Жюльетта Бенцони - Любовь, только любовь
— Герцог Филипп тотчас бы выбрал кого-нибудь еще. Вы полагаете, что я согласился бы дать вам имя и сделать вас своей женой, если бы не его приказ? Я едва знаю вас. У вас довольно низкое происхождение, но…
Катрин, покраснев, гневно прервала его:
— Вы не имеете права оскорблять меня. Я не позволю. Между прочим, сами-то вы кто? Ваш отец был всего лишь золотых дел мастер, как и мой.
— Я вас не оскорбляю. Я просто излагаю факты и буду благодарен, если вы позволите мне закончить. Это самое меньшее, что вы можете сделать после случившегося прошлой ночью. Как я говорил, вы простого происхождения, но вы красивы. Я бы даже сказал, самая красивая девушка, какую я когда-либо встречал, и, несомненно, герцог тоже. Мне приказали жениться на вас с одной только целью: доставить вас ко двору и в постель того человека, кому вы предназначены!
Одним прыжком Катрин вскочила на ноги и наклонилась над раненым.
— Нет! Я не согласна, чтобы меня отдали герцогу, как какую-то вещь или рабыню!
Гарэн подал знак, чтобы она замолчала и села. Его жесткий рот скривился в скупой улыбке на это по-детски выраженное непослушание, но голос немного смягчился:
— Мы все, в большей или меньшей степени, рабы монсеньора. Ваши желания, как и мои, — добавил он с оттенком горечи, — совершенно не важны. Будем откровенны, Катрин, если вы, конечно, не возражаете. Это единственное, что может положить конец нашей ненависти и утомительной неприятной борьбе друг с другом. Ни вы, ни я не обладаем такой властью, чтобы противиться приказаниям или желаниям герцога. Сейчас его желания, а, вернее, желание — это вы. Вы должны смотреть правде в глаза, даже если то, что я так прямо изложил, потрясло вас.
Он помедлил немного, как бы для того, чтобы перевести дух, взял серебряный кубок, стоящий на столике у кровати, залпом осушил его, а Катрин протянул тарелку с фруктами. Машинально она взяла персик. Гарэн продолжал:
— Если кто-нибудь из нас откажется от этой навязанной нам свадьбы, то результатом для меня будет эшафот, а для вас и вашей семьи — тюрьма, если не что-нибудь похуже. Герцог не любит людей, которые идут против него. Вы попытались убить меня, за что я охотно прощаю вас, так как вы не знали, что делали. Но даже если бы план удался и я был бы убит кинжалом этого человека, вы все равно не освободились бы. Филипп выберет кого-нибудь другого, кто наденет кольцо на ваш палец. Он всегда делает то, что задумал, — запомните это, и он не потерпит, чтобы что-то встало на его пути.
Катрин, потерпев поражение, склонила голову. Будущее казалось ей еще более черным и угрожающим, чем когда-либо. Как будто она запуталась в паутине, которую ее неопытные руки, слишком слабые и неловкие, не могли разорвать. Или попала в речной водоворот, который медленно, но неуклонно втягивал ее в свою крутящуюся воронку… Не осмеливаясь взглянуть на Гарэна, она сказала:
— Значит ли это, что вы, рыцарь, будете спокойно стоять рядом, когда женщину, которая носит ваше имя, совращает герцог? Вы ничего не сделаете, чтобы помешать этому?
Гарэн де Брази пожал плечами и откинулся на шелковые подушки, сложенные у него за спиной.
— У меня нет ни желания, ни власти помешать этому. Некоторые даже сочли бы это за честь. Но, должен признаться, не я! И, очевидно, если бы я любил вас, все это воспринималось бы гораздо более болезненно…
Он запнулся, как бы подыскивая слова. Однако его внимание оставалось прикованным к лицу Катрин, и она покраснела, снова почувствовав неловкость. Она вызывающе подняла голову.
— Но?
— Но я люблю вас не больше, чем вы меня, мое дорогое дитя, — мягко сказал он. — Итак вы видите, вам не надо чувствовать угрызения совести на мой счет. Я даже не сержусь на вас за то, что вы хотели меня убить.
Внезапно вспомнив цель своего визита, Катрин решила взять быка за рога.
— Тогда докажите это!
— Доказать?
Лицо Гарэна выражало удивление. Он нахмурился, и его бледные щеки вспыхнули. Испугавшись, что он может прийти в ярость, Катрин объяснила:
— Да… пожалуйста! Человек, который напал на вас, — мой старый друг, почти мой единственный Друг. Этот человек спас нас после смерти отца, помог нам бежать из Парижа и благополучно доставил сюда. Я обязана ему жизнью, так же как моя мать и сестра… Он сделал это только из любви ко мне. Он прыгнул бы в огонь, если бы я попросила его. Он не должен умереть из-за моей глупости! Пожалуйста, сделайте что-нибудь для него! Простите его, пусть его освободят… Это старый, больной человек.
— Совсем не такой уж больной! — сказал Гарэн с неприятной улыбкой. — Он еще достаточно силен… могу поручиться!
— Забудьте его! Простите его… Вы могущественны. Вы можете спасти несчастного человека от виселицы. Я буду вам так благодарна!
Охваченная страстным желанием спасти Барнаби, Катрин вскочила с кресла и бросилась к кровати. Она упала на колени перед лежащим человеком, подняв к нему мокрое от слез лицо, и протянула дрожащие руки. Гарэн приподнялся и на мгновение наклонился к прекрасному заплаканному лицу, на котором огромные влажные фиалковые глаза сверкали, как драгоценные камни. Черты его лица застыли, а нос вдруг заострился.
— Встаньте! — хрипло сказал он. — Сейчас же встаньте и не плачьте… Я запрещаю вам плакать при мне!
Его голос дрожал от скрываемого гнева, и Катрин так испугалась, что машинально повиновалась, поднялась на ноги и сделала несколько шагов назад, устремив взгляд на сердитое лицо мужчины. Он неуклюже попытался объяснить ей свой взрыв.
— Я ненавижу слезы! Я не переношу, когда женщина плачет! Теперь идите! Я сделаю все, о чем вы просите!.. Я добуду помилование для этого бандита!.. Ну, идите! Сейчас же уходите, вы слышите!
Он сел в кровати и указал на дверь. Катрин была встревожена и озадачена внезапным проявлением раздражения у Гарэна. Она пошла к двери маленькими нервными шажками и, перед тем как выйти, на мгновение заколебалась.
— Благодарю, — просто сказала она.
Чувствуя огромное облегчение, хоть и тревожилась немного по поводу странного поведения Гарэна, Катрин вернулась с Сарой в особняк Шандивер, где хозяйка дома тотчас же стала читать ей нравоучения по поводу благоразумия и скромности, приличествующих истинной даме и тем более молодой незамужней девушке. Катрин выслушала ее безропотно, внутренне радуясь повороту событий. Она и не думала усомниться в слове, данном Гарэном де Брази. Он сказал, что освободит Барнаби, и она была уверена, что так и будет. Это только вопрос времени…
Но, к несчастью для Барнаби, просьба казначея о помиловании пришла слишком поздно. Старый бродяга был подвергнут пытке для выяснения мотивов его поступка, и это его убило. Он умер на дыбе, не сознавшись, Жеан-Толстосум принес эту новость Саре на следующее утро.
