Памела Джонсон - Кристина
Шторы еще не были опущены, и за окном дремал тихий и мирный вечер.
— Невероятно, — сказала я, — но я совсем не чувствую усталости.
Нэд встал с кровати так быстро и неожиданно, будто в нем распрямилась пружина. Я вздрогнула. Он рассмеялся.
— Детка, ты начиталась всяких книг о монстрах, и у тебя вид жертвы. Пойдем-ка лучше поужинаем и не надо быть такой глупышкой.
Я разрыдалась.
— Глупышка, так и есть глупышка, — успокаивал он меня.
Глава II
Эти свежие и благоухающие осенние дни на берегу моря хорошо запомнились мне. Они полностью принадлежали мне и Нэду. В этот короткий период мы любили друг друга.
Я впервые тогда поняла, что время ожидания было нелегким для Нэда. Это была откровенная и чувственная натура; он не мог бы довольствоваться лишь романтическими обещаниями любви. И тем не менее его отношение ко мне было неизменно нежным, терпеливым и внимательным, за что я была невыразимо благодарна ему. Несмотря на предупреждения Каролины, которые я берегла, как талисман, я сравнительно быстро смогла ответить Нэду на его чувства, и в этом была прежде всего его заслуга. Какое-то время мне казалось, что я наконец обрела твердую почву под ногами, стала совсем взрослой и ошибок больше не могло быть.
Погода нам благоприятствовала. Весь день на белом безоблачном небе сияло солнце, море было спокойным. Мы лежали на пляже, бродили в густой пахучей сосновой роще, по вечерам танцевали в курзале. Мы были веселы и спокойны и ни о чем не мечтали, ибо человек мечтает, когда ему плохо.
Накануне отъезда я сказала Нэду, что мне надо сделать кое-какие покупки. Он вскочил.
— Я пойду с тобой.
— Нет, не надо, оставайся здесь и читай свою книгу. — Я объяснила ему, что мои покупки будут совсем не интересными и займут у меня не более получаса.
Я еще не решила, что хочу купить. Я только знала, что выберу что-нибудь по весу самое тяжелое. Я зашла в отдел скобяных изделий одного из больших магазинов и стала разглядывать сковороды. Я отказалась от алюминиевых и выбрала большую чугунную, рассчитанную на семью из десяти человек.
— Желаете с доставкой на дом?
— Конечно, — ответила я продавщице. (Ведь только для этого я и делала покупки.)
— Куда?
Я указала адрес. Продавщица предложила оплатить доставку и спросила мое имя. Наконец-то я могла удовлетворить свое маленькое, но упорное желание, не покидавшее меня с самого дня свадьбы.
— Скелтон, — сказала я. — Миссис Эдмунд Скелтон. С-к-е-л-т-о-н.
Чувство удовлетворения согрело меня, как горячее питье в промозглый день. Моя будущая жизнь представлялась мне как нечто скромное, солидное и совершенно простое. Именно о такой жизни я мечтала и была теперь вполне довольна.
Для молодой девушки первые дни супружеской жизни похожи на игру — девушка играет в хозяйку. Я важно расхаживала по своей новой квартире и делала домашнюю работу с такой быстротой и охотой, что обычно после полудня не знала, куда себя девать. Я не привыкла иметь столько свободного времени, и теперь я не знала, чем его заполнить. Писать мне не хотелось; теперь я стала женой и хозяйкой, а порядочным женам, говорила я себе, незачем изливать свои чувства в стихах. Я читала так много, что у меня болели глаза, перечитала всех любимых авторов Нэда, чьи книги он держал на полке в спальне: Скотта, Конрада, Вудхауза, Киплинга; среди них, как это ни странно, мне попались «Дублинцы» Джойса. Мне хотелось во всем как можно больше походить на Нэда и разделять его вкусы.
Эмили не часто напоминала мне о себе. Казалось, мой медовый месяц, во время которого она впервые по-настоящему рассталась со мной, помог ей обрести новые интересы. Она опять вернулась к религии своей юности, и все ее интересы были связаны теперь с деятельностью приходской церкви, священник которой, по ее мнению, был человеком исключительных качеств и энергии. В какой-то мере она даже перенесла на него то благоговейное обожание, которое когда-то испытывала к моему отцу. Он не только добр, говорила она, но и необыкновенно умен, и ей даже нравилось, что некоторые из его проповедей были недоступны ее пониманию. Он был человеком тонкого вкуса и собирался превратить местное литературное и музыкальное общество в центр культуры, отвечающий самым взыскательным требованиям. Эмили как-то пригласила меня на концерт Уильяма Примроуза. Весь концерт она просидела в состоянии экстаза и в течение почти двух часов неправильно отбивала такт рукой, затянутой в перчатку.
— Настоящий праздник музыки, — сказала она мне потом, улыбаясь своей новой робкой и одухотворенной улыбкой.
Нэд был теперь в хорошем расположении духа и, насколько я могла судить, занят. Он позволил себе играть в теннис только один раз в неделю. Я больше ничего не слышала о тех временных затруднениях, которые помешали нам провести медовый месяц в Париже.
Однажды, спустя три месяца после нашей свадьбы, ко мне зашла на чай миссис Скелтон. Я не ждала ее и поэтому действительно смогла угостить ее только чаем. Она пила его с подозрительным и опасливым видом, словно некое экзотическое зелье, к которому каждая порядочная англичанка не может не относиться с подозрением. Как всегда, она презрительно и раздраженно говорила о своем муже («С ним просто не о чем разговаривать, да и всегда так было») и о Нелли («Почему она обязательно должна выглядеть такой неэлегантной?»). Но эта тема вскоре оказалась исчерпанной. С наслаждением вытянув в кресле свое тощее тело, она закрыла глаза, но тут же снова открыла их; зрачки ее сузились.
— Вы с Нэдом еще не собираетесь подарить мне внука? Мне бы это было приятно.
Я сказала, что Нэду кажется, нам лучше подождать.
— Почему? Зачем? Не лучше ли иметь детей сейчас, пока вы молоды?
Я объяснила ей, что, по мнению Нэда, мы должны годик-другой пожить для себя и лишь потом обременять себя заботами; кроме того, Нэд считает, что прежде мы должны прочно встать на ноги.
— А разве вы еще не прочно стоите на ногах? Почему? Как идут у него дела?
Я сказала, что не знаю, но думаю, что все обстоит хорошо.
— Разве он не говорит с вами об этом?
— Я не спрашиваю, — ответила я с достоинством. — Мне кажется, это его мужское дело, а мое — забота о доме.
— Какой вздор! — воскликнула миссис Скелтон, и ее тон обескуражил меня. — Уверена, что эту мысль внушил вам Нэд. На вашем месте я бы обязательно поинтересовалась его делами.
Однако дела Нэда меня не беспокоили. Он по-прежнему был весел, и нам было хорошо вместе. Правда, денег все время не хватало, и в последние недели мы стали реже бывать в театрах и кино. Но я находила эту бережливость Нэда вполне разумной и была рада, что наконец он начал новую жизнь. Благоразумие никогда прежде не было его отличительной чертой.
