Джуд Деверо - Укрощение
— Как по-твоему, оно отравлено? — спросила Лайана у Габи.
— Возможно, это любовный напиток, — ответила та, все еще не бросавшая попыток урезонить Лайану.
Вино было пряным и теплым, и Лайана выпила больше, чем намеревалась.
— Я вдруг почему-то очень устала, — пробормотала она. Устала до того, что не могла поднять отяжелевшую голову.
Именно в этот момент в соларе появился Северн. Все женщины Лайаны оживились при виде красивого светловолосого гиганта, но Северн смотрел только на Лайану.
Габи с тревогой взирала, как глаза Лайаны закрылись, а сама она бессильно откинулась на спинку стула.
— Боюсь, что-то неладно.
— Она проспится, — отмахнулся Северн и, оттолкнув Габи, поднял Лайану на руки.
— Милорд! — ахнула Габи. — Вы не можете…
— Могу, — бросил Северн и понес спящую Лайану наверх. Прошел мимо спален над соларом, поднялся еще на один пролет и встал перед тяжелой дубовой, обитой железом дверью. Перебросил Лайану через плечо, взял ключ, висевший на конце цепи, прикрепленной к поясу, и открыл дверь.
Комната была маленькая, с гардеробом сбоку и еще одной массивной, запертой на засов дверью, откуда можно было выйти на парапеты. Обычно помещение предназначалось для стражи, но сегодня стражников здесь не было. Иногда комната использовалась как тюрьма, и именно в этом качестве она понадобилась Северну.
Он открыл дверь и немного постоял, пока глаза не привыкли к полумраку. На постели лежал крепко спящий Роган, и на секунду Северну захотелось отступить. Но тут по его спине пробежала пара блох, и он понял, что поступает правильно. И поэтому бесцеремонно свалил невестку на кровать рядом с братом и попытался поймать блох.
— Ну вот, — пробормотал он, глядя на супругов. — Останетесь здесь, пока во всем замке не настанет спокойная жизнь.
Глава 16
Лайана проснулась поздно и с большим трудом. Глаза никак не хотели открываться. Она потянулась, наслаждаясь мягким теплом перины.
— Если хочешь есть, вставай и иди завтракать.
Она изумленно уставилась на Рогана, сидевшего за маленьким столиком и поглощавшего цыпленка и сыр с хлебом.
— Что ты здесь делаешь? — возмутилась она. — И почему принес меня сюда? Вино! Ты подсыпал в вино какого-то зелья!
— Не я, а мой брат. Мой брат, чьи дни на этой земле сочтены, подсыпал в вино сонную травку.
— И он принес меня сюда?
— Принес нас обоих. Спящими.
Лайана села и обвела глазами скромно обставленную комнату: кровать, стол, два стула и напольный подсвечник.
— Он предал нас Говардам, — тихо пробормотала она. — Собирается сдать им замок?
Роган воззрился на нее, как на деревенскую дурочку.
— Иногда мой брат бывает на редкость глуп и упрям, но он не изменник.
— Почему же он сотворил такое?
Роган тоскливо посмотрел на еду. Лайана встала с постели.
— Почему он одурманил нас и затащил сюда?
— Кто знает? А теперь ешь.
Лайану затрясло от злости. Подойдя к двери, она дернула за ручку и принялась бить кулаками подоскам. При этом Лайана громко требовала, чтобы ее выпустили. Но ответа не дождалась.
— Как ты можешь есть? — набросилась она на мужа. — И сколько нам тут сидеть? Как же выбраться отсюда?
— Мой отец делал эту комнату специально, чтобы содержать заключенных. Выбраться нам не под силу.
— То есть мы будем мучиться здесь, пока твой глупый, напыщенный брат не выпустит нас? Господи, зачем я только вышла замуж в подобную семейку? Найдется ли здесь хоть один мужчина с капелькой здравого смысла?!
Роган окинул ее жестким взглядом, и Лайана немедленно пожалела об опрометчивых словах.
— Я…
Он повелительно поднял руку.
— Как только нас выпустят, ты можешь немедленно возвращаться к своему отцу.
Он оттолкнулся от стола и подошел к узкому окну. Лайана встала рядом.
— Роган, я…
Он отвернулся от нее.
День прошел в гневном молчании. Лайана смотрела на Рогана и вспоминала, как он утверждал, что ее деньги — главное для него. Пусть будет так. Она вернется к отцу или удалится в одно из поместий и прекрасно проживет без семьи Перегринов и конских черепов, висевших над очагом.
Еду им доставляли в узелке, который протискивали сквозь бойницу. Роган взял узелок и подробно описал брату, что собирается сделать с ним, когда освободится. После этого он отнес свою долю на другой конец комнаты, отказавшись сидеть с женой за одним столом.
Наступила ночь, а они все еще не разговаривали. Лайана уселась на постель, гадая, где собирается спать Роган. И попыталась было запротестовать, когда он лег рядом, правда, спиной к ней, но вовремя прикусила язык. Она просто сделала все, чтобы не коснуться его.
Но когда утренние лучи проникли в бойницу, Лайана проснулась и обнаружила себя в объятиях мужа. Забыв о спорах и распрях, она поцеловала его смягчившиеся во сне губы.
Роган мгновенно проснулся и стал с жаром целовать ее. Оба тут же потеряли голову, стали срывать друг с друга одежду и вцепились друг в друга, как дикие звери, со всей страстью, накопившейся за последние две недели.
Потом они долго лежали, прижавшись друг к другу мокрыми от пота телами. Первым порывом Лайаны было спросить, действительно ли Роган считает ее уродливой и действительно ли хочет отослать ее к отцу, но она сдержалась.
— Я видела призрак, — пробормотала она наконец.
— В той комнате, что под нами?
— Это Леди, которую я сначала приняла за Иоланту. Помнишь, я говорила, что она старше Северна. Это она рассказала мне о Жанне Говард.
Он не ответил, и Лайана повернулась в его объятиях, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Ты тоже видел ее, верно? — спросила она, помолчав.
— Конечно, нет. И никакого призрака не существует. Просто…
— Что? Когда ты видел ее? Она шила или пряла?
— Вышивала, — не сразу ответил Роган. — Даму с единорогом.
— Ты кому-нибудь рассказывал?
— Ни одной живой душе… до этой минуты.
Торжество переполняло Лайану.
— Когда это было? Что она сказала тебе?
— После того как Оливер Говард похитил… ее…
— Жанну?
— Да. Эта особа пришла ко мне, призналась, что хочет Говарда и носит его отродье. Просила меня прекратить распрю. Мне следовало убить суку голыми руками.
— Но ты не смог.
— Просто сдержался, вот и все. Вернулся сюда, чтобы забрать припасы: мы почти целый год непрерывно воевали с Говардами. Как-то утром я послал стрелу, чтобы испытать новый лук, а ветер ее подхватил и понес в окно комнаты над соларом. По крайней мере в то время мне так показалось. И показалось также, что я услышал женский крик. Я поднялся в солар, потом в ту комнату, что над ним. Там много лет никто не жил из-за историй о призраке. Отец проклинал свою мать, потому что она всегда пугала его гостей.
