Великолепие чести - Гарвуд Джулия

— Но это всегда было в постели, там все же мы были накрыты одеялами и… — Ее голос затих.

Дункан улыбнулся.

— Забирайся в воду, любимая, пока она не остыла.

— Но ты ведь каждый день плаваешь в ледяном озере, — напомнила ему жена, пока Дункан медленно стягивал с нее рубашку. — Зачем ты делаешь это? — нерешительно спросила она, чувствуя, как жар заливает ее щеки. — Тебе нравится плавать в холодной воде?

Своим вопросом Мадлен хотела отвлечь внимание Дункана от своей персоны, но, похоже, барон мог и отвечать ей, и одновременно раздевать ее.

— Не могу сказать, что мне это очень уж нравится, — проговорил он. Дункану хотелось поскорее избавить жену от скрывающей ее прелести одежды. Опустившись перед ней на колени, он снял с Мадлен туфли и чулки, а затем провел по ее ногам горячими ладонями. Мадлен глубоко вздохнула от наслаждения.

— Но зачем же ты тогда купаешься? — запинаясь, спросила она.

— Чтобы тренировать тело и душу.

— Но… — прошептала Мадлен, — но ведь можно и по-другому тренировать тело.

Однако все попытки Мадлен отвлечь мужа разговорами потерпели неудачу.

Усмехнувшись, Дункан развел ее руки в стороны, а затем приподнял груди ладонями и стал ласкать соски, которые мгновенно отозвались на его прикосновения. Мадлен инстинктивно выгнулась.

— Если только я поцелую тебя, любимая, тебе уже не принять ванны. Я вижу, какой страстью горят твои глаза. Ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя? — прошептал барон.

Мадлен медленно кивнула:

— Я тоже хочу тебя, Дункан.

Однако она заставила себя отвернуться от мужа и направилась к ванне.

Векстон старался не смотреть на жену, он решил, что не будет спешить этой ночью. Они будут любить друг друга не спеша. Дункан не станет торопить Мадлен, сколько бы времени ни понадобилось на то, чтобы уложить ее в постель.

Дункан самодовольно улыбнулся, уверенный в своем обаянии и неотразимости. Сняв куртку, он встал на колени перед камином, чтобы подбросить в огонь еще одно полено.

Мадлен торопливо выкупалась, все время опасаясь, что муж повернется к ней и увидит ее за столь интимным занятием.

Но вдруг она осознала весь комизм положения и рассмеялась.

Дункан медленно подошел к ванне и, подбоченясь, поинтересовался у жены, что послужило причиной ее веселья.

Он был уже без рубашки. Сердце Мадлен забилось быстрее, дыхание внезапно перехватило. Господи, с какой же легкостью муж возбуждал ее!

— Да понимаешь, мне пришло в голову, что я столько ночей проспала с тобой совсем раздетой! Не знаю даже, чего я сейчас стесняюсь! Именно это меня и развеселило.

Теперь Мадлен стояла лицом к мужу, как бы желая доказать себе и ему, что больше не испытывает смущения.

На ее бархатистой коже сверкали капельки воды, кончики волос намокли, в глазах играло озорство. Наклонившись к Мадлен, Дункан бережно поцеловал ее в лоб, потом в кончик носа. Он не мог сдержаться — жена его была просто обольстительна, особенно теперь, когда решилась наконец перестать смущаться.

Дункан взял большое полотенце, которое жена бросила на стул, осторожно завернул в него Мадлен и отнес ее к камину.

Она стояла спиной к огню. Когда ее соски коснулись курчавой поросли на груди барона, женщина блаженно закрыла глаза. Ей было так хорошо, что она не стала возражать, когда Векстон принялся сам вытирать ее. Потом он накрыл ее губы своими горячими губами. Мадлен застонала от наслаждения, ее руки нежно ласкали его спину, но когда ее пальцы скользнули под ремень его штанов, Дункан резко отпрянул назад.

— Отнеси меня в постель, любимый, — прошептала Мадлен, пытаясь вновь прижаться к его губам.

Барон отодвинулся еще дальше.

— Всему свое время, — хрипло прошептал он, покрывая ее тело мелкими, горячими поцелуями. — Ты так прекрасна!

Колени Мадлен подгибались, она едва дышала, ей казалось, что она не выдержит этой сладкой пытки. Она опять тихонько застонала, и Дункан совсем потерял голову.

Векстон медленно опустил ее на пол, не прекращая своих ласк. Мадлен чувствовала, как горит ее тело от его прикосновений, ей хотелось сказать мужу, что в жизни не испытывала подобного блаженства, но язык не повиновался ей.

Они тесно прижались друг к другу. Языком Дункан приоткрыл ее губы. Она прильнула к нему, предлагая всю себя. Ее губы ласкали его, ее язык снова и снова проникал в его рот. Опустившись ниже, Векстон взял жену за талию и стал сосать ее грудь.

— Дункан, я больше не могу терпеть, я хочу тебя, — взмолилась Мадлен.

Она выгнулась, чтобы встретить мужа. Подняв Мадлен, он уложил ее себе на грудь, с легкостью вошел в нее и впился в ее губы долгим, страстным поцелуем. С каждым разом Дункан проникал в ее лоно все глубже и глубже. Мадлен вскрикнула, забилась в конвульсиях, которые передались и ему…

Прошло несколько долгих минут, прежде чем они вернулись в реальный мир и вновь обрели способность говорить. Пальцы Мадлен скользили по мощной груди Дункана — ей нравилось гладить его жесткие волоски, его горячую, мягкую кожу, она с удовольствием втягивала в себя аромат его тела.

Дункан медленно перекатился на живот, прижав Мадлен к полу всем своим весом. Затем он лег на бок и, оперев голову на руку, закинул ногу ей на бедра. Длинная прядь темных волос упала ему на лоб; Мадлен хотела было убрать ее с лица мужа, но тут он произнес:

— Я люблю тебя, Мадлен.

Рука ее замерла в воздухе, глаза изумленно распахнулись.

По совести говоря, Дункан хотел, чтобы все совершилось совсем по-другому. Это Мадлен должна была первой признаться ему в любви! Но самолюбие барона было удовлетворено, когда он заметил, как потрясена жена его словами.

Вдруг Мадлен… расплакалась. Дункан был в растерянности.

— Неужели ты плачешь из-за того, что я признался тебе в любви?

— Нет, — прошептала Мадлен.

— Тогда почему ты так огорчена? Ведь, кажется, я сумел доставить тебе удовольствие?

Услышав неподдельную тревогу в голосе мужа, Мадлен утерла слезы.

— Мне было очень, очень хорошо, — заверила она. — Но боюсь, Дункан. Ты не должен любить меня.

Вздохнув, барон решил переждать несколько минут, прежде чем потребовать от жены более вразумительных объяснений. К тому же она так дрожала, что не могла говорить.

Барон отнес Мадлен в постель и закутал ее в одеяла; она крепко прижалась к нему, однако продолжала молчать.

— Скажи мне, чего ты боишься? — спросил Векстон. — Неужто в том, что я люблю тебя, есть что-то ужасное?

— У нас с тобой нет будущего, Дункан. Король…

— Король благословит нас, — перебил ее барон. — Вильгельм вынужден будет признать этот брак.

Уверенность Векстона несколько ободрила Мадлен.

— С чего ты взял, что король станет на твою сторону? Объясни мне, чтобы я не боялась.

— Я познакомился с королем Вильгельмом, когда мы оба были еще мальчишками, — начал Дункан. — Конечно, у него много недостатков, но он сумел доказать, что может быть могущественным правителем. Ты не любишь его, должно быть, потому, что твой дядя представил тебе короля в невыгодном свете. Но твой дядя высказывал лишь точку зрения Церкви. Мне известно, что священнослужители перестали поддерживать нашего короля, потому что тот отнял у монастырей немало сокровищ и никогда не спешил назначать нового священника на освободившееся место. Церковники не любят короля, потому что он не идет у них на поводу.

— Но почему ты думаешь…

— Не перебивай меня, когда я говорю, — рассердился Векстон. — Я же пытаюсь все объяснить тебе! — Чтобы смягчить свою резкость, барон нежно обнял жену. — Не хочу хвастаться, но, по правде говоря, это я помог королю объединить шотландцев и добиться мирного сосуществования. Вильгельм знает мне цену. И у меня есть отлично обученное войско, которым он может располагать в любую минуту. Вильгельм надеется на мою преданность. Я никогда не предам его, и ему это известно.

— Но, Дункан, Луддон — весьма необычный друг короля, — нерешительно перебила мужа Мадлен. — Мне говорила об этом Марта, и то же самое я слышала от знакомых дядюшки.