Джулиана Гарнетт - Клятва рыцаря
– Милорд, – обратился к нему Освальд, – говорят, что вы родились в Англии. Как же получилось, что вы примкнули к нормандцам?
Люк поднял брови. Довольно бестактно задавать ему такой вопрос сейчас, перед всеми. Неужели Освальд не понимает этого? Вести себя так дерзко и нахально за столом?..
Не спуская с гостя пристального взгляда, Люк повертел в руках украшенный драгоценными камнями серебряный кубок.
– Да, я родился здесь, но мои родители по происхождению нормандцы.
В дальнем конце стола коротко засмеялся Жан-Поль.
– Это как если человек родился в конуре, из этого еще не следует, что он собака.
Люк мрачно перевел взгляд на брата. От вина лицо у того было красным, а глаза слишком уж блестели.
– Ты выбрал неудачное сравнение, Жан-Поль. Ты предполагаешь, что моя мать спала в конуре?
Воцарилась неловкая тишина. Смешавшись, Жан-Поль опустил взгляд на свой пустой кубок.
– Нет, конечно же, нет. Ты прав, сравнение неуместное. Извини, я сморозил глупость.
Освальд обменялся взглядом с Леофриком, и Люк заметил это. Это было не то впечатление, которое он хотел произвести на посетивших его сакских баронов, и, снова повернувшись к Освальду, Люк весело проговорил:
– Много лет назад моему отцу были пожалованы земли в Англии вашим королем Эдуардом [5]. Но впоследствии он порвал с Вильгельмом. Если бы он не изменил нашему королю, то по-прежнему владел бы этими землями. Однако он поступил иначе и поплатился за это.
По кивку Освальда Люк понял, что тот прекрасно осведомлен обо всем этом. То было смутное время, когда преданность каждого человека подвергалась серьезным испытаниям, и Жан-Люк де Монтфор, их отец, не выдержал его. Принимая свое решение, он счел его более дальновидным и благоприятным для будущего своего наследника. А наследником он считал сидевшего сейчас с ними за столом Жан-Поля. Тогда же он проклял своего старшего сына за то, что тот не последовал за ним, а предпочел герцога Вильгельма, который в эту пору еще не был королем.
– Конечно, тут ходили всякие слухи, – пробормотал Освальд, глядя на свой кубок, а не на хозяина. – В такие смутные времена никогда не знаешь, чему верить, и не все, о чем говорят, оказывается правдой.
– Я могу вам сказать только одно – и это чистая правда! Вильгельм Нормандский навсегда утвердил свою власть в Англии, и он будет справедливо поступать с теми, кто справедливо поступает по отношению к нему. Если человек поклялся в верности, то должен держать свое слово. Мы все видели, что церковь не одобряет людей, нарушивших клятву, даже когда на карту поставлена судьба королевства.
Этот намек на то, как король Гарольд потерял расположение Папы, не пожелав передать власть Вильгельму, заставил Освальда прищурить глаза. И все же это была правда, хоть и не приятная, и не мешало напомнить саксам, к чему привело клятвопреступление их короля.
Однако Освальд не собирался сдаваться.
– Вильгельм обманом заставил Гарольда поклясться на святых мощах.
– Да, он воспользовался его трудным положением, но Гарольд принес клятву, которую и не собирался сдержать. Послушайте, Освальд. Сам Вильгельм, конечно, ни перед чем не остановится. Если нужно прибегнуть к обману ради того, чтобы добиться своей цели, – он сделает это. И все же он не нарушает своих обещаний и клятв. Если он дает обещание, то держит его. Никогда он не отрекался от своего слова, неважно, дал ли он его принцу или крестьянину. И если вам обещано, что вы будете владеть своими землями, так и будет, при условии, что вы останетесь верны ему. Поразмыслите над этим.
Леофрик, старый товарищ и ровесник Освальда, изучающе смотрел на Люка из-под тяжелых век, словно стараясь постичь скрытый смысл этой беседы. Это был красивый мужчина цветущего вида с круглым лицом и золотистыми волосами, как у многих саксов, и на первый взгляд простовато-добродушный, но его ясные голубые глаза смотрели проницательно. Он говорил мало, ограничиваясь лишь общими замечаниями, и больше молчал во время этого разговора, но теперь многозначительно откашлялся:
– Говорят, мало кто из саксов сохранил свои земли, с тех пор как Вильгельм стал королем. Откуда мы знаем, что он оставит нам владения наших предков?
– После Гастингса те из саксонских баронов, кто вернулся домой и не выступал с оружием против короля, не потеряли своих владений. Те же, кто примкнул к мятежникам, были лишены титулов и земель. А некоторые и жизни. Жестокий выбор, но очень простой. Поклянитесь Вильгельму как законному королю и живите на своих землях в мире и благоденствии. А поднимете меч – он уничтожит вас.
– А вы, лорд Люк, так же поступаете с теми, кто воспротивится вам?
– Да.
Этот короткий ответ, должно быть, убедил их в его решимости, и, кажется, он достиг цели. Среди всех троих баронов только Освальд, казалось, был еще не склонен внять его словам. Леофрик кивнул, а Эдвин, худощавый старик с нервными жестами и редкими волосами, угрюмо заметил, что он бы охотно согласился на вассальную зависимость от Вильгельма, лишь бы его земли оставили в покое.
– Я уже стар, милорд, и не склонен вступать в борьбу, – сказал он и взглянул на Кору. – Если уж нормандцы и саксы начинают вступать в браки, то по всему выходит, что Вильгельм должен утвердиться здесь. Нет худа без добра. Ведь если Англия объединится под сильным правителем, мы сможем не опасаться шотландцев и уэльсцев и не будем тратить понапрасну силы на бесконечные стычки с ними.
– Вот уж не ожидал от тебя таких слов, – сердито сказал Освальд и хлопнул кулаком по столу. – Ты говоришь как сопливый трус.
Эдвин с достоинством поднялся и решительным тоном, которого никто из присутствующих не ожидал услышать, сказал:
– Это не трусость, дружище. Я не могу больше смотреть, как крестьяне умирают с голода в своих лачугах, как невспаханными остаются поля, как приходят в запустение города и деревни. Я устал от войны. Я хочу мира, а Вильгельм предлагает нам то, чего у нас никогда еще не было – единое, сильное королевство.
– Хорошо сказано, лорд Эдвин, – кивнул Люк, понимая, однако, что слова барона еще не убедили Освальда. – Но давайте пока что прекратим этот разговор. Обратимся к более приятным вещам. Мой мажордом пригласил музыкантов и менестрелей. Давайте проведем этот вечер как добрые друзья. А затем, поразмыслив здраво, решим, что же для всех нас лучше.
На следующий день по приглашению Люка приехали еще шестеро вассалов, которые уже принесли ему клятву верности, и Вулфридж снова, как в былые времена, наполнился рыцарями, баронами и их слугами. Комнат на всех не хватало, и тем, кто приехал последними, пришлось спать на разостланных шкурах в зале на полу.
