Великолепие чести - Гарвуд Джулия

— А кто такая эта Марта?

— Одна из служанок дядюшки, — пояснила Мадлен.

— И по-твоему, она непогрешима, как папа римский? — съязвил барон. — Как ты думаешь?

— Да нет, конечно. Но мой братец тоже нередко хвастался своим влиянием на нашего короля.

— А ну-ка скажи мне, женушка, что ты имела в виду, когда сказала, что Луддон — «необычный» друг Вильгельма?

— Я не могу произнести этого вслух! — воскликнула Мадлен. — Это непристойно и грешно.

Дункан вздохнул. Он-то отлично знал о пристрастиях короля и давным-давно догадался о том, почему Луддон имеет такое сильное влияние на Вильгельма. Однако барона удивило, что даже его невинной женушке, которая в жизни не бывала в свете, известно об этом.

— Ты должен поверить мне, Дункан, что король с Луддоном состоят в постыдных отношениях, вот и все. Более подробно я объяснять ничего не буду, — промолвила Мадлен.

— Ну что же, — согласился барон. — Не будем больше говорить об этом, раз это тебя так смущает. Я понимаю, что ты хотела сказать. Но все равно король не предаст меня. Честь на моей стороне.

— Не о той ли чести, что привела тебя одного в замок моего брата, ты говоришь? — спросила Мадлен. — Ты так веришь в честь, что имел глупость понадеяться на слово Луддона!

— Это был хорошо продуманный план, — заметил Векстон. — Я никогда не доверял твоему брату.

— Но он же мог расправиться с тобой до того, как твои воины войдут в его крепость! — возразила Мадлен. — Ты попросту мог замерзнуть насмерть! Конечно, я помогла тебе и спасла твою жизнь, но какое отношение это имеет к чести?!

Дункан не стал спорить с женой. Она была не права, но барон не хотел разубеждать ее и указывать на ошибки в ее суждениях.

— Луддон использует меня, чтобы причинить вред тебе, — заявила Мадлен.

Это замечание, по мнению барона, вообще не имело смысла.

— Мадлен, во всей Англии не найти человека, который не знал бы о том, что случилось с Аделой. Если король отвернется от правды, это будет его первой большой ошибкой. Вся знать Англии станет на мою сторону! Конечно, у всех нас есть обязанности по отношению к правителю страны, но всех нас связывает и долг чести. Поверь мне, Мадлен, — с горячностью произнес барон, — Луддону войны со мной не выиграть. Я знаю, что надо делать, не сомневайся!

— Я верю тебе с того дня, когда мы оказались вместе в твоей палатке, — прошептала Мадлен. — Ты пообещал, что не дотронешься до меня, пока я буду спать, и сдержал свое слово.

Дункан улыбнулся при воспоминании о той ночи.

— Но теперь-то ты понимаешь, как глупо было с твоей стороны опасаться, что я смогу воспользоваться тобой, а ты и не узнаешь об этом?

Мадлен кивнула.

— Но я очень крепко сплю, — поддразнила она мужа.

— Мадлен, перестань уводить разговор в сторону, — оборвал ее Векстон. — Мы начали с того, что я объяснился тебе в любви. Тебе нечего ответить мне на это?

— Спасибо тебе, мой супруг.

— «Спасибо»?! — взревел потерявший терпение барон. Он-то надеялся, что жена тоже ответит ему признанием в любви.

Мадлен внезапно обнаружила, что лежит на спине, прижатая к кровати возвышающимся над нею мужем. Уголок его рта дергался — это было верным признаком нарастающего гнева. Похоже, он был готов к бою.

Но Мадлен не испугалась. Она нежно погладила его плечи, а затем ее ладони скользнули вниз по его рукам. Мадлен чувствовала мощь его сильных мускулов, игравших под выдубленной на солнце кожей. Лаская мужа, она не отрывала от него глаз. И как только она одарила его лучезарной улыбкой, Дункан перестал хмуриться, в глазах его загорелись огоньки, напряжение между ними спало.

— Ты еще смеешь дразнить меня?

— Я не дразню тебя, — возразила Мадлен. — Просто ты только что преподнес мне драгоценный подарок. Я польщена и рада.

Но барон хотел большего.

— Ты единственный мужчина, который сказал мне о своей любви, — прошептала Мадлен, добавив: — Как же мне не любить тебя в ответ на это.

— Стало быть, мне повезло, и Джилард не успел первым сказать тебе о своей любви? — выдохнул Векстон.

— Нет, он объяснился, — заулыбалась Мадлен, заметив удивление на лице мужа. — Но я не придала его словам серьезного значения: они были какими-то ненастоящими. Твоего брата просто обуяла минутная страсть. С тобой совсем другое дело. Ох, Дункан, я так давно люблю тебя. Как глупо с моей стороны, что я не понимала этого раньше. Но, признаться, сама я осознала, что люблю тебя, лишь этим вечером, когда мы сидели у огня с твоими родными и Джеральдом. Ты… ты ценишь меня, Дункан. Сердцем я понимаю, что много значу для тебя.

— Но тебя всегда все ценили. Всегда.

Глаза Мадлен наполнились слезами.

— Да, но твоя любовь ко мне — настоящее чудо. Ведь ты взял меня в плен, чтобы отомстить Луддону за Аделу, не так ли?

— М-м-да, — признался барон.

— И по этой же причине ты женился на мне, — промолвила Мадлен. — Ты любил меня тогда?

— Я думал, что это только страсть, — объяснил Векстон. — Мне очень хотелось уложить тебя в постель, — ухмыльнулся он.

— Месть и страсть, — заключила Мадлен. — Просто чудесно.

— Ты забыла о сострадании, — заметил Дункан.

— О сострадании? — переспросила жена. — То есть ты хочешь сказать, что жалел меня? — В голосе Мадлен чувствовалось раздражение. — Господи, значит, ты не любишь меня, а только жалеешь?!

— Радость моя, ты просто перечислила причины, благодаря которым и родилась любовь, а я согласился с тобой.

— Но если твоя любовь рождена местью, состраданием и страстью… — не унималась она.

— Мадле-ен, — укоризненно протянул барон, пытаясь несколько успокоить ее, — вспомни-ка, что я сказал тебе перед отъездом из замка Луддона.

— Ты сказал: «Око за око».

— Нет, ты спросила меня, принадлежишь ли ты Луддону, — возразил Векстон. — И помнишь, что я ответил тебе?

— Мне тогда показалось, что я не поняла тебя, — промолвила Мадлен. — Ты заявил, что я принадлежу тебе.

— Я сказал правду, — произнес барон, зажимая рот жены горячим поцелуем.

— Но я по-прежнему не понимаю, что ты имел в виду, — выпалила Мадлен, едва поцелуй прервался.

— Я тоже, — признался барон. — Мне казалось, что я смогу просто держать тебя в своем замке. Я и не собирался жениться на тебе до самого последнего времени. Но думаю, твою судьбу еще раньше решила твоя доброта.

— Ты так думаешь? — прошептала Мадлен, глаза которой опять подозрительно заблестели.

— Все было предрешено с того мгновения, когда ты согрела мне ноги, вот только я не сразу понял это.

— Ты как-то сказал, что я глуповата, — улыбаясь своим воспоминаниям, проговорила Мадлен.

— Никогда я этого не говорил! — притворяясь, что сердится, вскричал он. — Это был кто-то другой, и я немедленно пошлю вызов обидчику.

— Да нет, барон, это были вы, — расхохоталась Мадлен. — Впрочем, я почти простила вас. К тому же я тоже говорила о вас немало неприятного…

— Ты?! — удивился Векстон. — Ни разу не слышал. Когда же это было?

— Как только ты отворачивался, конечно.

У нее был такой невинный вид, что Дункан улыбнулся.

— Твоя любовь к правде до добра не доведет, но я всегда буду рядом и сумею защитить тебя. Я никого теперь не боюсь, и мне больше не страшно — ведь ты любишь меня.

— Знаю, — произнес Дункан. — Но я хочу еще раз услышать от тебя, что ты любишь меня, — потребовал он.

— Ну конечно же, я всем сердцем люблю тебя, мой супруг. И буду любить вечно.

Векстон заурчал от удовольствия, обнял Мадлен, и их увлек за собой бурный поток страсти…

— Дункан!

— Да, любимая?

— А когда ты окончательно понял, что любишь меня?

— Давай спать, Мадлен. Скоро рассвет.

Но ей не спалось и вообще не хотелось, чтобы эта божественная ночь прошла.

— Нет, прошу тебя, скажи мне точно, когда это было.

Дункан вздохнул и буркнул:

— Сегодня.

— Ха-ха!

— Что «ха-ха»? — разозлился барон.

— Вот теперь все обретает свой смысл, — объяснила Мадлен.