Тэсса Дэр - Искушение сирены
— Мне следует расценивать это как обещание или как угрозу?
Она неторопливо подошла к нему, вызывающе положив руки на бедра. Он окинул ее фигуру таким взглядом, что Софии показалось, что рядом полыхнуло пламя, но она все же заметила, как слегка напряглись его плечи, каким неровным стало дыхание.
Даже измученный и испытывающий душевную боль, он все еще хотел ее. На мгновение София почувствовала, как внутри ее зародилась искорка надежды.
Но затем одно мгновение изменило все. Грей сделал шаг назад, небрежно пожал плечами и лениво улыбнулся:
— Воспринимай это как тебе будет угодно.
— О нет, со мной этот номер не пройдет. — Дрожащими пальцами она начала расстегивать платье.
— Что, черт возьми, ты делаешь?
— Не волнуйся. — Она спустила лиф платья и начала расшнуровывать корсет. — Я просто хочу с тобой расплатиться. Не могу оставаться твоей должницей.
Вскоре она уже была в одной рубашке и доставала деньги, спрятанные на груди. Один, два, три, четыре, пять…
— Вот, возьми, — сказала она, бросая соверены на стол. — Шесть фунтов и, — она выудила одну крону, — десять шиллингов. Ты должен мне два.
Он поднял ладони:
— Боюсь, у меня нет с собой денег. Вам, мисс Тернер, придется поверить мне на слово.
— Теперь я бы ни в чем тебе не доверилась. Даже если речь идет о двух шиллингах.
Мгновение он сердито смотрел на нее, затем резко развернулся на каблуках и вышел из каюты, громко хлопнув дверью. София смотрела на дверь, раздумывая, не броситься ли вслед, как он ворвался обратно в каюту.
— Вот. — Пара монет звякнула о стол. — Два шиллинга. И еще, — он вытащил из-за спины вторую руку, — два твоих листка бумаги. Я тоже не хочу быть твоим должником.
Один из листов соскользнул со стола и спланировал на пол.
София выдернула из выреза платья банкноту и бросила ее туда же. К ее огорчению, она упала совершенно бесшумно и, соответственно, не произвела должного драматического эффекта. Чтобы восполнить этот недостаток, София повысила голос:
— Купи себе новые сапоги, черт тебя побери!
— Раз уж мы сводим счеты, ты должна мне двадцать с лишним ночей спокойного сна.
— Вот уж нет, — сказала она, качая головой. — Здесь мы квиты. Вполне.
Она помолчала, пытаясь просверлить взглядом дырку в его лбу.
— Ты лишил меня невинности, — холодно произнесла она.
— Дьявольщина, может, и я бы хотел, чтобы мои израненные чувства восстановились, но какой смысл желать невозможного?
В этом он был прав.
— В таком случае, полагаю, мы квиты.
— Полагаю, да, — произнес он.
— Я тебе больше ничего не должна?
Его взгляд был ледяным.
— Абсолютно ничего. — Грей шагнул к двери.
— Подожди, — сказал он. — Осталось последнее.
У Софии заколотилось сердце, когда он полез в карман и достал небольшой кусочек белой ткани.
— Вот, — сказал он, небрежно швыряя его поверх кучи монет и листка бумаги. — Мне чертовски надоело таскать его с собой.
И он ушел, а она осталась стоять, обхватив руками полуобнаженную грудь, оцепенело глядя на то, что он бросил.
Кружевной платок с аккуратно вышитыми буквами «С.Х.».
Глава 21
Грей вышел из каюты и занялся работой. Он работал несколько дней. Он работал до тех пор, пока был уже не в состоянии думать, не в состоянии чувствовать. Его жизнь превратилась в непрерывные сальто песочных часов, звуки склянок — и совершенно не оставалось времени на то, чтобы позволить себе беспокоиться о будущем или сожалеть о прошлом. Он концентрировался на задаче момента: нужно было брать рифы, брасопить реи, проводить «Кестрел» по гребням особенно больших волн.
И все это время глубокий, коварный поток эмоций заставлял тревожно ныть его сердце. Чувство обиды, смятение, страх. Неуверенность во всех ее самых мучительных проявлениях. Усилием воли он отгонял ее. Одного лишь намека на неуверенность было бы достаточно, чтобы потерять на корабле авторитет.
Но как бы сильна ни была его сила воли, от одного ее присутствия он совершенно терял голову.
Когда раздался звон склянок и Грей вошел в камбуз, он увидел там ее.
Что, черт возьми, она делает здесь? Камбуз — совсем не то место, где ей следует находиться. Она должна сидеть в капитанской каюте, где и была последние три дня. Там ему не пришлось бы видеть ее прекрасное лицо, вдыхать этот одурманивающий аромат, страдать от этих землетрясений в груди, после которых он нетвердо держится на ногах.
— Что ты здесь делаешь?
— Я накрываю к ужину. — Она держала в руках глубокую глиняную тарелку, наполненную густой дымящейся похлебкой. — Ты всегда так опаздываешь к трапезе?
Грей уставился на тарелку. Потом на Софию. И это было ошибкой.
В камбузе было жарко и душно. Ее щеки и шея раскраснелись. Выбившиеся пряди волос свились от пара в тугие завитки. Крошечные капельки пота блестели на ее груди, которая выступала из лифа, как два холмика поднявшегося теста. Ее кожа блестела, а ее глаза… Боже, ее глаза просто сверкали. Пухлые губки изогнулись в удовлетворенной кошачьей улыбке.
У нее был вид абсолютно удовлетворенной женщины, которая только что была в постели с мужчиной. И чувства Грея оказались в осаде. Все то желание, которое он пытался подавить в себе в течение последних трех дней, вырвалось на свободу. Оно промчалось по его жилам и обожгло пах.
— Я помогаю, — выдавила она. Улыбка исчезла, искорки в глазах погасли. Поджав губы и прищурив глаза, она поставила тарелку на стол.
Грей прислонился к двери и одной рукой потер виски. Проклятие, ну почему именно он всегда стирает улыбку с ее лица, гасит искорки в ее глазах?! Ему нужно, чтобы она оставалась в каюте. Он не мог смотреть на нее, быть рядом с ней, думать о ней и одновременно вести «Кестрел». Ни один полноценный мужчина не смог бы.
— Отправляйся в свою каюту.
— Нет. — Она сложила руки на груди. — Я сойду с ума, если проведу там еще хоть один день: мне не с кем поговорить, нечем заняться.
— Сожалею, что мы не можем предоставить тебе достаточно развлечений, но это не развлекательный круиз. Найди другой способ развлечь себя. Неужели тебе нечем заняться? — Он широко взмахнул рукой. — Почитай.
— У меня всего одна книга. Я уже прочитала ее.
— Только не говори, что это Библия.
Уголки ее губ изогнулись.
— Нет, не Библия.
Он перевел взгляд на потолок и нетерпеливо вздохнул.
— Только одна книга, — пробормотал он. — Как может женщина отправляться в длительное путешествие, взяв с собой всего одну книгу?
— Очевидно, не гувернантка.
