. Он всегда мог предоставить им то, в чем они нуждались, и чего не могла позволить Диана. Например, когда Моди простудилась и заболела воспалением легких, Иган привез ей мазь для растирания. В другой раз он подарил Суитину взамен старого добротный шерстяной сюртук. Чувство собственного достоинства подсказывало Диане, что нельзя брать подарки, но нищета заставляла их принимать. Постепенно полезные вещи уступали место роскошным. Иган стал присылать торты, душистое мыло, тонкие вина, сахар и дорогие специи. От него приходили ярды шикарных тканей и модная одежда. Одежду Диана отсылала назад. Если бы Лэд написал хоть одно письмо, а не только передавал деловые записки, может быть, она поступала бы так и дальше. Однако со временем она стала спрашивать себя, какой смысл в подобной праведности? Ее муж живет в роскоши, ни в чем себе не отказывает и не скрывает этого. Так почему она должна во всем ограничивать себя?
