Валерия Вербинина - Синее на золотом
– Это была Амелия? – быстро спросил виконт. – Что она здесь делала?
– Ее прислала Анриетта, – сквозь зубы ответил Арман. – Она привезла из города сведения для герцога.
У него не было никакого желания разговаривать с приятелем. Заметив, что он все еще сжимает в руке черновик письма, он размахнулся и забросил его в кусты, после чего побрел к себе, не слушая, что ему говорит Оливье.
– Ты меня слышишь? – спросил Оливье настойчиво.
У Армана руки чесались дать ему пощечину, вызвать на дуэль и убить; но он знал, какое горе причинит Амелии, знал, что она после этого будет о нем думать, и неимоверным усилием сдержался.
– Что случилось? – мрачно осведомился Арман.
– Англичане высадились с «Непобедимого» на берег. Как только они закрепятся на берегу, они дадут нам знать.
Приближаясь к Дюнкерку, Амелия услышала доносящуюся с берега канонаду, и ее сердце сжалось. «Луи! Боже мой, что с ним?» На первом французском посту она назвала пароль.
– Пароль сменился, гражданка, – сказал солдат и схватил ее за руку.
– В чем дело? – возмутилась Амелия.
– В том, что нам велено хватать всякого, кто скажет старый пароль, – объяснил солдат. – Ну-ка, красотка, шагай!
Он передал ее другому солдату, который отконвоировал ее в Дюнкерк и привел в дом, где жил Кассандр. Когда они шли по улице, с берега донесся оглушительный взрыв.
– Что это? – спросила Амелия.
– Должно, взорвали что-то, – спокойно ответил солдат.
– А где генерал Ош? – Она беспокоилась все сильнее и сильнее.
– Откуда мне знать?
Однако от часового, который охранял вход на половину Кассандра, Амелия все-таки сумела узнать, что генерал, получив известие о высадке, тотчас же вскочил на коня и отправился на берег. Вместе с ним поехал и священник.
Они вернулись через час, грязные и мрачные. Левая рука у Кассандра была перевязана, и сквозь повязку проступало красное пятно.
– Вот, гражданин, – отрапортовал солдат, кивая на Амелию, – доставили. Она сказала старый пароль.
Завидев Луи, Амелия расплакалась и бросилась ему на шею.
– Какого черта! – вспылил генерал, оборачиваясь к священнику. – Зачем ты это сделал?
– Я лишь позаботился о ее безопасности, – объяснил Кассандр. – Мало ли что может случиться с красивой дамой, которая отправилась навестить своих английских друзей.
И он с вызовом посмотрел на Амелию.
– Ты была у англичан? – спросил Луи. – Не стоило этого делать.
– Я видела герцога Йоркского, – выпалила Амелия. – И Марто, мужа той женщины. Он бежал из тюрьмы и сразу же отправился к ним. – Кассандр распрямился как струна и даже изменился в лице. – Он донес им, что в городе мало солдат, но я сказала, что прибыли подкрепления из Северной армии. Они думают, что у вас десять тысяч человек. Я не знаю, сколько они будут так думать, но я их убедила, что у меня точные сведения. А Марто герцог приказал расстрелять, потому что решил, что он ваш шпион. – Она глубоко вздохнула. – Что это была за канонада на берегу?
Кассандр усмехнулся.
– «Непобедимый» начал обстреливать из своих дальнобойных орудий форт Рисбан и берег, и под прикрытием огня англичане попытались предпринять высадку.
– Они атаковали Белый форт, потому что его легко захватить, – объяснил Луи. – Наши пытались помешать высадке, но не сумели. Лейтенант Планшонне велел солдатам уходить, а сам остался и взорвал форт, когда англичане были уже близко. Он мертв, но и у них огромные потери. Остатки англичан вернулись обратно на корабли. Мы взяли два десятка пленных.
– И что теперь будет?
– Ничего особенного, – вмешался Кассандр, хищно скалясь. – Скорее всего, англичане попытаются повторить высадку. Но если они сумеют закрепиться на берегу, дело плохо. Герцог Йоркский со своими силами уже в половине лье от города, и мы окажемся между двух огней. – Он покачал головой. – Что за орудия у этого «Непобедимого»! Не зря этот чертов корабль носит свое имя.
– Надо уничтожить корабли, пока не подошли войска по суше, – сказал Луи.
– Да? И как ты предполагаешь это сделать, мой мальчик? Рисбанские орудия не достанут корабли в море, тем более что те держатся вне зоны поражения наших пушек.
– Я пошел к себе, – сказал Луи. – Если будет что-то новое, дай мне знать.
И он удалился, уводя с собой Амелию.
– Все-таки тебе не стоило уходить из города, – сказал Луи Амелии, когда они вошли в его комнату. – Я не сомневаюсь, ты хотела нам помочь, но…
И он испугался, когда она опустилась на пол и стала захлебываться рыданиями. Это была настоящая истерика; слезы текли ручьем и никак не могли остановиться.
– Я не хотел тебя обидеть, – прошептал он, сев на пол рядом с ней. Он дотронулся до ее волос, но она отдернулась и замотала головой.
– Нет, – простонала она наконец. – Это не ты… не ты.
– Это из-за твоих друзей? – Но она снова мотнула головой.
– Они расстреляли его, – прошептала она.
– Кого?
– Марто. Мужа той женщины. Они решили, что предатель он, а не я. И герцог велел… он велел…
Больше она ничего не смогла сказать. Рыдания душили ее. Луи притянул ее к себе, поднял с пола и усадил на кровать, а сам стал перед ней на колени и взял ее руки.
– Я знаю, что ты чувствуешь, – сказал он. – Ты считаешь, что виновата в его смерти. Но… – он сжал ее пальцы. – Это война. Я все время вспоминаю Планшонне, он был простой славный парень. Дома у него остались три дочери. Он был не из этих краев, но стоял до конца, а когда понял, что англичане берут верх, он взорвал форт. – Луи вздохнул. – Он выполнял мой приказ, я был уверен, что он отойдет с солдатами и из укрытия подожжет фитиль, но он не стал никуда уходить, наверное, просто не успел. Когда англичане поднялись в Белый форт, он выстрелил в одну из бочек с порохом, и все взлетело на воздух. Своим поступком он спас нас, но, знаешь, я все время думаю о его вдове и дочерях… и мне кажется, для них это вовсе не утешение. Они бы предпочли, чтобы он был жив. И я не знаю, кто прав, я, или они, или Планшонне, или никто. Мы воюем, вот и все. Мы делаем то, что можем. Но я знаю, что если бы мне дали выбирать, сидеть ли в безопасности или быть здесь, в осажденном городе, каждую минуту рискуя быть убитым, я бы все равно остался здесь. Я сын этой страны, и я буду ее защищать до конца, чего бы мне это ни стоило. – Он поднял руку и легонько дотронулся до ее губ. – Ты тоже сделала свой выбор, но твое положение иное. Ты можешь отказаться в любую минуту, и я не стану тебя осуждать. Ты и так сделала много… очень много. Не надо себя истязать, Амелия. Если ты чувствуешь, что больше не можешь…
Она опустила глаза.
– Нет, – сказала она еле слышно, – я уже решила. Я тоже пойду до конца.
